Редкая обыкновенность

– Ладно, отвечаю: полет на орбиту первой женщины-космонавта Валентины Терешковой; «Космический прыжок в высоту Валерия Брумеля; паралич Фрола Козлова. А теперь вопрос на засыпку: сколько династий правили в России? Кто не понял – представители скольких династий сидели на русском престоле?

– Две – мгновенно ответил смышленый парень, сидящий по другую сторону костра от классной руководительницы.

– Боря, а почему две? Ты уверен?

– Анна Леонидовна, остальные правили в единственном лице – их нельзя считать династией.

– Ну, допустим, основных династий две, но сын Годунова тоже правил, а королевич Владислав, из династии Ваза?

Эрудит Боря, не сморгнув глазом парировал:

–Федор Годунов на царство не венчался, Ваза – династия чужая – польская. Что касается Гришки Отрепьева и Василия Шуйского, то правили они мало, след оставили негативный, хотя здравый смысл говорит, измени они свою политику хоть немного, шансы основать династии у них были.

– А Симеон Бекбулатович? – не сдавалась Аня.

– Тот, личность сомнительная, тем более в роли царя России.

«Бубновый» загнул историю последних Капетингов, сильно перевирая Дрюона, у которого он почерпнул сведения. Анна Леонидовна занимательно рассказала о временах правления уаревны Софьи, Екатерины первой и Анны Иоановны.

Мы с Виталием слегка «погоняли» ребят по географии. Для ни х оказалось откровением, что крупнейшие реки СССР Енисей и Лена, занимающие по водности второе и третье место в Евразии, в сумме равны притоку Амазонки-Мадейре, а другой приток Риу-Негру, равен Енисею с Амуром вместе взятыми. Никто из старшеклассников не мог перечислить острова, площадь которых превышает 100 тысяч квадратных километров.

Виталий сумел блеснуть-таки математикой, изрядно удивляя педагогинь, но эту тему, как и химию не поддержали.

Над вечерней водой поплыли, постепенно разрастаясь клочки тумана. Солнце садилось за макушки леса на огромном холме на северо-западе.

– Да что вы все учеба, да учеба, давайте о жизни поговорим, о любви – взмолились ребята.

– Будут у вас еще и жизнь, и любовь – задумчиво проговорила Анна Леонидовна – вот войска наши вышли из Афганистана в прошлом году. Погибать теперь не станут напрасно. Учитесь, работайте, любите, все в ваших руках. Но мозг надо поддерживать в постоянном напряжении, чтобы не застоялся. Я вам расскажу анекдот из институтского фольклора: Студента первого курса спрашивают: «Сколько будет дважды два», он мгновенно дает правильный ответ – четыре. Подходят к студенту второго курса с тем же вопросом, и он тоже отвечает верно, но задумывается при этом на несколько секунд. Студент третьего курса размышляет уже минуту, четверокурсник берет в руки логарифмическую линейку, а пятого – калькулятор. Аспирант решает эту задачу на ЭВМ, или как говорят сейчас, на компьютере. Хуже всего с профессором, тот просит зайти через недельку, посовещавшись с коллегами, возможно даст правильный ответ.

Долог июньский вечер. Еще не начала сгущаться тьма. Успокоительно-умиротворительная расслабленность охватила сидящих у костра. В недалеких кустах напомнил о себе соловей. Анна Леонидовна какое-то время помолчала, а затем, возвратясь к началу разговора объявила:

А теперь проверка длительной памяти. Ну, кто запомнил главные события 1963 года?

Я, как прилежный ученик поднял руку, но мне велено было помолчать. Почти все напрочь забыли начало разговора. Виталий, предчувствуя подвох, закрыл рот на замок. Ответы сразили меня наповал не в переносном, а в буквальном смысле. Шустрый конопатый парень с доброй малоосмысленной улыбкой, который дальше других ребят прыгнул в длину, выдал перл:

– Сначала, первый паралич Валентины Терешковой.

Эрудит Боря хотел его поправить, но учительница, прижав палец к губам, остановила его.

– Прыжок Фрола Козлова – продолжила девица с крашеными пепельно-голубыми волосами.

– Какой прыжок? – ахнула Аня.

– Из космоса.

– А Брумель?

– Какой Брумель? – переспросила пепельная.

– Валерий Брумель.

– А такого мы вообще не знаем, он чужой, наверное, не наш – выкрикнул за всех конопатый.

– Ну хорошо, а кто же, по-вашему, Фрол Козлов?

Конопатый не растерялся:

Судя по фамилии – хороший прыгун.

Анна Леонидовна отсмеялась:

– Не берусь судить какой он был прыгун, а то, что это второе по значимости лицо в Советском Союзе того времени – факт. И, не разбей его паралич, неизвестно, пришел бы к власти Брежнев…

В четыре утра, изрядно намерзшись холодной ночью, мы уже вовсю потели, пытаясь завести мотоцикл «с толчка». После часа безуспешных попыток Виталий упаковал лодку и рыболовные снасти, нагрузил себя ими и, лютуя на негодную технику, ушел звериными тропами, через глухомань левого, лесного берега речки в сторону деревни Колычево.

До десяти часов, когда приехал Мишка на «Яве», мы успели позавтракать и прослушать лекцию Ани о геронтократии, бюрократии, демократии, охлократии, технократии и прочих кратиях, как порождении дьяволоподобного человеческого мозга.

Спустя пару часов, когда измученные поклажей туристы, к счастью, в полном составе уселись в автобус, а мы дотащились до дома, выяснилась причина того, что «Восход» не завелся. Все дело было в керосине, который мы с «Семеном» сдуру залили в бак. Пока двигатель не остыл, он легко заводится на смеси керосина с бензином, но мощности не выдает…

И пришел 1991 год. Обмен денег, инфляция, хаос, августовский путч и форосское сидение Горбачева. В борьбе за власть схлеснулись в смертельной схватке мерзкое с гадким. Гадкое горбачевское окружение сдалось мерзкой ельцинской шайке. Советский Союз, как Кощей бессмертный, скончался в корчах и внезапно. Еще раньше, по принципу домино, посыпался европейский соцлагерь, где мирно, а где с казнями (как в Румынии).

С 1 января 1992 года в Россию официально пришел капитализм. На эту тему написано сотни работ, защищены десятки диссертаций, но тема настолько глобальна, что ждет еще настоящих исследователей, а, возможно и следователей, и судей, хотя бы с исторической точки зрения. Коротко говоря, пришли шустрые и молодые, недалекие, но наглые ребята, заявили, на «голубом глазу», что продуктов в стране на два дня (над такой чушью даже смеяться стыдно) и с неудержимым напором принялись уничтожать промышленное и сельскохозяйственное производство. Во главе экономистов-диверсантов встал Егор Гайдар и Толя Чубайс…

На летней олимпиаде 1992 года в Барселоне, нашу страну представляла аморфная команда СНГ. Мы, конечно, болели за нашу спринтершу Ирину Привалову, но в тот день, когда мы с нетерпением ждали финального забега с ее участием, где она стала бронзовым призером, произошло гораздо более интересное событие.

На месте старого деревянного домишки, в который меня привезли осенью 1958 года в возрасте трех месяцев и где прошло детство мое, брата и сестры, мы совместными усилиями стали возводить довольно крупный дом из кирпича. Подносить раствор помогал своеобразнейший больной из интерната Шурик Злобин, худющий, болтливый и медлительный субъект, которого мы держали больше не для помощи, а для развлечения. Что стоила одна картина, когда он, качаясь из стороны в сторону, медленно брел, бормоча и причитая по шатучим мосткам и лесам с ведром раствора. Что характерно, он равнодушно относился к высоте и, хотя спотыкался на каждом шагу, умудрился ни разу не упасть с верхотуры. Он и в дурдоме всегда вертелся возле строителей, мешаясь под ногами и неся всякую ересь.

Лето выдалось жаркое и сухое. Знойная духота стояла до 27 августа, когда выпал предосенний дождь. Время от времени мы срывались на рыбалку, чтобы отдохнуть от цементной пыли, кирпича, раствора и одуряющего однообразия кладки то «тычком», то «ложком».

После обеда, взметая уличную пыль, подкатил на своей еще не старенькой шестерке тесть Виталия Федор Назаркин, с целью предложить побродить бредешком по Цне, в районе Бора или Гольного Бугра. Ворчливый Шурик Злобин, проклиная маленькую пенсию и плохую кормежку, с трудом поднимался, соря раствором по мосткам. Тут меня «осенило». Я вообще склонен к озорному юмору и подмигнув Мишке с «Семеном», который нередко помогал нам (как и мы ему), понизив голос убедительно заговорил с Шуриком:

– Вот это да! Повезло тебе, сам президент приехал. Скорей иди, проси, что тебе надо.

– А кто это? – слегка заинтересованно спросил нерадивый помощник.

– Кто, кто, сам Федор Тимофеевич Ельцин.

– А, Ельцина я знаю, он главный. Пойду попрошу его.

И он моряцкой походкой направился вниз. Мы побросали мастерки и кинулись за ним. Грешным делом, я побаивался, что подведет Федор, но тот оказался артистом, не слабее Митьки.

Шурик неуверенно подошел, снял дурацкий картуз и робко глядя в землю обратился:

– Федор Тимофеевич, пенсию бы добавить.

Тесть Виталия среагировал моментально:

– Ты кто такой?