Творец бессмертия, или Исповедь гения

Ничего себе! Так они могли и Ломоносова сожрать, подвернись он им под руку! Для советской науки ничего невозможного не было!

Демихова буквально раздавили те «авторитеты», которые вряд ли хоть в чём-то могли с ним сравниться. Какая уж там наука?! Одни мерзкие интриги! И именно так было везде и всюду, хотя не в каждом конкретном случае! Если человек мало что собой представлял, то его вполне могли всюду пропускать беспрепятственно, в должности повышать и даже орденами награждать! Он же безопасен для начальства, как тот червяк!

Предполагаю, что столь мощный натиск был санкционирован с самых высоких медицинских «верхов». Только в таких случаях ученые мужи, дерущиеся за должности под ковром, проявляют редкое единодушие. Верхи же подключились к этому делу, как у нас часто бывало, по собственной благосклонности, лишь по многочисленным просьбам «уважаемых ученых». То есть круг нападавших на Демихова подлых посредственностей сомкнулся. Проступил наружу самый обычный заговор, управляемый каким-то корыстным начальником.

Неужели указания по травле гения поступали из самых заоблачных верхов? Возможно, но всё же маловероятно.

В ситуации Велихова было бесполезно что-то доказывать с научных позиций! Даже абсолютные и многочисленные приоритеты в области созданной им же мировой трансплантологии во внимание не принимались, будто несущественные.

А судьи-то кто? Разве хоть кто-то из состава того судилища мог пришить собаке вторую голову, заменить печень, сердце или лёгкое?! Потому-то они и испугались, что Владимир Петрович своими операциями высветит всю несостоятельность многочисленных «великих учёных»!

Для верности результата они попытались даже выданную Демихову квартиру отобрать, доказывая якобы ошибочность ее получения. Ну, и распоясались, безнаказанные негодяи!

«Хорошо бы не сдержался! – наверняка, надеялись они. – Хорошо бы его сердце подвело! Инсульт или инфаркт! Тогда и хлопот было бы меньше по устранению этого несносного выскочки!»

«Ну, знаете ли, господа «уважаемые ученые»! – кипел я от осознания несправедливости и беспомощности. – Вопиющая непорядочность некоторых из вас запятнала всех нас!»

И всё же я докопался до сути!

Травля Демихова, как мне казалось, исходила даже не от медицинского начальства, даже не от советского правительства – она возбуждалась где-то там, в невидимых гнёздах мирового правительства! Ведь это оно изо всех сил старалось, чтобы мир не узнал ни о каких потрясающих достижениях русских! Мир должен был знать один-единственный штамп, что русские – отсталые и убогие, дикие и агрессивные!

Для этого мировое правительство активно готовило отраву для русских и против русских, а какой-то Демихов этот образ ничтожного и неполноценного народа вдребезги разбил своими фантастическими работами в области медицины, результаты которых не смогли повторить ни в одной «цивилизованной» европейской стране!

Мой вывод тогда был страшным, прежде всего для меня самого. Даже чудовищным! Хотя он нисколько не противоречил реальности и вполне объяснял происходящее. Он вполне логично объяснял цели, мотивы и действия тех, кто, как выяснилось, запросто крутил всем миром.

Конечно же, крутил! Без сомнения крутил, если они, те упыри мирового правительства, где-то там келейно решили, как им было угодно, а в СССР это послушно выполняли десятки и сотни высокопоставленных должностных лиц, вопреки престижу страны, вопреки ее интересам! Это же настоящий ужас!

Это же не просто государственная измена, считай, всей верхушки, но это для нас вообще – фактическая колониальная зависимость! Внешнее управление!

Но достаточно мне об этом вспоминать! Теперь уже – точно это ни к чему! Мне свои задачи надо решать, а они, надо полагать, оказались даже посложнее, нежели когда-то стояли перед гениальным Владимиром Петровичем Демиховым.

Надо же! Он решился, разработал и своими руками сделал искусственное сердце! Честь ему и хвала! Это – великий шаг, прославляющий всё человечество. Это преодоление порога природных возможностей человека. И все же, что такое сердце? Всего лишь насос мембранно-клапанного типа, приводимый в действие мышечной энергией миокарда, то есть, обыкновенной мышцы, правда, наделенной природой удивительной способностью сокращаться и расслабляться десятки лет без остановки.

Люди испокон веков приписывали сердцу особые душевные качества, ведь оно реагирует на наши волнения так, будто очень умное и всё понимающее, но всё же люди ошибались. Сердце изменениями своего ритма действительно реагирует на тревоги и радости, на изменение физической нагрузки и на покой, но лишь потому, что им управляет нечто-то другое. Люди совершенно напрасно приписали сердцу свойства души, а что такое душа, они до сей поры не понимают.

«И где же она? Где эта непознанная человеком душа? – думал я тогда. – Будто я знаю это! А ведь ее-то мне и придётся воссоздать! Причем, не пересаживать, не пришивать заново к тому человеческому организму или к другому, а создавать искусственную душу! Можно даже сказать, придётся сделать особый кусок железа, который предстоит вживить в организм живого человека, да еще так, чтобы он стал его новой душой! И чтобы всё это полноценно работало, будто созданное самим богом!»

Душа несравнимо сложнее сердца. Душа – это материя весьма тонкая, до сих пор не познанная. Недаром же всюду продолжаются споры, даже на научном уровне, есть ли она вообще и куда девается после смерти? Погибает ли с организмом, как часть конкретного организма, или возносится куда-то, переселяется в кого-то, может, даже живет вечно? А, может, сдаётся на некий склад для хранения? Чтобы выдать ее очередному новорожденному под честное слово, то есть без росписи в «небесной» ведомости!

Загадки, загадки, загадки. Но по силам ли решить их мне? С чего я вдруг возомнил, будто мне по силам, если не имею элементарного медицинского образования даже на уровне фельдшера? Но ведь взялся за гуж!

Стоп! Хорошо, что я понимаю хоть некую житейскую тонкость, то есть, что мои сомнения не должны выходить наружу ни при каких условиях! Это – крайне опасно. Мне доверяют, на меня надеются люди, которые значительно меньше меня представляют те проблемы, которые надобно разрешить, чтобы достичь конечной цели. Но если они поймут, что и я не только не понимаю всей сложности задачи, не только не имею представления как ее решать, не только не горю мечтой закончить это дело с триумфальным успехом, но даже не верю в возможность этого, то они поступят со мной как с хромой лошадью. Зачем им такой руководитель? Для поддержания собственных заблуждений? Вряд ли им моя игра понравится!

Потому-то все сомнения в успехе мне следует убить в себе раз и навсегда! Хотя бы для того, чтобы заказчики не догадались, что я вожу их за нос.

Это правильно! Но ведь уже сейчас я знаю, что иду ошибочным путём. А самое главное состоит в том, что я уже знаю более правильный путь. Я знаю, что надо не создавать искусственный мозг, не переносить в него личность некого человека, не делать его душу из железа, а просто взять его готовый мозг, его голову целиком, и переставить ее на молодой и перспективный организм. Перспективный, конечно, лишь с точки зрения продолжительности жизни. Ведь так поступал и великий Демихов, хотя лишь с собаками. Я уверен, он сделал бы операцию и с человеком, но ему и с собаками, понимая его большие умения и возможности, делать это не позволили!

На том новом пути были видны огромные проблемы, а как их преодолеть, я не знал. Я не медик – я технарь! Ведь не только тело стареет и оттого умирает. То же самое происходит и с мозгом человека. Никуда ни делись всякие его болезни, например, Альцгеймера и прочие. Как избежать старческого слабоумия, даже если удастся имплантировать мозг пожилого человека в молодое тело? Значит, в первую очередь или параллельно, надо заниматься и этими проблемами, чтобы после операции опять не нарваться на новое слабоумие.

Однако стоит об этом намекнуть доктору Кеннеди, как он сразу догадается, что направление деятельности наших лабораторий следует менять радикально! Значит, всю предыдущую работу можно выбросить в мусор! И это означает, что я зашёл в тупик! Означает, что я захромал?! И сразу у заказчика возникнет закономерный вопрос:

«А стоит ли впредь на меня ставить? Ведь доктор Кеннеди с самого начала меня информировал, что мировая геронтология забуксовала, и именно мне предстоит ее подтолкнуть! И вот я не справился! Вот я и сам забуксовал! Значит, им придётся искать кого-то, более перспективного, а меня – в отходы! Неудачник!»

Такой ответ ясен и доктору Кеннеди, и мне! Но вариант заказчиков меня совершенно не устраивает, потому ни в коем случае мне нельзя признаваться в возникновении новой идеи. Надо хитрить и лавировать, сохраняя себя.

«А если он сам догадается, как надо делать? – опять во всём сомневался я. – Тогда он поймёт, что и сам способен найти окончательное решение этой проблемы даже лучше, нежели я. Без посредника! И кем же я окажусь в его глазах? Уже не гением, а прохвостом, который достался заказчику за очень большие деньги, но проблему не разрешил, и разрешить ее не в состоянии!»

Для меня такой вывод окажется очень важным и одновременно убийственным!

Только и оставалось мне постоянно думать об этом, доводя себя до исступления. Лучше подведу-ка я итоги!

Итак, что я имею на сегодня, для того чтобы уверенно работать и спокойно жить?

Во-первых, в меня пока верят! На меня пока надеются! Во-вторых, в меня и в мои исследования вкладывают огромные средства. В-третьих, у меня есть много специалистов в различных отраслях знаний, которые помогают мне решать текущие задачи, но я сам не предполагаю глубину возможностей этих специалистов. Смогут ли они обеспечить прорывы в тех направлениях, которые я и сам вижу как в тумане? И, наконец, у меня ещё есть в запасе немало времени, поскольку заказчик сознает сложность всех работ и невозможность мне опереться на что-то известное. Я же – во всём первопроходец! Почти как Демихов! Правда, у него, как у истинного первопроходца, всё получилось, а я пока не сделал даже первого шага!

А чего же сегодня мне недостаёт?

Прежде всего, весьма обидно, что я не имею даже начального медицинского образования! А оно мне очень нужно, поскольку мои представления об анатомии человека поверхностны и примитивны. Я совсем не знаю головной мозг. Я не знаю центральную нервную систему! Не знаю и периферические нервные системы! И работу самого рядового хирурга я представляю лишь в той степени, в какой знаю, что он всех режет острейшим ножом, называемым скальпелем! Видимо, когда-то такими ножами скальпы снимали – отсюда и название! Но таких знаний мне мало!

И чего же я не имею для успешного решения поставленной заказчиком задачи?

Пожалуй, прежде всего, уверенности в правильности выбранного пути. Но об этом никто не знает, и узнать не должен!

Ладно, с этим как-то можно жить. По крайней мере, замену головы целиком как еще одну исследовательскую работу вполне можно предложить доктору Кеннеди. Можно! Но не как главное направление работы, отрицающее всё, сделанное ранее, а как некий запасной или, это еще лучше звучит, подстраховочный вариант. Предложить как достаточно интересную альтернативу, которую можно исследовать параллельно, не прекращая прежних исследований.

В таком случае мои силы могут даже увеличиться! Лаборатория от этого только разрастётся! И мой вес как руководителя ещё более крупного проекта тоже возрастёт, а это замечательно само по себе. И всё же дальнейшие шаги придётся детально обдумать, как бы мне они боком не вышли…

Выходить на медиков мне придётся обязательно, как ни крути! Ведь даже в первоначальном проекте без них не обойтись, а в моём распоряжении нет ни одного хирурга. Да и хирург подойдёт не каждый. Нужен тот, который специалист по мозгам! С предложением ввести медиков в проект надо выходить на доктора Кеннеди в самое ближайшее время, в эту же пятницу, если получится. Но появиться в наших лабораториях они смогут ещё не скоро. Да и время их пока не пришло, фронт работ не подготовлен. Всё это впереди.

Имплантировать «железку» в голову придётся-то обязательно. И уже скоро. И сразу придётся обеспечивать взаимодействие той «железки» с органами чувств и системой речи. Именно, с системой речи, то есть, со всеми ее составляющими, начиная с речевого центра в мозгу и заканчивая голосовыми связками, языком, гортанью, бронхами и легкими, работающими на речь в роли кузнечных мехов.

В таких делах никак не обойтись мне без такого гиганта, каким был Демихов! Именно на его фантастическое знание, понимание и умение я и рассчитывал изначально. Но где мне взять Демихова, если он, почётный член научных медицинских обществ многих государств мира, умер в конце 1998 года? Надо искать другие таланты. Лучше бы – из молодых, рвущихся в бой, стремящихся доказать своё превосходство, даже работающих локтями.

На следующее утро я опять проверил то, что за ночь, как мне казалось, отлежалось, но почти ничего не исправил. Хороший признак того, что попал в яблочко.

Потому уверенно набрал номер Фёдора. Умышленно, заходя издалека, попросил якобы его совета для разрешения одной текущей трудности.

Дело в том, сказал я Фёдору, что программу для лабораторий, порученную мне доктором Кеннеди, я доделал, но пока она существует в рукописном варианте. Как-то неудобно представлять ее в подобном виде шефу, однако у меня нет ни компьютера, чтобы набрать текст, ни принтера для распечатки. К тому же, в моей программе много схем и графиков. А они создают дополнительные заморочки. В общем, попросил его помощи.

Фёдор легко откликнулся на мою просьбу и даже стал поговаривать, будто неплохо бы ко мне прикрепить секретаршу с безупречным знанием русского и английского языков и с некоторыми специальными знаниями, применительно к нашим исследованиям. Такого человека он решил сам и поискать.

И мои откровенные восторги по тому поводу, как наивысшее одобрение замечательного предложения мистера Фёдора, помогли его дополнительно простимулировать.

Часть 2. Я знаю, как…

Глава 1. Десять лет за моей спиной

Тем временем уже шёл 2007 год.