Предателями не рождаются. Потерянному поколению молодежи СССР посвящается

Но Толян не сдавался. Не на того напали.

– Все будет, Витька. Все будет, – обещал Толян перед сном.

– Что будет?

– Падет эта крепость на колени перед моей артиллерией. И будет, я вам скажу знатный фейерверк.

– Не получится у тебя ничего. Женись, тогда и будет тебе Антонина, – советовали ребята.

– Я не дурак закапывать себя в владимирской глуши. В Москве меня ждет Анфиса и Полина. Обе с трехкомнатными квартирами. Не знаю кого выбрать. Разрываюсь, братцы.

– Чего тебе надо-то?

– Мне нужна победа. И я добьюсь ее, чего бы это не стоило.

Отношения у Ларисы и Витьки потихоньку развивались. Ребята медленно сплетались интересами, знаниями друг о друге, общими мечтами. В ночных видениях Виктора Лариса приходила к влюбленному студенту в неглиже, молодые целовались, обнимались, обвивались телами и проникали друг в друга всеми доступными способами.

В реальной жизни дело дошло до легких и случайных касаний, целоваться пока было нельзя. Но Виктор Степанович чувствовал, что скоро будет можно. Главное не спугнуть, не настроить против себя, не дать Ларисе почувствовать, что телесная близость важнее духовной.

– У тебя хорошо получается. Ты быстро учишься, – похвалила Лариса начинающего гитариста.

– Мне так не кажется, – Витька подул на ноющие от боли кончики пальцев.

– Я, чтоб играть на гитаре как ты сейчас, училась целый год. А тебе понадобилось чуть больше месяца. Ты – очень способный.

– Это потому что у меня хороший наставник, – улыбнулся Витька.

– Подхалим.

– Нет. Это правда. У тебя талант учить меня, – Витька отставил гитару и сделал шаг навстречу Ларисе.

– Дамский угодник, – улыбнулась в ответ девушка.

– Ты права, – еще шаг вперед, – и это только начало. Ты еще не знаешь, что будет дальше.

– Отчего же? Знаю.

– Нет. Не знаешь, – еще шажок, – но сейчас узнаешь главную правду Вселенной.

– От чего, сударь, вас пробило на откровенность? Что-то стряслось? Вы не заболели?

– Нет. Я себя великолепно чувствую. Я полон сил и энергии.

Юноша замолчал. Молодые люди замерли. Они уже стояли лицом к лицу. Их разделяли пару сантиметров. Лариса смотрела на Витьку слегка вверх. Легкое дыхание шевелило волоски на коже. Широко открытые глаза не мигали. Сейчас нельзя упустить ни мгновения из происходящего. Оба понимали, что настало время, когда уже можно. Не все, конечно. Но уже можно смотреть друг на друга, не отрывая взгляд. Улыбаться друг другу, брать за ладони, перебирая тонкие пальцы и ощущая суставы, изгибы и шершавую сухость кожи. Можно было молчать, и это тишина не портила общение пустотой. Наоборот, отсутствие звуков стократно усиливало ощущение близости. Или можно было без умолку говорить…

– Что же ты замолчал? – шепотом сказали губы Ларисы.

Девушка качнулась слегка вперед. Юноша поддержал ее своим поцелуем. Лариса закрыла глаза, и потому не упала. Скреплённые поцелуем, тела стали крепче вдвое. Нежнейшая влажность губ, девичья вкусность и запретность. Неописуемые ощущения прошибли Виктора Степановича. Он открыл глаза. Темно-карие глаза Ларисы еще никогда не смотрели на него так близко. В радужке глаз отражался Витька и весь мир вокруг. И эта картина была настолько прекрасна, что не хотелось отрываться. Витька качнулся всем телом вперед и губы влюбленных соприкоснулись снова…

– Вить! Ты где? – в кабинет, с грохотом от удара нараспашку раскрывающейся двери о стену, ворвался Толян Голиков.

Энергетический купол вокруг целующихся распался. Ребята разъединились. Лариса покраснела. Витька смущенно почесал затылок.

– Ах, вот ты где. Целуетесь? Х-ха!

– Толян, ты не мог бы выйти? – попросил Виктор Степанович.

– Лариса, я заберу твоего мужчину на пару минут. Хорошо?

– Хорошо, – Лариса взяла в руки гитару.

Пальцы у девушки заметно подрагивали.

– Пойдем, Гастелло. Там картошку привезли в столовую. Надо разгрузить.

Толян приобнял растерянного друга за плечи и увел в столовую.

– Как же ты не вовремя! – возмутился Витька, – других ребят нет для разгрузки картошки?

– Никого нет. Помял Лариску? Пожамкал? – хитро подмигнул Толян.

– Ты как-то грубоват.

– С ними только так и надо. Смотри сядет тебе на шею. Сделай то, сделай это, а как до дела – у меня голова болит, до свадьбы нельзя, меня нужно время. Помяни мое слово.

– Это не твое дело, – почти твердо ответил Виктор Степанович.

– Кто ж тебе правду скажет, кроме надежного и верно друга? Дурачина ты, Витька.