Вредные привычки

– Если все сделаешь правильно, то жить будешь долго и счастливо.

– Так долго и счастливо, что надоест?

– Ну, по тому, как ты от них бегаешь, с тобой это вряд ли случится даже в другой жизни.

– Это заклинание?

– Это приказ.

Спорить со мной она не стала.

– Ясно. Сколько необходимо копий?

– Бог любит троицу.

Пока Климентьева копировала архив Кондратьева на мой накопитель, я укомплектовал свой чудо-чемоданчик. Наблюдая за тем, как девушка себя ведет, я пришел к мысли, что мы с ней поладим. Убрав копии в чемоданчик, я вручил женщине укомплектованную наушниками карманную рацию и заставил несколько раз вступить со мной в радиообмен. Не знаю, был ли доволен радисткой Кэт Штирлиц, но я своей ученицей остался доволен.

– Связь теперь и днем и ночью будем поддерживать только по этому аппарату, – забирая у нее пейджер и сотовый, предупредил я.

– А что мне делать, если вдруг нагрянет хозяин?

– Застрелишь, а труп расчленишь и спрячешь в холодильнике, – не очень удачно пошутил я. – Можешь не беспокоиться, хозяин здесь точно не появится, а что касается любых других любопытных, то тебе достаточно будет нажать любую из шести установленных на такой случай кнопок. И за любознательными подъедут.

– Кто?

– Трамвай «Желание».

– Не знаю, кем ты работаешь, но то, что я узнала, по крайней мере позволит мне хотя бы выспаться.

– Мне нравится ваш подход к сложившейся ситуации, сударыня, – сказал я.

– Подход «всему свое время» не такой уж и сложный, – улыбнулась она.

В полночь мы пожелали друг другу спокойной ночи и разбрелись по комнатам. Не знаю, как Климентьева, но я спал как убитый.

Глава девятая

Утреннее солнце начинало понемногу припекать. Я оставил свою колесницу в соседнем дворе и прошёл к пятиэтажному дому, в котором располагалась квартира Климентьевой. При дневном освещении его лимонные стены, белые карнизы и наличники выглядели по-праздничному нарядно.

Несмотря на раннее утро, на детской площадке уже кто-то покуривал. Я зашёл в подъезд и, никого не встретив, поднялся к двадцать седьмой квартире. За новыми металлическими дверями не было слышно ни звука. Входить в них без предупреждения мне не хотелось. Хотя имея ключи, я ничем не рисковал, если, конечно, за дверью не стояли люди с оружием, которое иногда начинает палить без всякой на то видимой причины.

Люди не стояли. Я запер дверь на защёлку и бегло осмотрел просторные апартаменты. Тест на жучки квартира тоже выдержала: если Кондратьев и использовал средства прослушки, то наружные. Тем не менее расслабляться не стоило. Одну видеокамеру я установил в гостиной, другую на кухне, а чтобы не чувствовать себя пленником обстоятельств, спрятал в каждой из комнат по стволу. Концерт для виолончели с оркестром. А может быть, лишь для виолончели. Если ничего не знать о закладках, то со стороны все выглядело вполне безобидно.

Я пригладил у зеркала волосы, включил сигнализацию и, прихватив инструменты, спустился на нулевой этаж. Простенький внутренний замок, закрывавший двери в подвал, большим препятствием не стал. Проверив стационарное освещение, я включил фонарик и прошёл через весь подвал ко второму выходу. Ещё один замок и ещё одна дверь сдались так же легко, как и первая. На чердачных люках замки оказались навесными, и перед тем как прогуляться по чердаку, пришлось их сначала открыть. Вариант отхода с чердаком понравился мне больше.

Поставив последний подготовительный штрих перед встречей с авторитетами, я оседлал свою колесницу и, проехав несколько кварталов, остановился рядом с универсальным магазином. В нескольких шагах от входа в магазин стояли три телефонных автомата, хотя для того, чтобы раскинуть сети, вполне хватило бы и одного. Цифра «три» вдохновляла. Правда, если бы меня спросили, чем она лучше остальных девяти, то внятно объяснить я бы вряд ли смог. Я вошёл в кабинку и, поглядывая на двери магазина, набрал номер Кочетова. Как правило, борьба с преступностью во всем мире начинается и заканчивается в кабинетах. Не стал исключением и этот случай.

– Оперуполномоченный Кочетов, – тусклым голосом представился он.

– Агент ноль ноль семь, – отозвался я. – Срочно требуется контакт.

Последовала пауза, по-видимому, оперуполномоченный сверял своё внутреннее состояние со своими возможностями:

– Не рановато?

– Это в борьбе-то с пожаром?

Вздох, которым он предварил ответ, если и наполняло желание, то явно не созидательное. Такое время от времени случается не только с оперуполномоченными.

– Где?

– Насколько я помню, у нас с тобой только одно такое местечко.

– В одиннадцать ноль ноль устроит? – попробовал перехватить он инициативу.

– В десять сорок, – отрезал я.

Дать ему фору даже в несколько минут означало бы дать психологическое преимущество, а это с моей стороны было бы большой ошибкой.

В кабинке становилось душно. Я приоткрыл дверь и набрал телефонный номер Тишинской. Подвывая сиреной, мимо промчалась скорая помощь. Я досчитал до десяти и набрал ещё раз. Гудки вызова смолкли.

– А это отправите сегодня же по факсу, – услышал я уверенный голос Тишинской. – Я вас слушаю!

Госпожа Тишинская не теряла зря ни минуты.

– Сегодня кое-кому в руки могут попасть записи, на которых ваш прямой начальник занимается скверными делами, – произнёс я. – Я бы даже сказал, что очень скверными, причём добровольно. Записи в буквальном смысле убийственные.

– И что?

– Да в общем-то ничего, если этот кое-кто не захочет использовать их как компромат.

Я услышал нервное постукивание:

– А вы считаете это возможным?

– Ну, это уж вы сами решайте. Моё дело предупредить.

– Записи у вас?

– Поэтому и беспокою.

– Когда и где на них можно будет взглянуть?

– Через пару часов я привезу вам несколько эпизодов.

Тишинская не возражала.

Пока все складывалось неплохо. Я выбрался на свежий воздух, дошёл до киоска, выпил стакан сока и снова вернулся в кабинку. Фантом Кондратьева откликнулся почти сразу. У меня начинало складываться впечатление, что мои абоненты каким-то чудом смогли между собой договориться и теперь просто морочат мне голову.