Маханакхон

Наконец он понял, в чем дело, – в правом зеркале заднего вида что-то еле заметно мелькало. Просто серая точка на границе обзора, где бетонка исчезала в зеленом мареве. Андрей с детства отличался очень хорошим зрением – недаром потом попал в разведку.

Уж не едет ли кто-то по следу, очень аккуратно держа дистанцию, чтобы не быть замеченным?..

Андрей чуть замедлил ход. Если это обычный мирный житель катит по своим делам, то он сохранит скорость, и его станет хорошо видно. А вот если неизвестный тоже притормозит, чтобы удержать дистанцию, – это подозрительно.

Минут десять Андрей напряженно следил за зеркалом – точка не стала отчетливее. Так… Он затормозил, остановился у обочины. Вынул пистолет и вставил в него магазин, взвел затвор. Прищурился, вглядываясь вдаль.

– Ну-ка, иди же сюда… – прошептал он.

Проклятый неясный силуэт стал чуть больше – но потом увеличиваться перестал.

– Какие мы осторожные, – проворчал Андрей.

Запрыгнул на мотоцикл, быстро развернул его и, выжимая газ, понесся навстречу неизвестному. Побегал уже от вас, уродов, надоело.

Дистанция до точки стала стремительно сокращаться. Стало видно, что это мотоцикл, неприметного серого цвета, водитель остановился у обочины на пустынной дороге, выдвинул подножку.

Когда осталось метров сорок, Огневский вошел в длинный дрифт, со скрипом колес, чертя черную полосу, резко затормозил поперек дороги, выхватил пистолет.

Упитанный деревенский мужик в застиранной майке закричал что-то невнятное, выронил банку дешевого пива «Лео», потом выскочил из седла старого мотоцикла и бросился в заросли.

Секунд на десять Огневский застыл с поднятым пистолетом. Потом поставил его на предохранитель и медленно опустил. Он чувствовал себя полнейшим «дэбином».

Хорошо, Мэу с Прачарном не видят, как он терроризирует мирных тайских селян… Андрей отъехал к обочине, оставил свой мотоцикл рядом с покинутым. Сел на край бетонки отдышаться. Сидел и считал себя идиотом.

Минут через пять стало жарко – шлем и мотоциклетная куртка хорошо защищали от ветра во время езды, но просто так сидеть в них под палящим солнцем было плохой идеей.

Огневский поднялся – и тут увидел, что не только он оставил на бетоне следы от резкого торможения. В метрах десяти дальше по дороге тоже кто-то недавно жег мотоциклетную резину. Похоже, неизвестный круто развернулся и двинулся в противоположную сторону. Уж не его ли загадочный преследователь? Увидел, что Андрей несется навстречу, и дал деру…

Андрей забрался в седло, медленно поехал по следу. Тот скоро растаял, но Огневский не сдавался. Метров через пятьдесят был съезд на проселочную дорожку, нырявшую в заросли. По сырому красному грунту от бетонки уходил отпечаток мотопротектора – причем очень агрессивного, проходимого, на каких почти не ездят в Таиланде.

«Значит, все-таки я еще не стал параноиком, – подумал Огневский. – Ну или моя паранойя сейчас отвечает реальности. Кто-то явно сел мне на хвост, хотя встречаться тет-а-тет пока не хочет».

Он достал телефон, порылся в гугл-картах. Ладно, дружок, не ты один умеешь удирать по зарослям…

Огневский проехал пару километров вперед, а потом сам свернул с бетонки на проселок. Но не направо, как его неизвестный преследователь, а налево. Судя по карте, дальше была путаница чахлых дорожек и троп через лес и поле. То что надо…

Почти час он колесил по буеракам, пытаясь максимально запутать следы. Даже проехал минут десять по оросительному каналу, уйдя на полколеса в мутноватую воду и распугивая рыбешек.

В итоге к месту назначения прибыл с большим опозданием, на основную дорогу выбираться вообще не стал, так и появился – практически из кустов.

– Извините за мой видок, – сказал он, снимая шлем и скидывая заляпанную грязью куртку.

– Да ладно, ты ж не венчаться приехал, – усмехнулся встретивший его человек и повел во двор монастыря.

Бело-голубой храм с осьмиконечным крестом на куполе поднимался в безоблачное небо, в странном контрасте с пальмами, украшавшими монастырский двор.

– Красиво тут у вас, – сказал Андрей, оглядываясь вокруг, – но уж больно архитектура… рязанская. Я бы сделал что-то в местном стиле. Может, тогда и для тайцев было бы понятнее, ближе к их культуре.

– Да ты что, – ответил его знакомый, – не дай Бог! Еще подумают, что мы прикидываемся буддийским храмом, народ обманом заманиваем. Сразу всех депортируют на фиг.

Отец Николай, по рождению Николай Николаевич Шестов, старший брат поэта-олигарха, был худощавый, в сером подряснике, с кучерявой рыжеватой бородой.

– Тут государство любую религию уважает, не притесняют никак, – продолжил он. Степенность, положенная духовному лицу, не всегда ровно сочеталась в отце Николае с насмешливостью и неформальной манерой речи. – Но если заподозрят, что ты хоть в чем-то под их национальную веру копаешь – все, хана! Уж лучше пусть будет «по-рязански». Да и некоторым из тайцев как раз так больше нравится. Экзотика.

Они подошли к храму, отец Николай показал на высокий пирамидальный купол, остро уходивший вверх:

– Тут у нас не совсем Рязань, вон луковичные купола не смогли сделать. Тайцы их строить не умеют, а из России рабочих выписывать слишком дорого…

Он вздохнул и с насмешливого тона перешел на серьезный:

– Значит, тайское правительство тебя подключило Серёжку искать… Бог в помощь. Волнуюсь я за него, мамка в Москве тоже на ушах ходит. Служба безопасности из его корпорации вся на ногах, что-то пытаются сделать, но пока без толку.

Это Огневский взял на заметку – еще один игрок на поле, хоть в сравнении с тайским правительством не особо крупный.

– Прости, – сказал отец Николай, – давай чуть попозже поговорим. Сейчас будет панихида, вон родственники умершего ждут. Бизнесмен украинский из Паттайи в аварию попал…

В тени храма стояли четверо: женщина, молодой человек лет тридцати и две маленькие девочки. Поодаль сидел на скамейке полный таец в больших очках.

– Это тоже родственник? – улыбнулся Андрей.

– Не, просто парень какой-то пришел. По-английски не сильно говорит, но очень верой интересуется. Я его на службу и на чай пригласил.

– А эти? – удивился Огневский, заметив поодаль, на крыльце трапезной, четырех крепких мужчин со славянскими, но совсем не духовными лицами.

Священник вздохнул:

– Охрана. Директор Серёжкиной корпорации прислал, после того как… Ну ты понял. Сказал, что всем членам семьи теперь может опасность угрожать.

Вместе с родственниками и тайцем вышли за ограду, на недавно устроенное православное кладбище, единственное в Таиланде. Там было только четыре креста: на табличках – русские и украинские фамилии.

Отец Николай стал петь заупокойную. У него были шестовские глаза навыкате, высокий рост и порывистые движения. Но лицо узкое, худощавое, а вместо натиска, свойственного Сергею, чуть рассеянная погруженность в себя.

Странные получились у могущественного Шестова старшего сыновья. Один – бродяга, поэт и мятежник, второй – задумчивый богомолец… Впрочем, таким Николай Николаевич был не всегда.

В двадцать три года, на лыжном трамплине в Австрии, юный разгильдяй Коля Шестов получил тяжелую травму позвоночника. Несколько месяцев лежал не вставая, и было неясно – встанет ли вообще. И пока отец задействовал все ресурсы, чтобы найти лучших докторов, парализованный, проводивший долгие одинокие часы в палате, искал помощи в других инстанциях. В один из таких часов он дал Гендиректору Вселенной обещание: «Если встану, до смерти буду служить Тебе».

Через несколько месяцев руки и ноги потихоньку снова согласились работать. И едва восстановившись, Николай шокировал родственников желанием уйти в монахи, пугал отца-олигарха планами служить деревенским попом в глухой деревне где-то под Архангельском.

Отец, изведя все доступные ему средства убеждения, в конце концов сдался. Сыновей он к тому времени назвал не иначе как «старший балбес» и «младший балбес», и наклонности обоих казались ему равно безумными.

По крайней мере, удалось-таки отговорить «старшего балбеса» от монашества – быстро женить на приличной девушке из церковного хора. От Архангельской губернии тоже кое-как отделались – получилось заинтересовать Николая миссионерскими курсами, на которых тот преуспел (сказалось привитое частными учителями в детстве знание языков). А там как раз стало быстро развиваться южноазиатское направление, нужны были молодые миссионеры, не боящиеся отправиться за тридевять земель.

Вот и оказался Николай вместе с юной женой в Таиланде, хотя об упущенных подвигах в деревушке на севере иногда втайне жалел.

Мало кому было известно о родстве скромного батюшки с мятежным олигархом. Тем более что перед рукоположением Николай специально поменял фамилию на материнскую, в избавление от суетной славы.

Но знающие люди намекали: неугомонный Сергей Шестов потому и перебрался в Королевство, чтобы быть ближе к старшему брату, которого очень уважал (большая для этого товарища редкость).