Путь Черной молнии 3

– Отпусти, гад, – закричал Воробьев, – чувствуя, что терпеть становится невыносимо.

– Чесноков, я больше не намерен тебя уговаривать или ты прекращаешь молчать или мы по-своему вытянем из тебя все, что нам надо. Итак, где ты служишь?

Александр отрицательно замотал головой. Внезапно Григорьев набросил на голову Воробьева плотный мешок из прорезиненной ткани и, прижав края к шее, застегнул ремешок. Прошла минута. Пошла вторая. Александр стал задыхаться. Мешок расширялся и тут же сужался. От нехватки воздуха противно заныло в паху. Воробьев задергался всем телом, пытаясь вскочить со стула, но Григорьев, ухватив его за плечи, снова усадил на место. Чувствуя, что скоро потеряет сознание, Александр сгруппировался и, резко вскочив со стула, метнулся на голос Лациса и угодил ему головой прямо в челюсть. Майор упал на лестницу и, облокотившись на ступеньку, дико закричал. Крепкие пальцы Григорьева сдавили горло Воробьева. Вскочивший с лестницы Лацис нанес по груди и по лицу истязаемого серию ударов. Александр лишился чувств. Очнулся от того, что ему в лицо плеснули воду. Теперь перед ним было уже трое мучителей. Лацис, поглаживая ладошкой ушибленную челюсть, презрительно усмехнулся и ехидно высказался:

– Сейчас ты у нас белугой завоешь.

Александр, почувствовав сильную боль в шее, подвигал плечами и проверил, не сломаны ли ребра.

– Ну и садюги же вы! Сами-то кто будете? Что-то вы на конторских не похожи, из какой группировки будете?

– Чесноков, что-то тебя расперло поговорить, так давай, выкладывай все по-порядку. Молчать не советуем, инвалидом сделаем, будешь всю жизнь на таблетки работать. Я вижу, ты этого не хочешь, – ехидничал Лацис, – уважаю стойких, но умных соперников, а лично тебе в этой ситуации посоветую, не упирайся рогами в бетонную стену. В общем, так, скажешь, где служишь и зачем следил за «Волгой», мы сразу же тебя отпустим.

– А вы так и так меня отпустите, вот только позвонить дадите.

Лацис улыбнулся и покачал головой:

– Смотри-ка Миша, какой упрямый баран попался, – обратился Лацис к третьему мужчине, – покажем ему, как мы умеем кости выворачивать.

Воробьева моментально уложили на бетонный пол лицом вниз. Григорьев уселся ему на голову, а бугай Михаил Брылов придавил ноги, тем самым они обездвижили Воробьева. Лацис схватил скованные руки Воробьева и с силой потянул вверх. Чем выше он задирал наручники, тем невыносимее становилась боль. Вдобавок болела правая щека, придавленная к бетонному полу. Александр терпел, сколько мог, но, не выдержав, закричал:

– Суки конченные, отпустите, твари поганые…

– А-а, дошло наконец-то, разговорился, значит, подействовало, – прорычал в ответ Брылов и, взяв в руки небольшой молоток, в полсилы ударил Воробьева по копчику.

От боли помутилось сознание. Боясь, что долго не продержится, Александр напряг шею и, приподняв голову, вцепился зубами Григорьеву в ляжку. Последовал безумный крик. Лацис и Брылов, с двух сторон били Воробьева по лицу, пытаясь освободить своего напарника, но тщетно, Александр стиснул зубы и не хотел отпускать. Тогда Брылов ударил его плашмя молотком по голове. Тело Воробьева обмякло и челюсти, наконец, разжались.

У Григорьева сквозь штанину проступала кровь.

– Убью паскуду! – Он попытался выхватить молоток из руки Брылова, но Лацис вовремя вмешался и оттолкнул разгневанного сослуживца.

– Иди, прогуляйся на свежем воздухе, заодно рану обработай, а то заразу занесешь, на зубах знаешь, сколько ее скапливается. Хватит, угомонитесь, он нужен нам живой, еще не один труп ни в чем не сознавался.

Все поднялись наверх, не забыв выключить свет в погребе.

Сколько прошло времени после потери сознания, Александр не ведал. Лежа на полу, очнулся и приподнял голову. Затылок разламывался от боли. Удар молотком был не настолько сильным, чтобы повредить череп, но при движении головой его начало подташнивать, видимо сотрясение мозга бугай Брылов ему точно обеспечил. Пролежав какое-то время лицом вниз, он перевернулся на бок и попытался сесть. С трудом, но все же удалось, ужасно болел ушибленный копчик. Шея тоже ныла от боли, голова гудела, как высоковольтный столб, еще одна-две похожие пытки и прямая дорога ему на кладбище, в лучшем случае, в инвалидную коляску. От него не отстанут и не отпустят, значит нужно действовать, иначе он не вырвется из погреба.

Расположившись в комнате, комитетчики обсуждали затянувшуюся ситуацию, они не ожидали такого упорства от Чеснокова.

– В общем так, хватит укрощать этого засранца, а то мы его угробим. Миша, доставай динамо-машинку и постепенно выуживай из него все сведения, – обратился Лацис к Брылову.

– А вдруг он и в правду на задании, надо связаться с Шароновым, что он на это скажет, может, разрешит придавить эту гниду, – предложил Григорьев, потирая ноющую ногу, которую ему обработали зеленкой и перевязали. Еще немного и Воробьев вырвал бы у него кусок мышцы.

– С ума сошел, а вдруг он из ОБХСС, ведь Технарь замешан в махинациях с импортом, – запротестовал Брылов.

– Пойду на кухню, свяжусь с начальником. Как прикажет, так и сделаем, – ответил Лацис, – даст добро на «списание», значит, туда ему и дорога. У вас нет возражений?

Оба напарника согласились с его решением.

– Может и действительно мы слишком круто за него взялись, надо разобраться кто он такой, – Григорьев начал осознавать, что для всех это может плохо кончиться.

– Своей слежкой он чуть нам всю операцию не сорвал, не хватало еще и в этом деле проколоться. Шаронов с нас головы снимет. Понимать надо, если Технаря дожмем, сколько прибыли получим. Ради этого можно пожертвовать каким-то Чесноковым.

– Лацис, давай его препаратами сломим, – предложил Брылов.

– Времени не остается, Шаронов торопит, если за два дня не управимся с Чесноковым, придется от него избавиться, нам свидетель не нужен.

Лацис прошел на кухню и по рации через дуплексную связь вызвал полковника.

– Ну, что там у вас, какие результаты? – спросил Шаронов.

– Молчит сволочь. Что будем с ним делать?

– Примени наркопрепарат, если не поможет, действуйте по второму варианту. Личность установили?

– Пока нет. Темнит он что-то, представился работником какой-то службы, вроде, как на задании находился, просит срочно позвонить начальству, а кому, не говорит. После обеда отправлю тебе его удостоверение с фотографией.

– Не мудри, просто проверь пистолет по номеру и узнай, за кем он числится, и ускорьте работу по Технарю.

– Слушаюсь. Конец связи.

Глава 16

В томительном ожидании

В погребе от отсутствия вентиляции было душно и сыро. Губы пересохли, сильно хотелось пить. Пульсирующая кровь при каждом толчке сердца, больно ударяла в затылок. Александр собрался с мыслями: «Мои волнуются, целый день, а может и больше я с ними не связывался. Эх, мне бы только один раз позвонить, предупредить. Что угодно наплету, главное сказать «компот», это означит, я в опасности. Мои сразу поймут и приступят к операции. Надо обхитрить костоломов, навязать свою игру, пусть думают, что я сломался. Позвонить, вот что мне надо, а все остальное пойдет по плану.

У Воробьева была отличная память на лица, даже спустя годы, когда лица с возрастом меняются, он вспомнил Лациса и его сослуживца, это они после бунта в зоне проводили с ним допрос в тюрьме. Ох, и досталось ему тогда от этих лейтенантов, а теперь Лацис уже до майора дослужился. И еще, он помнил командира оперативников, капитана, но сейчас среди костоломов его не было.

Александр пододвинулся к железной лестнице и стал бить по ней ногами, периодически отдыхая, чтобы в затылке и копчике успокоить боль.

Сверху послышался шум открываемой дверцы.

– Дайте воды… Пожалуйста.

– Да сколько угодно, но, как только начнешь говорить.

– Хорошо, я все скажу. Если есть, дайте, пожалуйста, таблетку, голова раскалывается.

– Вот с этого бы и начинал, а то строил из себя крутого перчика, – засмеялся Брылов. Воробьев услышал, как бугай, объясняя что-то своим напарникам, веселился.

– Чесноков, и что ты имеешь нам сказать? – ехидно, на еврейском говорке, спросил Лацис.

– Я член группировки, заинтересованной выжать из Технаря-Жильцова крупную сумму.

Такой новостью он ошарашил буквально всех, ведь кодовое название человека, которого группа Шаронова взяла в разработку, знали только четыре сотрудника.

– Что за группа, из какого района? – спросил Лацис.