О блокаде Ленинграда и о другом, о чём не могу забыть

– Почему вы пишете «все вычисления содержатся в таблице, а в таблице одни цифры»? Я за вас пересчитала эти цифры, они должны возрастать в линейном порядке, а у вас… Я чего-то бормотал в оправдание, но следовал быстрый ответ:

– Ах! Вы прозевали одну строчку в таблице? А мне, откуда знать?

– Так что всю главу перепишете!

– Что за фраза «преодолеть предел». Перейти, превысить.

Я слабо отбиваюсь.

– Поймите, сейчас позволено свободно применять слова.

– Вы хотите мне сказать про глаголы «трахнуть», «поиметь», «вздрогнуть».

– Так и пишите инструкции для пивных, в нашей редакции Вам делать нечего.

Я уже не говорю, что еще одно мое внимательное чтение моей же книги вызывало и вызывает у меня устойчивое отвращение к написанному и к навязчивому желанию переписать все лучше.

Но книга вышла. Вышла благодаря Николаю Владимировичу и техническому редактору. Надо напомнить, что препятствовала не только цензура. В стране не хватало всего, в том числе и бумаги.

Она уходила в основном на текущие газеты и издание трудов классиков марксизма.

Какое чудо было, когда в первые месяцы рыночной экономики не хватало многого, но бумага появилась в большом количестве.

Кроме того, социалистический принцип планирования был свят. Планировалось все от швабр до печатного слова. Книги включались в пятилетний план. И пройти в этот план могли не многие, и зависело это от многих факторов.

Так что выход книги молодого автора был необычайным событием.

И это сказалось на моей судьбе, но неожиданным образом.

Глава 1.5

Научный семинар

В ту эпоху, когда были «физики в почете, а лирики в загоне», очень были популярны научные семинары.

Это всемирное увлечение. Всемирно известны семинары Ландау, Резерфорда.

Правда, назвать это увлечением – мало, что сказать. Это, наверное, единственный способ воспитания молодых ученых.

Давно уже известно выражение «Гамбургский счет».

В начале 20-го века были популярны матчи борцов в цирке. Это были эффектные зрелища. Очень часто борцы заключали устные соглашения и одни позволяли, а другие проводили эффектные приемы. Публика была в восторге. Сейчас это практикуется в США, где все вылилось в пошлые спектакли, называемые рестлинг.

Такая показуха стирала истинную квалификацию спортсменов. Чтобы установить истинную иерархию, они пришли к тому, что договорились проводить закрытый турнир в Гамбурге.

Эти турниры проводились в закрытых залах, при отсутствии публики.

Это было очень некрасивое зрелище, когда два крупных самца, пыхтя и потея, со злостью физически издевались друг над другом. Но это позволяло выяснить, кто же из них сильнее.

Хорошие семинары – это тот же «Гамбургский счёт». Это не имеет ничего общего с картиной «Молодые таланты с блеском демонстрируют свои достижения».

Это вынесение еще неоконечных работ, неполученных результатов.

Опытные научные руководители настраивают аудиторию, которая обычно постоянна: «Разорвать докладчика на куски».

«Добрая» обстановка идет во вред докладчику.

Я обратился к одному из авторитетных научных руководителей – Льву Соломоновичу Дымщицу.

Глава 1.6

Руководитель

Это был, пишу этот глагол «был» с сожалением, большой ученый, руководитель, воспитатель молодых ученых.

У него было больше сотни аспирантов, которые его до сих пор вспоминают с благодарностью.

Была у него небольшая слабость – женщины. Несмотря на то, что он жил со своей женой в полной любви и умерли они почти в один день.

Ну, довольно о грустном, тем более что он не любил грустить. И был лихой «водила»

Я вообще не понимаю, почему осуждают мужчин за любовь к женщинам. Без этого не было бы радости на Земле. Более того, красивых женщин не осуждают за то, что они позволяют ухаживать за собой многим мужчинам.

А умные и успешные мужчины для женщин очень привлекательны, и мужчины часто не могут устоять от массовых атак и предложений.

Вспоминаю более позднее время. Ресторан «Астория». Два банкетных зала, рядом. Между ними и общим залом темный коридор. И после достаточного количества спиртного я с моей соседкой вышли «отдохнуть» в этот коридор. Вначале, занятые друг другом мы ничего не слышали. Потом она мне со страхом сказала: «Тут кто-то есть!». Я высвободился из ее объятий и прошел в другой угол и там мои глаза, привыкшие к темноте, разглядели его и его даму.

Я подошел к своей подруге и сказал: «Идем!»

«А почему мы?»

«Это мой учитель»

И она покорно вернулась в застолье.

Мое предложение Руководителю звучало как предложение руки и сердца: «Прошу взять меня в аспиранты».

Он благожелательно посмотрел на меня.

«Слышал! Слышал!»

Но Вы – (пока еще он ко мне обращается на Вы) – занимаетесь конечными автоматами, а я теорией массового обслуживания.

Мне надо было как-то выходить из этого положения.

«Но я думаю, что это две стороны одного вопроса, управление системами передачи информации и Ваша школа будет неполной, если кто-то не займется этим вопросом».