От homo sapiens к рациональному обществу. Очерк оснований социального возвышения в окружающем мире

Представленные книги Г. Шмоллера видятся актуальными и близкими к исследованиям Т. Седлачека и Г. М. Малашхия [27], к авторским исследованиям (надо учитывать отсутствие современных научно-философских, системных знаний о человеке и обществе в сознании всех указанных выше и других мыслителей об «экономике», и главное, в сознании мыслителей определивших современную экономику России и бывших республик СССР). Видится научно-политическая необходимость, таким образом, уже высоконаучной, академической организации современного комплексного и системного исследования исторических и объективно необходимых оснований и средств организации, функционирования действительно прогрессивной экономики, способной существенно ускорить возвышение российского общества (страны) в комплексном могуществе относительно существующих и прогнозируемых вызовов окружающего мира.

Для перехода к объективно необходимому (адекватному сущностям человека и общества), системному мышлению, основанному на современной научно-методологической базе естествознания и системной методологии следует, очевидно, обратить внимание именно на научно-историческую отсталость западных теорий и марксизма-ленинизма, на научную неадекватность их сущностям человека и человеческого общества, – раскрываемым современной наукой, современными российскими исследованиями. В то же время следует подчеркнуть не только историчность, но все же и приближенность марксизма-ленинизма к положительному историческому опыту человечества, к общественной практике (что было важным для революционного возвышения мысли восставшего народа). В то же время надо знать и учитывать, что марксизм был научно «сырым» для столь грандиозных революционных преобразований России и, думается, поэтому и ввиду выделения его в качестве ведущего учения помешал Ленину и Богданову найти общее научно-философское понимание задач и путей необходимых преобразований. Надо знать и учитывать также, что кроме распространения марксизма в России развивалось и так называемое «органическое направление» мысли о революционных преобразованиях, которое основывалось на популярных в Европе работах Фурье и Сен-Симона (к сожалению, эти полезные для общества знания все еще не систематизированы и не зафиксированы в структурах социальной памяти (библиотеках) с быстрым доступом для современных мыслителей о лучшем общественном будущем). Автору удалось найти (в интернет-библиотеке) уникальные сборники материалов о так называемом «круге петрашевцев» среди русской интеллигенции [31; 32], о русском интеллектуальном движении в социалистическом направлении [33]. О поиске «третьего пути» рассказывает и научно обстоятельное исследование А. В. Савка, по так называемой «философии хозяйства» [34], и «философия общего дела» Н. Ф. Федорова [35].

Все эти работы видятся актуальными для современного научно-философского мышления о необходимом ускоренном возвышении России над существующими и прогнозируемыми сложностями и опасностями.

Чтение указанных материалов приводит к мыслям о великих, но упущенных возможностях революционных преобразований в России посредством научно-философского единения всех так называемых в тот период социалистов. Думается, этот термин полезно возродить и использовать в единении всего научно-философского сообщества России и дружественных стран на базе современных достижений в самопознании. Если вспомнить жестокость царского режима, подавлявшего всякое инакомыслие, – на базе сакрализованной монархии (указанные выше материалы о «петрашевцах» указывают на особую жестокость именно к инакомыслию, вне зависимости от его значения для страны в целом), то современные нормы демократии видятся наиболее благоприятными для научного развития и совершенствования общественно целесообразной экономики. Здесь мы вновь вспоминаем фундаментальную мысль Платона о руководящей и направляющей роли философов, но тут же отмечаем, что российские философы, в большинстве своем, все еще не достигли платоновской общественной значимости в своей деятельности, – по известным политическим причинам и ввиду различных преград для необходимых коммуникаций в современном обществе. В этом плане полезно рассмотреть всё развитие философской деятельности (в сущности производства общественно значимых информационных продуктов фундаментального уровня) от экспертной оценки ее В. И. Ульяновым (Лениным) до «партийной» науки и философии, – позволивших («по умолчанию») подготовить пресловутую «перестройку» и развалить СССР. О состоянии и мышлении философов-обществоведов рассказывают, например, публикации С. Г. Кара-Мурзы и других исследователей [36—38] (см. также совр. публикации).

Для перехода к новому, научно-системному мышлению, несомненно, необходимо научно вскрыть основные, принципиальные заблуждения (ошибки) предыдущего и современного мышления о человеке и обществе, в прошлой и современной экономической теории (политэкономии). Этой перестройке мышления автор посвятил многие предыдущие статьи. Здесь, предвидя логичный вопрос, надо кратко пояснить необходимость перехода к новому научному мышлению (дополнительно к объяснению материалами предыдущих статей). Прежде всего, к нему призывает сама социально-экономическая реальность, несоответствие ее высшим целям общества, особенно в связи с ростом агрессивности в мировом сообществе и опасными тенденциями в развитии международных отношений. Во-вторых, видится уже сильное доминирование технократического, технологического мышления и подавление им объективно необходимого (по убеждению автора) сущностного, системно-углубленного мышления о самости, то есть о человеке и обществе в жизнедеятельном единстве по искусственным «законам политэкономии», – предписанным известными мыслителями, начиная от А. Смита. И в-третьих, научные достижения в самопознании, в методологии познания и проектирования сложных и сверхсложных социально-технических организаций, – например, совершенных производственных корпораций, позволяют уже использовать эти научные знания (обогащенные практическими) и в мышлении о переходе к общественно адекватной и прогрессивной социально-экономической парадигме.

Надо отметить, что определенные предложения по переходу к новому социально-экономическому мышлению уже сделаны и делаются. Это, прежде всего, мышление предложенное еще С. Н. Булгаковым и философски, научно дополненное Ю. М. Осиповым, – развивающее, по сути, первородное мышление о хозяйстве до масштабов общества и названное, соответственно, «философией хозяйства» [34]. Оно развилось к современному периоду в общественно широкую научно-философскую школу (см. соотв. научный центр МГУ и журнал). Но необходим все же переход от традиционных понятий, – выработанных при отсутствии системных знаний, прежде всего, от «хозяйства», «народного хозяйства» к научно-системным понятиям видов производств, соответствующим научно-системному пониманию общества и человека в нем (термин «хозяйство» должен соответствовать лишь первородному объекту). Теперь надо мыслить наиболее глубоко и широко о «производстве» и «параметрах состояния» конкретной организации, общества в целом (как социотехнической системной формации) относительно окружающего мира, во взаимоотношениях с мировым сообществом, – которые достигаются целевым (по параметрам) производством, а не «товарным», – по архаичному рыночному мышлению о производстве, с целью достижения максимальной прибыли. В рационально организованном (по «целевому древу» общества) общественном производстве должны производиться не «товары», а средства достижения общественных целей, то есть человечески и общественно ценные продукты, а не «потребительные стоимости», – по формальному, ненаучному и «квази-русскому» переводу Капитала [39]. То есть «народное хозяйство» и прочие «хозяйства», – кроме «домашнего хозяйства», с которого «экономика» и начиналась, многие марксовы термины и понятия надо оставить в историческом прошлом и перейти к системному мышлению о человеке и обществе, об организации эффективного общественно-целевого производства и прочих структурно-функциональных составляющих «рационального общества» (надо заметить, что «народное хозяйство» трактуется в словарях и книгах как «общественное производство», в усеченном его понимании).

Известные новаторские направления в социально-экономическом мышлении, такие, например, как «ноономика» С. Д. Бодрунова, метаэкономические начинания Т. Седлачека и Г. М. Малашхия [27], и другие видятся на первый взгляд прогрессивными, однако, все они опираются на экономический опыт, на морально-нравственные ценности и прочие хорошо видимые, но малопродуктивные основания. Автор этих строк, изначально, под вдохновляющими работами А. Богданова, Э. С. Маркаряна, В. Г. Афанасьева, М. И. Сетрова и других системных исследователей опирался на всеобщие системные закономерности живой природы, – из которой эволюционно вышел человек и внес их в общество. Думается, из этих всеобщих закономерностей и надо исходить в мышлении о развивающей всё и вся «экономической деятельности» (это понятие так же требует системного переосмысления), – которая обеспечивала бы наибольший прогресс в общественном и человеческом развитии с известной взаимообусловленностью (любое человеческое общество имеет животворный, жизнедеятельный базис). При этом нет никакого смысла обозначать новую (проектную) экономику каким-либо новым термином-понятием, поскольку исторический термин имеет глубокое изначальное обоснование: эко – как пространство существования человека и общества (Дом и хозяйство, пространство жизнедеятельности), номия – как свод принципов, правил (алгоритмов, парадигм) и законов. То есть, просто под экономией (политэкономией) надо понимать философию и науку об экономике как практической целенаправленной и государственно организованной жизнедеятельности человека и общества посредством комплексных систем и законов. А согласно органическому подходу к новой политэкономии надо просто подразумевать под традиционным термином «органичную экономику», – органичную, гармоничную животворному базису человеческого общества. Думается, возможно и научно рационально введение лишь междисциплинарной научной области под обозначением экосоциономия, – изучающей коэволюционное (термин уже существует) и экологически рациональное социально-экономичное развитие общества.

Теперь видно, думается, что в организации экономической сферы общества надо исходить не из существующих экономических теорий, а из высших научных достижений в познании человека как полифункционального движителя в развитии общества и своей личной, семейной жизнедеятельности и общества как такового, существующего и развивающегося на животворной базе человеческих ресурсов, на базе информационных и материально-энергетических ресурсов.

3. О системности человека, общества и «экономической деятельности»

3.1. О системном подходе в познании общества

Здесь представляется научно целесообразным начать рассмотрение и изучение данной темы (тематики) с наиболее близких к ней (к базовым вопросам) работ двух исследователей, которые видятся также методологически и научно-исторически актуальными. Начнем с Р. Х. Симоняна, доктора социологических наук, который представил в свое время достаточно глубокие и обоснованные научно-исторические исследования «перестроечного» периода [40]. Но здесь надо рассмотреть его исследование о кризисном развитии социологии как высшей общественно-гуманитарной науке, – по проекту ее родоначальника Огюста Конта. В актуальной статье о социологии как науке [41] Р. Х. Симонян представляет свой взгляд такой аннотацией:

В последние десятилетия в обществоведческом дискурсе всё более активно обсуждается кризис социологии. По этой проблеме уже высказались многие известные российские и зарубежные социологи. Рассуждения о теоретическом упадке, снижении общественного статуса социологической науки, ее превращении из фундаментального знания в прикладное воспроизводятся на конгрессах и конференциях, в многочисленных публикациях. Библиография, посвященная кризису социологии, насчитывает десятки источников, и этот поток не уменьшается. В русле этой ставшей популярной темы автор обосновывает свой подход к анализу проблемы кризиса в социологии, в основе которого лежат гносеологические противоречия, заложенные при создании специализированной науки об обществе в середине XIX в. – в период восхождения позитивизма, отрицающего классическую философию и сосредоточившегося на эмпирическом подходе, продемонстрировавшем высокую эффективность в естественных науках. В статье обосновывается, что отказ от абстрактного мышления, сужение границ познания до рамок эмпирического знания, сведение познавательной деятельности к практическому опыту, примат методологии над теорией – родовые травмы социологии, приведшие ее к нынешнему положению.

Ознакомление со взглядом Симоняна, принципиально отличающимся от взгляда (подхода) автора этих строк, но совпадающего с системным подходом кровного земляка Р. Х. Симоняна – философа Э. С. Маркаряна [42], вызывает необходимость привести здесь значительный фрагмент текста указанной статьи и противопоставить ему подход Маркаряна, – посредством кратких цитат и ссылок на доступные публикации. Затем необходимо будет сформулировать принципиальные отличия авторского подхода (которые видны и во многих предыдущих публикациях по рассматриваемой тематике). Но предварительно надо заметить, что Э. С. Маркарян работал над социологической темой в конце 60-х – начале 70-х годов, когда Р. Х. Симонян был еще, очевидно, молодым ученым. Возможно, он даже был знаком с подходом Э. С. Маркаряна, но, судя по публикациям, не стал его последователем, выбрал иной путь в науке. Итак, ознакомимся с рассуждениями Р. Х. Симоняна, которые видятся несомненно актуальными не только для социальных философов, но и для всех других профессиональных и инициативных мыслителей о будущем российского общества, о социологии как высшей общественно-гуманитарной науке.

Идеи французского Просвещения способствовали выходу долго сдерживаемой энергии познания общества. По аналогии с устоявшейся научной и учебной дисциплиной – физикой (природоведением) в конце XVII в. возникает «социальная физика» (обществоведение). Вызванный промышленной революцией технический прогресс резко повысил общественный статус естественных наук, дающих конкретные результаты. Именно этим были обусловлены попытки распространения законов естественных наук на общественные явления.

В XVIII в. впервые в теориях «социальной физики» возникает идея о том, что общество – это система. Общество сравнивается с машиной, в которой каждый винтик выполняет свою функцию. Социальный механизм объясняет разделение труда, межличностные связи, распределение и обмен. Усложнение общественных отношений в начале XIX в., вызванное развитием капитализма, происходит в период бурных политических событий в Европе: религиозные войны, национальные движения, народные восстания, революции. Общественная потребность в поиске социальных законов, управляющих поведением и деятельностью людей, групп, общностей и организаций, становится всё более актуальной. На фоне стремительного научного и технического развития, всеобщей веры во всемогущество науки возникла идеология позитивизма и сциентизма, основу которых составляет ориентация на естественные науки как образец для решения всех проблем познания. «Всякое предложение, которое недоступно точному превращению в простое изъяснение частного или общего факта, – писал основатель позитивизма Огюст Конт, – не может представлять никакого реального смысла» [Конт 1972, 557]. <…>

В 1844 г. Конт в «Лекции о духе позитивизма» предложил общую науку о человеческом обществе назвать «социологией» [Comte 1963]. В представлении Конта иерархия наук начиналась с математики, астрономии и шла через физику, химию и биологию вверх к социологии. Зрелость наук, заявил он, сделала возможным построение краеугольной науки: это социология – наука об обществе. Другие последующие определения социологии, например «наука, изучающая структуру общества, социальные отношения, институты общества, развитие общества», и т. п., вытекают из этого определения.

Латинское название общества – «Societats» было корневым для большинства европейцев, поэтому название науки, изучающей общество, – «социология» – было для них естественным. В России наука, изучающая природу, называется естествознанием. По аналогии, созданная наука об обществе должна была в России называться обществознанием. Действительно, зачем «социум», когда есть «общество». «Социология» оказалась непонятной для широкой общественности, а государственными служащими воспринималась недоверчиво или даже враждебно, так как вызывала ассоциации с «социализмом».

Конт сформулировал свое представление о связке трех крупных областей науки, именуемых однокоренными терминами: физика (наука о неживой природе) – физиология (наука о природных организмах) – социальная физика (наука о социальных организмах), – это название было заменено на социологию. Конт исходил из того, что социология имеет дело с самым сложным объектом, поэтому она находится на вершине иерархии наук, является по наукометрическому статусу главной, всеобщей, то есть генеральной наукой. Это означало, что социология завершает конструкцию научного познания, воплощая в себе синтез наук. Будучи хорошо образованным в математике, Конт поставил своей задачей создать науку об обществе столь же точную, как науки естественные, достигшие к его времени внушительных успехов. Идеи позитивизма и сциентизма в Европе второй половины XIX – начала ХХ в. находились на пике своей популярности. Достижения «позитивного», то есть практически ориентированного знания, прежде всего знания о природе, расценивались как подлинная наука, призванная сменить прежнюю философию как слишком отвлеченную область познания («метафизику»). Основная цель позитивизма – получение объективного («точного») знания. Сущность единого для всех наук метода, обеспечивающего надежным и достоверным знанием, была позднее выражена в манифесте «Венского кружка»: «Существует только опытное познание, которое основывается на том, что нам непосредственно дано. Тем самым устанавливается граница для содержания легитимной науки» [Карнап, Хан, Нейрат 2005, 20]. Если даже построение общества на научной основе в середине XIX в. представлялось реальным, то замысел Конта создать науку, позволяющую получать точное знание об обществе, тем более представлялся реальным. Разумеется, в этой задаче присутствовало стремление максимально дистанцироваться от философии с ее абстрактными эпистемологическими рассуждениями, а следовательно, плохо поддающимися измерению выводами. «Научную ценность представляет только то, что можно измерить» – этот тезис, справедливый по отношению к естественным наукам, оказался во многом непригодным для общественных наук. Так, закономерность о возрастании субъективного фактора в процессе развития общества не поддается точному измерению, но в новейшей истории ее проявления особенно наглядны. <…>

Отставание социальных концептов от реальности – принципиальное различие между социологией и естественными науками. Оно будет возрастать, так как «важнейшие особенности современного этапа социальных изменений – интенсивная глобализация, нарастание техногенных, природных и социогенных рисков – препятствуют исполнению социологией ее генеральной функции – установлению закономерности социальных процессов» [Ядов 2012, 3].

И, наконец, независимость исследователя и его гражданская ответственность, не столь важная или вообще неважная в области естественных наук, для социологии является необходимым условием получения достоверного знания и его представления широкой общественности. Даже демократическое государство не всегда приемлет критическую информацию о состоянии общества. Социолог в обоснование своего диагноза неизбежно включает оценочные суждения, поэтому он испытывает давление (реальное или воображаемое) власти.

Таким образом, если отсутствие субъективности в процессе познания природных явлений является естественным, то в процессе познания общественных явлений естественным является ее присутствие. Позитивисты механически перенесли свои представления о познании природы на познание общества. Поставленная перед социологией позитивистская задача представляет собой «не что иное, как отказ субъекту в праве на субъектность. Но люди не могут не быть субъектами» [Загрубский 2005, 97]. Фундаментальные различия между социологией и естественными науками сделали поставленную перед социологией цель невыполнимой.

Здесь необходимо сразу же сделать общее принципиальное замечание, особенно по заключительному выводу в последнем абзаце. Познание общества в науке (о которой рассуждает Р. Х. Симонян) должно основываться не на субъективности, а на исторических фактах и научных обобщениях, закономерностях выверенных опытом общественного развития и опытом научного познания. Позитивисты не «перенесли механически» подход в познании естественных объектов в познание общества. Конт определял социологию как высшую науку, возвышающуюся на базе естественных, положительных для общества наук, на положительном опыте их использования. То есть познание общества, его естественных закономерностей предполагалось путем систематизации выверенных знаний о всех его составляющих, от человека до государства. И конечной целью виделось выяснение закономерностей (законов), которые обеспечили бы наибольший общественный прогресс и общественно адекватное, полноценное развитие человека. Посыл Конта всем мыслителям-современникам активировал, по всей видимости, бурное развитие органицизма во Франции (идеи которого зародились ранее) и других странах (в т. ч. в России, – см. выше). Ярким представителем его считается Рене Вормс. В Англии органическое направление возникло, как известно, независимо от О. Конта, на базе научного познания эволюционных закономерностей Г. Спенсером (еще до Дарвина), который как раз и предложил человечеству «эволюционную» парадигму развития, обоснованную им закономерностями эволюции живой природы и высших организмов (особенно человека) в ней. Она, кстати, хорошо согласовывалась с реальными экономическими законами той поры (см. сочинения Г. Спенсера и критические работы).