Моя шляпа, мое пальто

Гриша – Гулам присмотрел тонкий шнур, на котором вешали белье, отрезал его и, приладил шнур к крючку, на котором висела электрическая лампочка. Потом залез на кухонный стол, и надел петлю на шею. Остался сделать самый маленький шажок со стола в пустоту. Он глубоко вздохнул в последний раз, крепко зажмурил глаза и хотел сделать этот шаг. Неожиданно услышал в тишине … стихи. Стихи были необычные, их выразительно произносил, даже не произносил, а выпевал, густой бас:

Спи. Прощай. Пришел конец.

За тобой пришел гонец.

Он пришел последний час.

Господи помилуй нас.

Господи помилуй нас.

Господи помилуй нас[5 - А.И. Введенский, стихотворение «Где. Когда».].

Гриша – Гулам открыл глаза и испуганно осмотрелся. Дома никого не было, кто же выпевает эти странные строчки.

– Кто здесь? – испуганно, дав петуха, пискнул Гриша – Гулам, ухватившись руками за петлю. Острое желание умереть вдруг пропало.

– Не кто, а что, – был ответ.

– Покажись, – дрожащим голоском произнес Гриша – Гулам.

– Пожалуйста, – был ответ, но несостоявшийся самоубийца никого не увидел.

– Не надо меня обманывать, – по впалым щекам Гриши – Гулама потекли слезинки.

– Глазья-то р-раскрой. Не туда, дурень, смотришь (Гриша – Гулам озирался по сторонам, но ничего не увидел). Смотри прямо перед собой. Сейчас, сейчас, – послышалось пыхтенье. Сейчас видишь?

На стене напротив Гриши – Гулама, где висел кухонный шкафчик, вдруг вспучились старенькие цветастые обои, зарябило, и проявились ГУБЫ.

мясистые

толстые

вывороченные

негритосские.

– Теперь видишь? – нетерпеливо вопросили ГУБЫ.

– Ви-ж-жу.

– Что видишь?

– Губ-бы.

– Вот и прекрасно. Не бойся, я не кусаюсь, твоя тонкая шейка мне ни к чему. Только петелечку-то сними, а то ненароком соскочишь со стола и поминай, как звали. Еще обоссышься и обосрешься. Некрасиво будешь выглядеть, и вонять будешь гадостно.

Гриша – Гулам испуганно задрожал, представив себя в таком неприглядном виде.

– Впечатлился?

– Д-да, да!

– Вот и хорошо, слезай со стола, за ним едят, а не вешаются.

Гриша – Гулам послушно слез со стола, плюхнулся на табуретку и бурно разрыдался. Слезы потекли по лицу.

ГУБЫ помолчали, пока Гриша – Гулам не выплакался и спросили:

– Как тебя-то величать?

– Чего? – не понял слово «величать» Гриша – Гулам.

ГУБЫ скривились:

– Как звать-то тебя, болезный?

– Г-гулам. То есть Гриша.

– Почему надумал вешаться?

Несостоявшийся самоубийца задумался. Он так и не сформулировал (хотя не знал такого мудреного слова «формулировать») для себя, зачем собирался вешаться. Просто жизнь «достала». Так просто и сказал. Что поделать, он не мог похвастаться развитым интеллектом.

ГУБЫ пошлепали одна об другую. Это было потрясающее зрелище, когда верхняя губа шлепала об нижнюю, а нижняя губа высоко подбрасывала верхнюю губу. У человека, когда широко раздвигаются губы, видны зубы, а тут – пустота, словно ГУБЫ были нарисованы и производили впечатление мультяшных.

Наконец, ГУБЫ успокоились и спросили:

– Что думаешь делать дальше?

– Н-не знаю.

– Не знаю, не знаю, – передразнили ГУБЫ. – Кто за тебя думать будет?

Гриша – Гулам пожал плечами. Он не знал, что теперь делать. Жизнь сегодня должна была закончиться, а вместо этого он сидел и беседовал со странными ГУБАМИ.

ГУБЫ неожиданно предложили:

– Заключай со мной договор. Все равно тебе жить недолго, а, если заключишь договор, будет твоя жизнь яркой и нескучной.

– Я не знаю, – пролепетал Гриша – Гулам.

– Зато я знаю, – сурово отрезали ГУБЫ. – Держи договор.

ГУБЫ вытянулись трубочкой и ловко выплюнули файл, который упал на стол рядом с Гришей – Гуламом.

– Читай и подписывай.

– Я, я… плохо читаю.