Маханакхон

Она опять начала извиняться, говорить, что виновных накажут…

– Поехали, – сказал Огневский, вздохнув. – Я всё равно теперь без транспорта. – Он кивнул на покалеченный мотоцикл, валявшийся в луже грязи. Буйвол куда-то уковылял. – С вас, кстати, ремонт.

Его Высокоблагородие

У полицейского поста Мэу с Огневским пересели в машину представительского класса. Кондиционер внутри был мощнейший, выдавал почти сибирскую температуру – явный признак того, что люди тут ездят серьезные.

Водитель молча тронулся, машина стала пробираться обратно в задушенный пробками город.

Мэу сдержанно поблагодарила за согласие, но больше ничего говорить не стала. Андрей, утомленный приключениями, откинулся на спинку кресла и попытался задремать.

Очнулся через час с лишним, когда они въезжали в зеленый и ухоженный район Дусит, считавшийся в столице привилегированным. Кроме одного из королевских дворцов, тут дома многих знатных семей, по дорогам часто ездят правительственные кортежи, а потому никого не удивляли полицейские с винтовками наперевес, постоянно дежурившие на углах улиц.

Машина заехала в ворота какой-то усадьбы, утопавшей в зеленом парке. Огневский с интересом вертел головой – в таких эмпиреях местного общества он оказался впервые. Водитель притормозил у красивого крыльца в европейском стиле, вышел и открыл Огневскому дверцу.

– Сначала вам нужно, – смущаясь проговорила Мэу, – пройти в туалетную комнату.

Андрей посмотрел на свое отражение в тонированном стекле автомобиля, и ему пришлось согласиться. Пыльные русые волосы стоят дыбом, на лице и на одежде грязь из буйволиной лужи – видок точно не для высокого общества.

В пышной уборной он вымыл лицо и волосы, отряхнул со штанов и рубахи бо?льшую часть грязи. Но когда Мэу явилась с комплектом свежей одежды, покачал головой:

– Пусть начальство увидит, как ваши «дэбины» меня отделали.

Она нахмурилась, но возражать не решилась.

Андрея провели по широкой лестнице на второй этаж, в гостиную, обставленную дорого, но без вычурности. Удобная мебель, скорее современного, чем традиционного дизайна. Огневский оценил редкое для большинства богачей чувство стиля.

На стене – большой портрет короля Пумипона. Андрею всегда нравился тайский монарх. Тонкое лицо, большие очки – прямо чеховский интеллигент…

На высоких тумбах сверкали два начищенных саксофона. Дань почтения любимому хобби нынешнего монарха – джазовой музыке. В молодости Пумипон выступал вместе с ведущими оркестрами разных стран и, говорят, имел немалый успех.

Мэу усадила Андрея в глубокое кресло перед маленьким столиком. На нем стояли кувшин воды со льдом, кофейник с подогревом на свече и ваза с фруктами.

Огневский уже час как мучился жаждой, самогон-таки не дал о себе знать. Бесцеремонно налил себе стакан воды, выпил до дна и закусил ломтиком арбуза. Тот подавался по-тайски, посыпанный смесью соли, сахара и черного перца, но к этому странному сочетанию Андрей давно привык и даже успел распробовать.

Рядом стояли еще два таких же кресла, пустые. Мэу садиться не спешила, с ожиданием глядя на дверь. Она тоже успела привести себя в надлежащий вид: сменила запачканные туфли и обновила макияж, особенно резко почему-то прорисовав брови. Черные волосы, растрепавшиеся за поездку, стянула в еще более тугой узел.

Только Огневский прожевал, как дверь отворилась, – специально, что ли, наблюдали и ждали, во избежание неловкости?

Вошел высокий, очень почтенного вида таец лет пятидесяти, в военном мундире. У него было строгое худощавое лицо и глубоко посаженные серьезные глаза.

– Это генерал Прача?рн, на кха, – сказала Мэу по-русски, не удержавшись от тайских уважительных частиц, странно звучавших на языке Лермонтова.

За годы службы в российской армии видал Андрей генералов и погрознее, но все же встал и церемонно пожал руку вошедшего. А тот вдруг совсем несолидно тяжело вздохнул, прищурил глаза в сетке морщин и опустился в кресло. Несколько мгновений они сидели и смотрели друг на друга. Перед Огневским был уже не важный государственный чин, а просто умный, серьезный, очень усталый человек.

Генерал заговорил, и Мэу стала переводить. Вообще-то, Огневский вполне неплохо владел тайским, но, видимо, так принято на высоких аудиенциях.

– Прежде всего, примите мои извинения за то, что случилось на дороге, – начал генерал, ровным, глубоким голосом. Он покосился на грязную Андрееву одежду, но лишь на мгновение. – Увы, в нашем государстве не все работает как положено, иногда из-за этого случаются страшные недоразумения. Насколько я знаю, вы искренне любите и уважаете Таиланд. Я надеюсь, что глупость моих подчиненных не изменила вашего отношения к нашей стране.

– Не изменила, – спокойно ответил Огневский, но больше ничего добавлять не стал.

– Прекрасно, – продолжил Прачарн. – Потому что нашей стране оказалась очень нужна ваша помощь, господин Огневский.

Сложную для любого тайца славянскую фамилию он выговорил четко, со всеми согласными, что, видимо, было знаком особого уважения.

– Я благодарен, что вы согласились меня выслушать, – продолжил Прачарн.

Несмотря на серьезность темы, в его тоне не было напыщенности, он вел себя очень естественно, так что Андрей не чувствовал и тени неловкости.

– Прежде чем я продолжу, я прошу вас дать мне слово, что все сказанное здесь вы никогда не сообщите ни одному постороннему лицу. Разве что если это будет в прямых интересах расследования.

– Расследования? – переспросил Огневский, подавшись вперед.

Генерал кивнул.

– Вы известны в определенных кругах как мастер разрешения сложных ситуаций. Ваши расследования саботажа в Гуанчжоу и… инцидента в калифорнийском филиале корпорации «Байлун» прекрасно это показали.

«Вот как, – впечатлился Огневский, – а мы-то с гендиректором Ляном думали, что все следы замели и концы обрезали… Неужто в Таиланде так налажен сбор оперативной информации?»

– Кроме того, вы – русский. А ситуация, которая сейчас нам угрожает, напрямую связана с вашей страной. Итак, вы даете слово?

– Даю, – ответил Огневский.

– Спасибо. Тогда… – начал Прачарн.

Но Андрей поднял руку, показывая, что не закончил говорить.

– Товарищ генерал, – обратился он по армейской привычке. В применении к королевскому офицеру это прозвучало странно, наверное, больше бы подошло обращение из царских времен – «Ваше Высокоблагородие» или что-нибудь такое. – Прежде чем мы двинемся дальше, я должен вас предупредить. Для меня, безусловно, огромная честь, что тайское государство хочет поручить мне важное дело. Но есть обстоятельства, которые могут помешать мне его выполнить.

Морщины на лице генерала стали еще глубже. Похоже, ему искренне не хотелось терять такого помощника, как Огневский.

– Я слушаю, – сказал он ровным голосом, переходя на английский, должно быть, устал каждый раз ждать перевода от Мэу.

Говорил он совсем чисто, судя по произношению, за плечами у Прачарна был хороший университет в США.

– Во-первых, – начал Андрей, тоже переключаясь на язык Байрона, – мое нынешнее положение двусмысленно и опасно. В моей стране против меня самого ведется расследование, да и в других странах есть силы, имеющие на меня зуб и не стесняющиеся в средствах. Только вчера на меня совершили нападение трое высококлассных боевиков неизвестной принадлежности. Все это может очень осложнить, да что там – вовсе прекратить работу над следствием в любой момент.

– Ваши обстоятельства мне известны, – ответил Прачарн. – Что касается Российской Федерации, то уголовное расследование против вас остается ее внутренним делом. В международный розыск вы не объявлены. Для тайской стороны этого вполне достаточно. Что же касается неизвестных, которые вчера атаковали вас на Силоме… Пожалуйста, поверьте, что безотносительно к тому, будете вы вести расследование для нас или нет, мы этого так не оставим. Нельзя позволить иностранцам совершать дерзкие силовые акции в нашей стране среди бела дня. На время расследования вам будет предоставлена лучшая охрана и полный иммунитет.

– Охраны не надо, – сказал Андрей, – достаточно будет права на время расследования носить оружие, холодное и огнестрельное.

Генерал ответил кивком.

– Второе обстоятельство более важное, – продолжил Огневский. – Как вы сами сказали, я русский человек и российский гражданин. Это расследование, как я понял, будет напрямую касаться моей страны. И если вдруг будут затронуты ее интересы, я ни при каких условиях не стану действовать против России.

– Единственно возможная позиция для благородного человека, – сказал на это Прачарн. – Но тут я, пожалуй, могу вас успокоить. Мы сделали запрос вашему правительству, на самом высоком уровне, и нас заверили, что к этому делу власти России не имеют никакого отношения. Да, это дипломатия, и слова в ней не всегда стоит принимать на веру, но в нынешних условиях мы готовы рискнуть. Если вы пообещаете при любом исходе приложить все усилия, чтобы не повредить Таиланду.

На этот раз Огневский ответил молчаливым кивком.