Зона обетованная

* * *

Внутри жарко натопленного помещения милиции царили сонный покой и служебная полутишина. За одной из дверей лениво стучала машинка, где-то, судя по коротким отрывистым фразам, говорили по телефону, на столике дежурного чуть слышно бормотал транзистор. Дежурный поднял голову на стук двери. Разглядев наш взъерошенный возбужденный вид, раскрасневшиеся лица, услышав наше срывающееся усталое дыхание, приподнялся было со своего места, но, узнав Птицына, ухмыльнулся и снова прочно устроился на своем стуле. Дождавшись, когда мы подойдем к барьеру и остановимся в ожидании, он, словно впервые нас заметив, поднял голову и спросил:

– Что-нибудь случилось, граждане?

– Случится, – приподнявшись на цыпочки перед барьером, зло сказал Птицын. – В лоб тебе сейчас дам.

Дежурный снова ухмыльнулся:

– За что?

– Чтобы не выпендривался.

– Кто выпендривается? Вежливо спрашиваю – чем могу быть полезен?

– Это не ты спрашиваешь, а мы сейчас спрашивать будем. Понял?

Я с недоумением смотрел то на одного, то на другого, стараясь понять, какие отношения связывают людей, ведущих этот странный диалог.

– Ни вы мне, ни я вам – ни малейшего права ни спрашивать, ни отвечать. По инструкции! – весьма довольный своей находчивостью, заявил дежурный.

– Знаешь поговорку? – неожиданным шепотом спросил Птицын.

– Ну? – насторожился дежурный.

– Не плюй в колодец, не исключено, в нем тонуть придется.

– Не думаю, – поразмышляв, не согласился дежурный.

– Знаю, думать ты не любишь, но на этот раз очень советую.

– Ты советуешь, а инструкция не советует.

– Думать не советует?

– Не думать, а отвечать на вопросы посторонних.

Тут уже и я не выдержал:

– Вы что, знаете, какие мы вам зададим вопросы?

– Откуда?

– Тогда почему вы…

– Потому, – перебив меня, весьма вразумительно объяснил дежурный и опять ухмыльнулся.

Мне почему-то тоже захотелось дать ему в лоб, но Птицын пнул меня и как ни в чем не бывало спросил:

– Вопрос первый – майор здесь?

– Не имею права посторонним предоставлять служебные сведения.

– Я посторонний? – не выдержав, зашипел Птицын.

Я поторопился вмешаться:

– Молодая и очень красивая женщина в течение часа-получаса сюда наведывалась? Может, она сейчас здесь?

– У нас здесь все женщины молодые и красивые, – нагло осклабившись, не сдавался дежурный.

Птицын, не дав мне раскрыть рта, снова пнул меня, полез в карман, что-то достал и протянул дежурному:

– Ладно, нет времени с тобой перепираться, а то бы я тебе… Держи, передашь майору…

Дежурный заинтересованно потянулся к протянутой руке Птицына. Это было его роковой ошибкой. Птицын неуловимым движением поймал его за ухо и, не теряя времени, несколько раз неслабо приложил лбом к доскам барьера.

На крики и мат дежурного выскочило сразу несколько человек, а из-за одной из дверей выглянул и знакомый майор. Птицын, как ни в чем не бывало отпустил ухо продолжающего материться милиционера и неожиданно на весь коридор рявкнул:

– Товарищ майор, разрешите обратиться?

Майору пришлось выйти из-за двери.

– Сколько раз, Сергей Иванович, я просил тебя проявлять инициативу в дозволенных пределах. Во всяком случае, не так шумно. Что там у вас? Заходите…

Оглянувшись на оторопело замолчавшего дежурного, я поспешил за Птицыным, который преспокойно направился в кабинет майора.

– Ну, что еще? Выкладывай, – с деланой усталостью и таким же деланым смирением в голосе сказал майор, усаживаясь на свое место и жестом показывая нам на свободные стулья.

Я остался стоять, а Птицын удобно устроился поближе к столу.

– Я вас, Николай Николаевич, неоднократно предварительно предупреждал: толку с Витальки не будет, – заявил он, стараясь придать голосу многозначительную интонацию. – Вы почему-то не пожелали прислушаться.

– Мне с него большого толку не требуется, – спокойно ответил майор, хотя по настороженно прищуренным глазам я догадался, что спокойствие это дается ему с большим трудом. Что затеял и чего добивается Птицын, как он надеется выудить здесь сведения об Ирине, я пока не догадывался и поэтому, несмотря на сжигавшее меня нетерпение, решил ждать, молчать и внимательно наблюдать за происходящим.

– Не удивляйся, Андреев, – неожиданно сказал майор, почему-то отвернувшись от меня. – С Птицыным дело иметь не только привычка нужна, но и нервы те еще. Хотя, если быть справедливым, польза иногда случается. Потому и терплю. Но если ты его еще хоть раз при исполнении служебных обязанностей… – обратился он к Птицыну, – привлеку. Что он твой единственный племянник и наследник, во внимание приниматься не будет. Поимей это в виду и объясняй, какого моржа лохматого тебе здесь понадобилось? Про Омельченко узнал?

– Узнал, – согласился Птицын. – Ваши кадры по рации раззвонили.

– Вот говнюки! Прямо хоть приказ издавай, чтобы языки не распускали. Наверное, уже весь поселок гудит?

– Не слыхал. Но будет.

– Будет! Еще как будет. Сенсация районного масштаба – Петр Семенович Омельченко сбежал из кабинета начальника милиции. Со службы попрут за разгильдяйство.

– Не попрут, – уверенно не согласился Птицын.

– Почему так считаешь?