Нуар с проводами

– Да ты секунду назад свалилась, я не успел. Давай вызовем?

– Вот еще.

– Кей, кто тебя пригласил давать курс лекций? Был ли Салли изначально именно здесь, о чем вы с ним говорили?

Клэр помотала головой, попросила Айзека подождать и пошла в небольшую кладовку, гордость этого дома. Клаудия Клэр Рейес не пила ни капли. Но теперь, глядя на искусственную руку, она не была уверена в своих двух именах, доставшихся от матери и бабушки, не то что в алкоголе.

– Кей, – снова сказал Айзек. – Кей, ты не пьешь.

– И не курю, да, – отозвалась Клэр и налила себе в бокал красного вина.

Вино было терпкое и самую малость дерзкое. Пить их научил отец.

– Айзек, конечно, он был тут, когда меня в проекте не предполагалось.

Джонни – влюблена по уши.

– Проверь-ка, хуже не будет.

Клэр пощелкала списками учеников. Салли и правда перевелся из Московского университета, но семестр назад, когда о Клэр еще и слышно не было.

– Неубедительно, – заключила она, заливая в себя еще красного и вспоминая тот случай, после которого перестала пить.

Во всем по-прежнему был виноват Джуд.

– Говорили о чем?

– Слушай, зануда. Мне понравился активный студент, активный студент ушел в под без права переписки, влюбленная в него девочка порезала вены.

– Ага, только активные студенты не уходят в поды, у девочки маскулинный гендер, а тебя, Кей, похитили и били. За то, что ты пыталась с ним связаться. Не находишь это странным?

– Мы быстро сблизились. Специально для великих конспирологов – он из Хейвена.

Айзек подавился словами, а потом постучал себе по голове, но Клэр почувствовал, что это он стучит по ее каштаново-рыжей, выгоревшей в золото глупой башке.

Оставшуюся часть ночи Клэр провела за всяческими темными занятиями, ожидая, пока Айзек где-нибудь раздобудет безопасный канал связи, чтобы поговорить про Хейвен. Клэр как раз приканчивала вторую бутылку, когда планшет засветился темнотой неизвестного вызова. Говорить она, наверное, была не в состоянии, но Айзек строго-настрого запретил что-то искать самой, и она поверила ему, все-таки брат и все-таки программист.

Последний раз про Хейвен она слышала не так давно, на очередном консилиуме ученых. Еще несколько лет назад подобные встречи иногда собирали сотни коллег. Сейчас – если крупно повезет, человек двадцать. И вот один профан от социологии, Миллз, которого терпели только потому, что выгнать было нельзя, и так популяция схлопнулась и замерла на месте, так вот, этот самый Миллз долго и бурно рассуждал про Хейвен.

Они собрались после официальной части в банкетной зале старого «Ритца» в Вене, многие выпивали, смеялись, шутили, пара-тройка пыталась строить глазки другим. И Миллз подкатил к ним с Джудом, а Клэр и обрадовалась. Джуд был без пяти минут женат и очень, чертовски счастлив, много рассказывал о своей психологии и предлагал объединить силы для того, чтобы понять, в какой момент времени человечество вильнуло не туда и, вместо сложения саг о великих космонавтах (он был русский по происхождению), выращивало виртуальных свиней на виртуальных фермах. Клэр отшучивалась и отпиралась, все это означало только бесконечную неловкость, хотя работа могла быть интересной. Но у Джуда была жена и был грант, а у Клэр не осталось ничего. Она прекрасно видела, что он до сих пор пытается с ней соперничать, что видит в ней равную, такую же. Только вот Клэр давно сошла с дистанции. Она любила его – еще в прошлой жизни, а он не любил ее. И в кои-то веки Миллз спас вечер.

Обычно он занимался тем, что пил до состояния «выйти в нетку без связи», а потом пытался пристать к Клэр, суля то свадьбу, то еще что-нибудь безумное. Миллз был жалок, с нечеловеческим ростом чуть ли не в семь футов, с полным отсутствием мозгов и антинаучными исследованиями. Социологи всего мира ждали, когда он начнет искать Атлантиду. Ошиблись они только слегка.

– Привет, ребята, рад видеть, все такое, вы всегда были самой красивой парой на курсе, хоть и парой не были, ну да, я выпил лишнего, нормально, всякое бывает.

Джуд нахмурился, а Клэр подавила в себе желание немедленно послать Миллза подальше. В конце концов, он явился спасать ее душу.

– Я слышал ваши доклады, а мой, представляете, не утвердили.

Джуд раздраженно кивнул.

– Пришлось рассказывать всем известные вещи о поселениях, вроде тех, в которых выросли вы двое. А тут и так большая часть из них, только я, наверное, инкубаторский.

Клэр все-таки поперхнулась.

– А я, между прочим, почти нашел Хейвен.

Миллз улыбнулся и отпил из бокала.

Джуд собирался делать ноги, и Клэр это прекрасно понимала по мешанине жестов, направленных в ее сторону.

– Это очень интересно, Дэвид, – сказала Клэр спокойно. – Может быть, ты нам расскажешь?

Тогда Миллз просиял, даже бокал поставил на стол, а потом принялся вещать с таким видом, будто вот-вот сделает величайшее открытие в истории человечества. Полный бред, но Клэр того и надо было. Во время скучной работы по общинам Миллз случайно наткнулся на гендерно-феминный источник, который вдруг, совершенно непонятно почему, решил посвятить его в проблему Хейвена. У источника был свой источник, у которого, конечно, тоже имелся источник, и Миллз прекрасно понимал, что это все недостоверно, поэтому в итоге вышел на первоисточник, который напоролся на Хейвен среди бела дня.

Тот оказался путешественником. Очень нелюбимый «Саникорпом» типаж любознательного придурка, который ездит по старым городам и фотографирует что ни попадя. Ездит-ездит, а потом натыкается на табличку «Добро пожаловать в Хейвен».

Люди в Хейвене были странные. Не злые, нет, но какие-то другие, не такие, как везде. Школа и церковь показались ему еще страннее. А потом, совсем как в этих дурацких фильмах, Клаудия, помнишь, ты курсовую защищала, по старым фильмам, вот Джуд не помнит, а я помню, но я заговорился, извини, слишком много вина, так вот, он заметил, что в городе нет детей. Ни одного ему не встретилось, между тем, как в любой общине детишек – пруд пруди. Он даже в школу зашел, а там сплошные старшеклассники.

В этот момент Джуд наконец-то сбежал, беспрестанно извиняясь. Клэр послушала еще немного и ушла сама.

Теперь выходило так, что бредили они оба, но не Миллз.

Клэр нажала на экран, и перед ней появился затемненный Айзек. По коже пробежали мурашки. Будто в школе и творит что-то недозволенное. Вообще, подобного рода каналы были строжайше запрещены «Саникорпом». Но семье Рейес с рук могло сойти почти все. Да и не поймали их пока.

– Кей, ты как?

– Я в порядке. Канал точно защищенный?

Айзек обидчиво закусил губу.

– Ладно, ладно, только вот этого мне не надо, дорогой брат. Нам еще предстоит связаться друг с другом по нормальному каналу и сфабриковать умный разговор на тему того, что Хейвена не существует, а я зря прицепилась к Салли, и делинквенты были сумасшедшими.

Айзек растянул тонкие, отцовские, губы в подобии улыбки:

– Сделаем, они у нас еще попляшут и повоют. Так вот, повтори, что ты знаешь про Хейвен.

Клэр пожала плечами и оглянулась на массивный комод, закрывающий дверь в ее спальню:

– Переехать бы. Опасно. Не нравится. Я руку, кстати, сменила, ты только меня не убивай.

Айзек глянул недобро и молчал несколько секунд.

– Я тебя не виню. Столько всякой чуши стряслось, что я бы голову сменил. Только ты подумай, может, тебе это все не надо? Не нужен ни Хейвен, ни рука? Забудь, перестанем копать.

– Самоубийства, – неожиданно для самой себя ровным голосом заговорила Клэр. – Самоубийства иногда случаются, когда объект любви… Короче, Джонни его любила. – Она вдруг спохватилась. – Извини, я не тебе это должна была сказать.

Айзек снова помолчал.