Отражение

– Мужик, ты что, самый борзый что ли, соску свою для хороших людей пожалел? Так мы её и сами возьмем, ты не бойся, мы ребята порядочные, поиграем и отдадим! – Он противно осклабился кривозубым ртом и оглянулся на своих. – Верно я говорю?

Так, удар левой ладонью в нос, для ошеломления. Парень схватился за лицо, сквозь пальцы проступила кровь. Отлично! Хук с правой в челюсть прошел безупречно и опрокинул самонадеянного идиота на землю боком ко мне. И ногой под рёбра в печень, для убедительности! Серия прошла настолько быстро, что с лиц остальных гопников даже улыбка не успела спасть.

– Пап, не надо! – вскрикнула Ринка. – Давай уедем! – она потянула меня за руку.

– Катя, иди к машине, собери пока всё, я быстро поговорю с молодыми людьми и поедем, – как можно бодрее сказал я и шагнул навстречу ближайшему подонку, – тот быстро отскочил.

– Так это дочка твоя, что ли? – округлил глаза щербатый, отскакивая и поднимая руки, словно сдается.

– Ладно, мужик, извини, – квадратный шагнул ко мне, но угрозы я не почувствовал. – Мы были не правы. Ты, красавица, тоже извини! Вино крепкое попалось, вот и переклинило что-то, – он, виновато улыбаясь, протянул мне руку, – ну что, мир?

– Миру – мир! – ответил я и отвернулся, игнорируя его руку.

– Сука! – прошипело за спиной, – он мне нос сломал! Падла, встретимся еще!

За спиной раздалось какое-то перешептывание и глухой удар, сопровождающийся сдавленным стоном. Я не обернулся.

Обсыхать мы не стали; собрали вещи, переоделись и тронулись в путь.

Глава 3

– Бли-ин, вода нагрелась, вообще кипяток, – Ринка откинула от себя бутылку.

– Вряд ли в деревне минералку продают, а вот колодец или колонка быть должны, смотри по сторонам.

Первым колонку увидел я. Вылив из бутылки горячую минералку, я нажал на рычаг насоса. Тугая струя ударила в деревянную подставку для ведер. Неужели здесь еще кто-то ходит с ведрами за водой? Ринка подставила под струю горлышко бутылки, набрав за секунду половину, она осторожно отхлебнула и уже увереннее сделала несколько глотков.

– Будешь? – протянула она мне бутылку.

– Я думал, ты всё сейчас выпьешь, – усмехнувшись, я приложился к горлышку.

Вода была ледяной, аж зубы сводило, даже не чувствовался характерный хлорный привкус.

– Как водица, сынок?

Меня окликнул старик. Он был высок, немного сутулый, – хотя это из-за того, что за спиной у него висел довольно объемный рюкзак. Седые волосы были коротко острижены, лицо окаймляла густая, такая же седая, борода, явно ухоженная, а не отпущенная из-за отсутствия бритвы. Одет старик был довольно бедно и явно не по погоде. Брюки из непонятной ткани были аккуратно заправлены в изрядно поношенные, но тщательно начищенные кирзовые сапоги. Сапоги, конечно, были запыленные, но всегда можно отличить начищенную, но только что испачканную обувь, от той, которая вообще не знает щетки. Поверх рубашки, откровенно военного кроя, но почему-то темно-коричневого цвета, был старомодный пиджак с кожаными накладками на плечах и локтях. При всём этом старик явно не страдал от жары.

– Отличная водица, отец, – ответил я в тон ему, – тоже освежиться решили?

– В такую жару пить нельзя, все равно всё потом выйдет, – старик нагнулся к колонке и ополоснул лицо. – Дело у меня к тебе, сынок; не откажешь в помощи пожилому человеку?

– Если смогу, то помогу, возраст мы уважаем, – я переглянулся с Ринкой, она с интересом изучала старика.

– Живу я тут недалече, три километра по асфальту, потом еще три в сторону, деревенька там моя, а магазина нет, вот и приходится в Заречье мотаться.

– Понятно, а мы чем можем помочь? – уже понимая, к чему клонит старик, спросил я.

– Да возраст, у меня уже не тот, вот спину прихватило, видимо погода к вечеру изменится, не дойду я, а у тебя машинка, смотрю, хорошая. Вот я и подумал, тебе же шесть километров не крюк, а я тебя отблагодарю как смогу, не деньгами конечно, но угощу тебя таким, чего ты ни в одном магазине не купишь. Самогон я гоню, по старинному рецепту, который еще от моего деда достался. Ну так как, сынок?

– Ну что, Ринка, поможем дедушке? – подмигнул я дочери.

– Конечно, поможем! – ей явно понравилась идея небольшого приключения.

Я помог старику снять рюкзак и закинул его в кунг. Открыл дверцу, приглашая сесть. Старик как-то нелепо, но достаточно ловко погрузился и стал оглядываться в машине. Я сел за руль, Ринка, недовольная тем, что ее лишили переднего кресла, разместилась сзади.

– Меня все дедом Прохором зовут, или просто Дед, – представился старик.

– Я – Семен, -назвался я, – а это дочка моя, Ринка.

– Красавица у тебя доча, повезло тебе, – дед оглянулся и подмигнул девочке.

– Спасибо, – смутилась Ринка.

– А что за имя такое у тебя, дочка? Сколько живу – первый раз слышу, не русское, что ли?

– Производное от Екатерины, – привычно объяснила она, – Ринка – Катеринка. Папа хотел назвать Катей, а мама – Ирой. Вот нашли компромисс.

– Вон оно как! Воистину, век живи – век учись! Вот сколько лет живу, а такого не слыхал, – старик усмехнулся. – Машина у тебя хорошая, – перевел разговор на другую тему Дед, – американская, наверно?

– Нет, японская, – ответил я, – а вы давно тут живете?

– Да почитай с рождения, девяносто четыре года мне. Родился тут, учился тут, на фронт ушел отсюда. Здесь раньше много деревень было, да немец все пожег; Заречье уже после войны строили, а из старых – только моя и осталась. До войны большое село было, Лесное звалось, коней разводили, а теперь шесть домов только и стоит. Летом-то еще приезжают люди, а зимой мы вдвоем с бабкой Антониной остаемся.

– Как же вы живете-то, дедушка Прохор? А зимой в магазин как? – разволновалась Ринка. – А если случится что? Скорую даже не вызвать.

– Ну почему – не вызвать? – Дед с ухмылкой достал старенький мобильник и показал ей. – Что ж, если мы в глуши живем, то и цивилизации не видим? У Антонины дети, внуки в городе, приезжают регулярно. Раз в неделю трактор автолавку привозит. Так что нормально живем, в чем-то лучше даже, чем в городе, – всё своё, свежее. Воздух, опять же, природа. Видели вы в своём городе дедов моего возраста? – Дед явно не первый раз заводил этот разговор о преимуществах деревни.

– Семен, вон заправка старенькая и поворот налево, нам туда, – сморщенный палец уперся в лобовое стекло, указывая направление.

Пикап с удовольствием стал отрабатывать подвеской все ямы и кочки, давая понять, что ровный асфальт ему опостылел и он готов покорить любое болото, доказав, что хозяину в утробе этого монстра не страшна никакая стихия. Дороги как таковой не было, была засохшая колея, набитая тракторами.

– Да, Дед, с дорогой не очень, – недовольно бросил я, непрерывно крутя баранкой и стараясь ловить поменьше ям.

– Ну извини, сынок, если бы не спина, я бы тебя не беспокоил.

– Как спина-то, кстати? – проявил я сочувствие.

– Да болит, проклятая; осколок у меня там, с войны еще, достать нельзя, как-то он застрял неудачно. Раньше вынимать не умели, а сейчас умеют, но боятся: говорят, в моем возрасте уже опасно. Да я с ним нормально живу, он мне погоду предсказывает: за день болеть начинает, сперва тихонько, а потом все сильнее и сильнее, а вот сегодня неожиданно прихватил. Чую, – ливень ночью будет.

На небе, и правда, стали появляться облака. Дорога вошла в лес, ветви смыкались над головой, образуя своеобразный коридор. Деревья подступали вплотную к колее, если бы встретился кто-то навстречу, разъехаться было бы невозможно.

– Ну вот, почти на месте: вон за той берёзкой поворот и мой дом. – Дед явно оживился. – Ребятки, а вы далеко ли путь держите?

– Да мы попутешествовать решили, куда глаза глядят, – признался я. – Хочется найти какое-нибудь озерцо глухое, разбить палатку, – в общем, пожить дикарями.

– Лихо вы придумали, – причмокнув губами, Дед просветлел. – А знаете, что, оставайтесь у меня на ночь, куда вы в дождь-то поедете? Места глуше не найти. Тут и озеро есть, дикое, ни туристов, никого не встретишь. Рыбы много. Рыбачить-то любишь?

Я кинул взгляд на Ринку через зеркало, она явно оживилась.