Страсти по спорту

14 марта 2003 года Херманн Майер выиграл «Хрустальный глобус» – кубок мира по горнолыжному спорту. Он узнал об этом в гостинице – один из руководителей Международной федерации лыжного спорта, Гюнтер Хуяра, отменил вторую субботнюю попытку в гигантском слаломе из-за сильного тумана – и не смог сдержать восторга. Казалось бы, чему тут радоваться? Этот «Хрустальный глобус» был у Майера четвертым, и добыт он был как бы не в борьбе, а в результате волевого решения чиновника.

Тем же, кто хорошо знал биографию Майера, радость победителя была вполне понятна. В жизни, так вышло, ему все время приходилось побеждать обстоятельства – с самой юности. 15-летнему Майеру врачи запретили было кататься на горных лыжах: они считали, что у него слишком слабые колени. Тогда он стал класть кирпичи в своей деревне Флахау, а зимой работать горнолыжным инструктором. Ноги он в итоге накачал – попал в поле зрения тренеров сборной Австрии, но несколько лет ждал, прежде чем ему доверят выступать на Кубке мира.

В то время, в середине 90-х, со сцены сходило целое поколение: Пирмин Цурбригген, Альберто Томба, Жирарделли. Пустоты не возникло благодаря в первую очередь Майеру. Все удивлялись, почему он не появился в горнолыжной элите раньше. Он – умевший делать абсолютно все. Майер прекрасно гонялся в любую погоду: при ясном солнце и при почти нулевой видимости, по жесткому и по мягкому снегу. Он одинаково уверенно чувствовал себя в каждой из четырех горнолыжных дисциплин. Чуть лучше – в скоростном спуске и супергиганте, чуть хуже – в гигантском и специальном слаломе, но не настолько хуже, чтобы не быть постоянно среди претендентов на победу и там.

Этот универсализм выглядел удивительным. Все-таки в горных лыжах всегда существовало довольно четкое деление на специалистов по скоростным и техническим дисциплинам. А Майер каким-то образом умудрялся сочетать блестящую технику с мощью, умение выбрать оптимальную траекторию движения с полным, кажется, отсутствием страха перед скоростью, и сам признавался, что иногда чувствует себя безумцем. А разве не безумец – горнолыжник, который снова выходит на старт спустя буквально месяц после перелома руки, как это однажды было с ним?

Другой великий австриец – Арнольд Шварценеггер – восхищенный его двумя олимпийскими победами в Нагано и еще двумя в том же 1998 году на чемпионате мира в американском Вэйле, посчитал после того первенства своим долгом познакомиться с Майером. «Он величайший из спортсменов, которых я когда-либо видел», – сказал о Херминаторе (этим прозвищем болельщики наградили Майера) Терминатор.

Я потерял обе ноги, но я выиграл жизнь! А это, согласитесь, немало…

    Алессандро Занарди, гонщик, через три дня после аварии

А Херманн продолжал безумствовать. Перед началом нового столетия он, словно по заказу, в Бормио перекрыл символичный рубеж в 2000 набранных на этапах Кубка мира очков – рубеж, который не покорялся ни Жирарделли, ни даже гению горных лыж Ингемару Стенмарку. В марте 2001 года Майер получил свой третий «Хрустальный глобус», догнав Стенмарка и американца Фила Мара. Никто не сомневался, что Херминатор обязательно догонит и Жирарделли. А он говорил о том, как ему хочется еще раз блеснуть на Олимпиаде. Утверждал, что чувствует себя сейчас, когда ему уже скоро 30, еще увереннее, чем когда был молодым: «Я наконец научился контролировать себя и скорость». А в августе 2001 года на пути его мотоцикла возникла та злосчастная машина…

Ногу пришлось собирать буквально по кусочкам. Майер лишь чудом избежал ампутации и потери почки. Он заново учился ходить практически целый год и все равно вернулся в спорт вопреки всему. Причем как вернулся! В общем-то, подвигом в этой ситуации было уже то, что он начал тренироваться. То, что он, с еще скреплявшим кости шурупом в ноге, решил в конце 2002 года снова выступать, было расценено многими как безумие. А Майер, вернувшись, в январе выиграл супергигант на этапе Кубка мира в Кицбюэле; потом, в феврале, взял серебро на чемпионате мира в Сент-Морице.

Многие сомневались, что у него хватит сил на полный сезон. Хватило. Две победы в скоростном спуске, три – в супергиганте, несколько подиумов – этого оказалось достаточно для общей победы. Победы, удивившей самого Херминатора. «Перед стартом Кубка мира я ставил перед собой цель просто продержаться в нем до конца. Поэтому сам поражен тому, что сделал. Пожалуй, даже первая моя олимпийская победа, в Нагано, не вызвала столько эмоций», – признался австриец…

15 сентября 2001 года миру было не до автогонок. Еще в августе на «Хунгароринге» Шумахер в очередной скучный раз стал чемпионом «Формулы-1». 11 сентября пали башни-близнецы в Нью-Йорке, и «выездную сессию» американского чемпионата CART (Championship Auto Racing Teams) устроители посвятили памяти жертв террористов. За 13 кругов до финиша лидировавший в гонке Алекс Занарди остановился в боксах для смены резины. Возвращаясь на трассу, гонщик слишком резко начал ускорение на холодных покрышках – машину развернуло, и она встала поперек трассы. В ту же секунду на скорости 320 км/ч в нее врезался болид Алекса Тальяни. Автомобиль Занарди буквально разрезало надвое. Трудно было представить, что человек, находящийся в машине, мог остаться в живых. Вертолет доставил пилота в берлинскую клинику. Попади Занарди на операционный стол несколькими минутами позже, он был бы уже мертв от потери крови.

Вернусь в Москву – заведу собаку и сдам на права.

    Ирина Скворцова, бобслеистка, через 10 месяцев после аварии

Авария произошла в повороте, названном Good Year. Для Алекса этот год оказался самым страшным из всей его 34-летней жизни.

Известность Занарди получил в «Формуле-1», хотя «королева автоспорта» к итальянцу оказалась неблагосклонной. Он кочевал из «Джордана» в «Бенеттон», потом переходил в «Лотус». Его звали «подменить» то Шумахера, то Хаккинена. Он попадал в «завалы», ломал «коробки», улетал с трассы во время дождя и завоевал за годы гонок в «Формуле-1» одно-единственное очко. Плюс ко всему – открытый и жизнерадостный характер Алессандро не всегда вписывался в холодный пафос самых престижных гонок мира. На пресс-конференции, предварявшей Гран-при Малайзии, ему задали вопрос: «Как вы готовились к этапу?» – «Любил в сауне свою жену», – ответил Занарди.

Гонки, конечно, он тоже любил. «Главное для пилота – любовь к своему делу. Как только гонки станут для тебя всего лишь профессией, ты не сможешь ездить хорошо», – эти слова многие сочли непрофессионализмом. Но дело было в другом. Просто Занарди всегда был индивидуалистом и во время соревнований, по его признанию, упивался не скоростью, а сиюминутным одиночеством. Наверное, поэтому звездный час его карьеры наступил за океаном – в стране победившего эгоизма.

В Америке Занарди сразу же завоевал титул «Новичок года», заняв третье место в чемпионате серии CART. В 1997 и 1998 годах он становился чемпионом, раз за разом потешая публику своим фирменным «донатсом». Donuts – американские пончики. После очередной победы Занарди рисовал их колесами на асфальте, нажав до упора газ и резко бросив сцепление. Правда, называл он эти круги по-итальянски – tondi.

Неудачная попытка еще одного выступления в «Формуле-1» – в сезоне 1999 года Алекс вместе с Ральфом Шумахером представлял цвета Williams – еще раз подтвердила, что «самые быстрые гонки мира», как называют серию CART, – как раз для него…

Спустя три дня после аварии врачи вывели Занарди из комы и сообщили страшную весть: гонщику пришлось ампутировать ноги: одну чуть выше, другую ниже колена.

Уже через несколько дней Алекс отвечал на вопросы журналистов: «Я потерял обе ноги, но я выиграл жизнь! А это, согласитесь, немало. Поэтому в будущее я смотрю с оптимизмом. У меня будет новая жизнь, из которой я постараюсь выжать максимум… Момента аварии я не помню, да и не хочу вспоминать, если честно. Это роковое стечение обстоятельств. Болид потерял управление, я пытался «поймать» его, но потом как будто выключили телевизор. Первое, что я увидел, придя в себя, была моя жена Даниэла…»

Занарди делали операции каждые двое суток, извлекая из тела обломки машины. Потом перевели в одну из клиник Болоньи, где врачи были просто потрясены мужеством пациента. «Того, что осталось от моих ног, достаточно для стимулирования нервных и мускульных импульсов, необходимых для того, чтобы снова ходить…» – заявил Алекс.

Появление Занарди на церемонии вручения «Золотого шлема» 18 декабря 2001 года уже само по себе стало событием. Когда награду получил Михаэль Шумахер, он тут же преподнес трофей Алексу. Покачиваясь, итальянский гонщик приподнялся с инвалидной коляски. В это время на экране замелькали кадры самых выдающихся побед Алекса. Произошедшее было явной инсценировкой, на которые горазды устроители «Формулы-1», но зрители плакали совершенно искренне. Они знали, что пережил Занарди за те три месяца, что отделяли церемонию от страшного уик-энда на «Лаузицринге».

В мае 2003 года устроители гонок серии CART решили преподнести Алексу подарок в виде возможности проехать те самые 13 кругов, которые он не прошел за 20 месяцев до этого. Трасса – тот самый злополучный «Лаузицринг». Надо было знать Занарди, чтобы почувствовать: он постарается проехать так, как он гонял здесь до аварии. Затаив дыхание, зрители наблюдали, как болид с номером 66, под которым выступал Алекс в 2001 году, выехал на трассу. Будь он официальным участником соревнований, Занарди квалифицировался бы пятым. Стотысячные трибуны разразились овациями. Немцы, многие из которых стали свидетелями аварии, кричали: «Glueck auf, Alex!» Именно счастья оставалось пожелать гонщику. Все остальное он берет у жизни сам.

В том числе и призы. 25 сентября 2003 года Алекс испытал переоборудованный специально для него гоночный автомобиль на трассе в Монце. Управление газом было вынесено на рулевое колесо, под левую руку. Сцепление же – в виде небольшого рычажка на рукоятку КПП – под правую. Педаль тормоза сделали не подвесной, а напольной – именно так на нее удобнее жать протезом. «После аварии моей самой большой мечтой было снова посадить себе на плечи сына, Никколо. Благодаря врачам я смог это сделать. Моя вторая мечта осуществилась благодаря друзьям из Ravaglia Motorsport – я снова могу участвовать в гонках», – это признание может выбить слезу даже у людей с проволокой вместо нервов.

В 2004 году Алекс уже гонялся на престижных соревнованиях серии European Touring Car Championship. В 2005-м он выиграл гонку в соревнованиях World Touring Car Championship.

Своя вершина есть и у российской бобслеистки Ирины Скворцовой. 23 ноября 2009 года во время тренировочных стартов в немецком Кенигзее она попала в страшную аварию. По вине организаторов мужская и женская российские двойки стартовали почти одновременно, и через какое-то время в перевернувшийся на трассе экипаж Надежды Филиной и Ирины Скворцовой врезались Евгений Пашков и Андрей Матюшко.

Основной удар пришелся на Ирину, получившую множественные травмы тазобедренного сустава и позвоночника. Спортсменка пережила кому, несколько операций (ногу удалось спасти) и изнурительную судебную тяжбу. Ей – как и Майеру, как и Занарди – предстоит учиться ходить, да и жить заново. Может быть, истории двух великих спортсменов вдохновят ее.

Глава 4

Национальная гордость

•  Чемпионат мира по хоккею 2008

•  Четвертьфинал Евро-2008: Россия – Голландия

•  Чемпионат Европы по футболу 1960

•  Чемпионат Европы по баскетболу 2007

•  Олимпиада-72, Мюнхен. Баскетбольный финал СССР – США

•  Российские синхронистки на Олимпиаде-2004 в Греции

Полтора десятилетия – с 1993 года – длилась полоса поражений сборной России по хоккею. И она прервала ее в такое время, в таком месте и в таком матче, что вкус победы стал особенно сладок. К случившемуся в Канаде событию не совсем подходит определение «сенсационное». Чемпионат мира выиграла сборная, за которую выступали великолепные хоккеисты: лучший бомбардир НХЛ Александр Овечкин, претендент на титул лучшего вратаря Евгений Набоков, выдающийся форвард Сергей Федоров, замечательный снайпер Илья Ковальчук, входящий в число сильнейших защитников мира Андрей Марков и другие отличные игроки. До финала сборная России выигрывала во всех матчах. Но ее победа на мировом первенстве – хотя очень логичная и очень правильная – не могла не стать грандиозным праздником, таким, который обеспечивает как раз большие сенсации.

Между Мюнхеном и Квебек-Сити были сплошные поражения. На всех соревнованиях – мировых первенствах, Олимпиадах, Кубках мира. На всех стадиях – в шаге, в двух и совсем далеко от золота. Всех оттенков – нелепые, позорные и просто обидные, как в 2007-м, в Москве, когда в полуфинале сборную России, всех крушившую, в полуфинальном овертайме на Ходынке выбили финны. По всем возможным причинам. Из них, этих причин, можно было бы составить целый справочник на тему «Из-за чего можно проиграть в хоккей». И эта полоса нескончаемых поражений наводила на мысль о том, что над российским хоккеем повисло какое-то проклятие.

Оно было снято в том матче, в котором, казалось, снять его уж точно невозможно. Эту игру надо было смотреть с трибуны. И оглохнуть от рева зрителей за пять с небольшим минут до конца первого периода, когда Брент Бернс забил в большинстве «пять на три» третий канадский гол в ответ на один российский Александра Семина. Канадская публика блестяще разбирается в хоккее. И она уже чувствовала запах крови. Она уже видела, что шведские арбитры щадят Канаду и не щадят Россию. Не обращают внимания на то, что сзади цепляют Максима Сушинского, предоставляя Крису Кунитцу возможность пальнуть в «девятку» ворот Евгения Набокова, зато удаляют Федорова за выброс шайбы, хотя это был явный рикошет. И, разумеется, видела, что соперники не то чтобы «плывут», но по крайней мере не выполняют тренерский план – тормозить мощных канадских форвардов до красной линии.

И, конечно, не смогла не почувствовать, что где-то в середине матча, обменявшись к тому времени шайбами, команды словно поменялись душами. Канадцы, только что давившие, вдруг «сдулись». Они отбивались. А спортивный комплекс Colisee Pepsi притих. Вернее, притихла часть зрителей, болевшая за Канаду. Та, которая болела за Россию, наоборот, стала выигрывать в одну калитку. И это она уже чувствовала запах чей-то крови.

И канадцы, уже совершенно забывшие об атаке, пропустили в третьем периоде от Алексея Терещенко. Россиянам, чтобы перевести матч в овертайм, требовалось забить еще – подавленной, жмущейся к своим воротам, но все же еще сохраняющей способность отмахиваться от чужих атак Канаде, к тому же имеющей в воротах неплохого Кэма Уорда. Он брал сложнейшие броски. Не взял хитрющий, из-под Джея Боумистера, от Ковальчука – бросок-невидимку.

А тот открыл счет своим голам на чемпионате, как по заказу, тогда, когда это было нужнее всего. И он же закрыл этот чемпионат – на пару с Риком Нэшем.

Это Нэш, несчастнейший, может быть, в тот день человек во всей Канаде, выбросил шайбу через борт в овертайме и заработал от шведских судей малый штраф. Прошло чуть меньше минуты – и Ковальчук метнул шайбу под ловушку Уорда. Таким способом он уже пробовал забить ему в третьем периоде. Тогда Уорд среагировал. В овертайме бросок был точнее и сильнее ровно настолько, чтобы сделать российскую команду «золотой».

А чтобы понять, почему она такой стала, стоило увидеть и услышать еще кое-что. Скажем, Ковальчука, который после матча наотрез отказывался говорить о себе, зато с удовольствием говорил о команде и ее тренерах: «Поверьте, работать с ними – колоссальное удовольствие. Это постоянный позитив, постоянное ощущение свободы. Ты заряжаешься от них энергией». Или главного тренера Вячеслава Быкова, который, по идее, мог бы обидеться на тех, кто рассматривался в качестве кандидата, но не стал играть за сборную. А он благодарил их всех: «Я ведь знаю, что они нас тоже поддерживали».

И стоило съездить в гостиницу Concorde, в которой жила в Квебек-Сити сборная и рядом с которой болельщики в ее свитерах хором пели «Катюшу». А уже ставший чемпионом мира Набоков все пересматривал эпизод с голом Хитли. Он пытался понять, как мог пропустить в ближний угол…

И стоило там, в Concorde, послушать Федорова, объяснявшего нечто, на его взгляд, безумно важное: «Почему я приехал в сборную? А я знал, что за скамейкой, за моей спиной, будет стоять человек, который даст мне силы. Лично мне, во всяком случае. Человек, с которым мы вместе играли в ЦСКА, в сборной Союза. Я ведь прошел ту школу – Вячеслава Быкова, Андрея Хомутова, Вячеслава Фетисова, Владимира Крутова, Сергея Макарова, Николая Дроздецкого, Игоря Ларионова. Я у них учился. Без них все это было бы невозможно».

После победы в Квебеке не прятали эмоции даже те, кому это вроде бы положено по рангу, даже те, для кого наши хоккейные триумфы когда-то были событием привычным и кто сам на льду добывал их для страны. Великий вратарь Владислав Третьяк сравнивал этот матч с первым суперсерии-1972. «Это ведь чудо! Настоящее чудо! Мы и сегодня их переломили! На чужой площадке, в Канаде, в исторический для хоккея год!» – говорил он в десяти метрах от бурлившей раздевалки победителей в Colisee Pepsi.

Великий защитник Вячеслав Фетисов вспоминал, что после четвертьфинала со Швейцарией подошел к Ковальчуку, так и не забившему на тот момент еще ни одного гола, а вдобавок заработавшему дисквалификацию на полуфинальный матч, и сказал ему, что тот обязательно «выстрелит» в «золотой» встрече, только надо успокоиться. Форвард успокоился и стал героем. Судя по голосу Фетисова, ему самому, выигравшему в хоккее абсолютно все, не удалось успокоиться и спустя четыре часа после игры.

38-летний Федоров, тоже все в карьере уже выигравший, отвечая на вопрос, схожи ли его ощущения после успеха в Квебеке с теми, которые он испытал, завоевав предыдущий свой чемпионский титул в 1990-м, ответил: «Очень! У этой победы такой же хороший вкус. Настоящий, золотой». Эмоций, кажется, совершенно не осталось лишь у главного творца триумфа. Вячеслав Быков улыбнулся после матча, кажется, всего пару раз. «Внутри пустота. Все эмоции выплеснулись», – признавался он.

Третьяка, Фетисова, Федорова, Овечкина, с какой-то космической скоростью рассекавшего по площадке с российским флагом в руках после убившего Канаду гола, кричавшего в телекамеру: «Это для тебя, Россия!» – и плакавшего на церемонии награждения автора гола, можно было понять. Российская сборная одержала особенную победу. Особенную и оттого, что состоялась она в столице провинции, где дети, как шутят местные, рождаются с клюшками в руках, где хоккей – религия, культ, и оттого, что ждали ее чересчур долго. С германского чемпионата мира 1993 года – последнего крупного хоккейного турнира, ею выигранного. Тогда Быков был еще хоккеистом, а многие из его подопечных попросту не помнили того турнира – так это было давно.

Это настоящее чудо! Мы и сегодня их переломили! На чужой площадке, в Канаде, в исторический для хоккея год!