Путь Черной молнии 3

– Я и так вижу тебя редко, а вернемся в Новосибирск, совсем пропадешь, – девушка тяжело вздохнула и, отвернувшись от мужа, понуро опустила голову. Погладив жену по спине, Александр взял ее за плечи и, повернув к себе лицом, нежно, попеременке поцеловал в закрытые веки.

– Ладно, не будем загадывать, – сказала она тихо, – не переживай так об отце, может, все обойдется, – и она пошла в ординаторскую, чтобы отпроситься и переодеться. Через несколько минут вместе с мужем они подошли к машине. Алена села на переднее сиденье и, повернувшись, поздоровалась с Владимиром. Волков приветливо ответил:

– Здравствуй Алена! Вот уж с кем мечтал увидеться, так это с тобой, – весело произнес Владимир, – мы вроде как познакомились заочно, когда вы с Сашкой перепиской занялись.

– Долго же вы мечтали, – пошутила девушка.

– Да уж, немало лет прошло, – подтвердил Волков и перешел к другой теме, – как вам здесь живется, Эльза не слишком строгая, она у нас прямая, как стрела?

– Да что вы, Володя, она замечательная и очень душевная женщина, как только узнала из вашего письма о нашем стеснительном положении, сразу же предложила пожить у нее. Нам даже неудобно перед тетей Эльзой, она и за дочкой взялась присматривать, от денег наотрез отказалась.

– Алена, принимай все, как есть. В нашем поселке половина немцев живет, они народ гостеприимный, завсегда людям помогут, не обидят. Эх, давненько я здесь не был, аж душа не на месте, все детство прошло.

Александр, слушая Владимира, улыбался и медленно вел машину по гравийной дороге, чтобы друг успел рассмотреть знакомые улицы и дома, стоявшие за низкими палисадниками, засаженными цветниками и сиренью. Почти перед каждой усадьбой росли ели, березы, сосны.

– Володя, вы меня извините за любопытство, а ваша мама сейчас в Германии живет? – спросила Алена

– Да, она сейчас там. Как перед войной пропал ее муж, то есть мой отец, мать с его сестрой поехали на поиски в Украину и оказались в оккупационной зоне. Их отправили в Германию на работы. Вот тут-то и начались настоящие приключения с моими родителями. Оказывается, отца призвали в красную армию, но он сбежал и вернулся в деревню. Когда узнал от родни, что жена и сестра уехали на запад искать его, поехал за ними. Он бы, может здесь остался, да власти его разыскивали, в живых бы точно не оставили.

– Им удалось встретиться? – спросила Алена.

– Удалось, но не сразу. Чтобы попасть в Германию, отец вступил в войска Вермахта, ведь он же немец, а когда закончилась война, остался в западной зоне, путь в союз ему был закрыт. А мама с сестрой опять оказались в союзе, их освободили советские войска, они вернулись в деревню. Когда мать приехала, нас с сестренкой уже держали в детдоме. Вот тогда и начались с нами беды. Я часто сбегал, бывало, и сестру с собой брал, так мы оказались среди воришек. Меня совсем затянуло, в общем, поймали и посадили.

– Неужели ваша мама не могла вас забрать из детдома?

– По началу не отдавали, но потом она забрала только сестренку Ольгу, я то уже на малолетке сидел. Сестра бедолажка, пока мы с ней по хатам воровским шастали, тоже не на шутку увязла, связалась с каким-то ублюдком и сбежала от матери. Он же ее и прикончил. Я уже во взрослой зоне сидел, когда мне сообщили, что этот «приворованный» гаденыш разделался с Ольгой. В общем, когда я освободился и нашел его… Земля ему бетоном…

– В смысле, что значит бетоном? – переспросила Алена.

– Когда человека, совершившего в жизни много плохого, похоронили, о нем так люди отзываются, – объяснил Александр.

Алена так и не сообразила, что Волков отомстил подонку за смерть сестры.

– Вскоре я снова сел на срок, – продолжал Волков, – мать прислала мне письмо и сообщила, что они с моей тетей поедут в гости в Германию. До сих пор не знаю, как им тогда удалось выбить разрешение у гэбэшников на выезд из страны. Уже там, за бугром, они отказались вернуться в союз.

– А отец, вы узнали о нем что-нибудь? – спросила Алена.

– Алена, давай перейдем на «ты», – предложил Волков, – мне так удобнее. В том то и дело, что отец нашелся и помог маме и сестре обосноваться в Германии, а то зачем бы они туда поехали. Живы они оба, и мать и отец. Вот такая необыкновенная история с ними приключилась. Я недавно от них письмо получил, к себе зовут, но как отсюда судимому вырваться, если только нелегально, как Сашка, границу перейти, – пошутил Волков, – да и кому я такой нужен кроме родителей в этом Фатерлянде, полжизни провел в тюряге.

– Володя, я очень тебе сочувствую, – Алена тяжело вздохнула, – что же за судьба-то вам обоим досталась, – она взглянула на мужа. Мужчины поняли, что имела в виду девушка.

Проехав по улицам, машина свернула на самую крайнюю, где проживали Вальтеры, Эльза и ее муж Павел. Александр подрулил к знакомому палисаднику. Перед домом, обшитым зелеными дощечками под «елочку», разместилась лужайка, постриженная заботливым хозяином. Между капитальным гаражом и домом на крепких столбах были навешаны широкие ворота со встроенной калиткой.

Только Владимир вылез из машины, как в открывшейся калитке показалась белокурая женщина средних лет. На Эльзе было надето платье броского цвета и красивый передник, ручной работы. Она медленно подошла к брату и, обняв его, заплакала. Владимир, молча, погладил ее по худым плечам и слегка отстранился. В его глазах заблестели слезы.

– Володенька, здравствуй мой золотой, – проговорила сестра, обласкивая его взглядом, – Пресвятая Дева Мария, да как ты изменился! Встретила б на улице и мимо прошла.

– Что, постарел?

– Ай, не говори, годы-то не молодят, а нам уже с тобой за пятьдесят. Смотри, сколько седины-то повылезло.

– Папа, папа приехал, – вдруг раздался восторженный детский крик, – к Александру бежала дочка, широко раскинув руки. Отец присел и, поймав соскучившуюся по нему Лизу, заключил в объятия и закружил. Следом из калитки вышла симпатичная девушка с такими же светлыми волосами, как у Эльзы, на вид ей было лет четырнадцать. Она со всеми поздоровалась и, подойдя к матери, приветливо кивнула Волкову.

– Инга! Боже, как ты выросла, – воскликнул Владимир, приобняв племянницу, – я помню тебя еще совсем маленькой. Сколько тогда тебе было, годика четыре… Совсем невеста.

Подошел отец семейства Павел Вальтер и, поздоровавшись со всеми, обнял Волкова и пригласил гостей в дом.

В ожидании приезда родственника, продукты и разную еду уже приготовили, все уложили в леднике и холодильнике, так что накрыть стол, было делом нескольких минут. Через некоторое время потянулись дальние родственники и близкие соседи, всем хотелось поприветствовать и взглянуть на Владимира, не появлявшегося в поселке вот уже много лет.

Во время застолья Александр поглядывал на Владимира и подмечал, что другу было очень приятно, когда к нему обращались с вопросами. По настроению гостей и их отношению к Волкову, можно было сделать вывод, что для людей он остался неплохим человеком, не напакостившим им, правда, сосед Эльзы, вспоминая случай из жизни, смеясь, обратился к Волкову:

– А помнишь, Вольдемар, как вы с сестрой, царство ей небесное, в мой сад за яблоками лазили. Ох, и не поймал я вас тогда, все бы ваши задницы крапивой разукрасил.

Владимир смеялся и кивал, конечно, разве такое забудешь, вечером ему все равно досталось от отца.

– А я помню, как ты парней из соседней деревни отваживал от наших девчат, а то повадились они здесь «дружеские» посиделки устраивать, – напомнил родственник Владимира. И это Волков помнил, когда освободившись из колонии, некоторое время жил в деревне и «крошил» физиономии наглым парням, пристававшим к местным девчатам. Не любил он давать их в обиду, всегда заступался.

Чувствовалось, что никого не волновала прошлая, непутевая жизнь Владимира, все были рады увидеть его и пообщаться, потому за столом лились веселые разговоры и радостные воспоминания. Муж Эльзы стащил с шифоньера большой черный футляр и, достав из него аккордеон, растянул меха. По дому разлилась традиционная немецкая мелодия. Сосед Павла принес с собой флейту, и они на пару исполнили задорную музыку, еще больше развеселив гостей.

Застолье продолжалось. Александр, усадив на колени Лизу, нет-нет, да прижимал дочку к себе. Алена, замечая их счастливое сосуществование, улыбалась и украдкой тяжело вздыхала, ведь вечером им предстояло ехать в Рубцовск.

Волков уловил взгляд сестры, которая кивком указала на кухню, видимо предлагая, уединиться для разговора.

– Володя, не хотела сегодня затевать этот разговор, но что-то неспокойно у меня на душе. На днях участковый приходил и просил, как только ты появишься, чтобы отметился у него. И еще… – в глазах Эльзы проскользнула тревога, – недавно из города приезжали какие-то парни, спрашивали о тебе, когда, мол, выходишь и все такое.

– Как они выглядели?

– На вид, обычные парни, правда, один на татарина был похож, вот он больше всех и расспрашивал. Володя, что я еще хотела тебе сказать, помнишь Гринева, своего одноклассника?

Волков удивленно посмотрел на сестру и спросил:

– Прибрался, что ли?

– Да какой там прибрался, освободился он два месяца назад. Я к чему разговор-то веду: слух до меня дошел, что эта сволочь над девочкой надругался. Галя дружит с моей Ингой. Вот я и переживаю, как бы ты в эту историю не впутался. Я ведь знаю, как ты за свою сестру Оленьку с тем гадом расправился, вот и подумала, не приведи Господи…

– А это точно правда, может просто кто-то из молодняков слух распустил?

– Дядя Вова, это правда, – Волков обернулся и увидел свою племянницу Ингу.

– И что, неужели в поселке не нашлось парней, чтобы этому барану башку на бок свернуть?

– Он всю молодежь в поселке запугал. Споил двоих парней и управляет ими как хочет. Если кто-нибудь им поперек слово скажет, они подкарауливают и избивают. Не лезь Володенька, как бы горя не приключилось. Потому заранее я хотела тебя предупредить.

– А еще дядя Вова, он с дружками в клубе над всеми издевается, когда кино показывают, они кричат, фонариками на экран светят, фильм не дают смотреть.

– Инга, иди в зал, нечего здесь старших слушать, мы и без тебя разберемся, – строго сказала мать.

– Ну, уж нет, Эльза, я не допущу, чтобы какая-то падла детей здесь насиловала и весь поселок держала в страхе…