Лотос Серебристый

О великий Будда! Я пропала. Как он здесь оказался? Что делать? Бежать! Точно!

Я хотела было броситься прочь, но Эдвард уже схватил меня за предплечье и развернул к себе.

– Я полагаю, нам пора познакомиться, – улыбается, и опускает шарф с моего лица.

Глава третья

Я молчу и прячу взгляд под длинными ресницами. Эдвард Фейн поднимает упавший поднос с букетами лотосов.

– Могу ли я вам помочь? – спрашивает.

Сколько будет продолжаться это недоразумение? Дольше скрывать от него, кто я есть на самом деле бессмысленно, иначе я разрушу ту симпатию, что возникла у него ко мне.

– Благодарю, месье, – наконец отвечаю я на английском.

Эдвард замирает, пораженный.

– Вы говорите по-английски?

– Да.

От стыда боюсь поднять на него глаза, страшно представить, что он думает теперь обо мне.

– Прошу прощения, месье, что в первую встречу ввела вас в заблуждение, – начинаю я, теребя сари. – Я находилась в состоянии шока после нападения тигра.

И еще вы мне очень понравились. Но этого я конечно же не сказала.

Некоторое время Эдвард внимательно рассматривал меня с головы до ног.

– Прошу, не извиняйтесь, мисс, – поднимает руку, – я и сам должен был догадаться, что вы не простая лао. Позвольте представиться, Эдвард Фейн, – касается двумя пальцами полей своей белой шляпы. В ответ я делаю легкий поклон. – Могу ли я наконец узнать ваше имя, мисс?

– Да, я Киара. Киара Марэ, – смотрю на него, и вижу как лицо его меняется, особенно выражение серых глаз. Что-то пробегает в них, незаметное, едва уловимое. Какая-то жесткость.

– Вы младшая дочь мистера Эдмонда Марэ?

Киваю. Пауза. Мне становится страшно, я чувствую нарастающий холод между нами.

– О, мистер Фейн, скажите, что я не оскорбила вас, – не выдерживаю я тягостного молчания. Почему он так изменился? Ведь, если я действительно ему понравилась, то какая разница кто я? Простая лао или госпожа?

На мои слова Эдвард улыбается, вежливо и совершенно по-другому, не так как до этого.

– Нет, мисс Киара, конечно вы меня не оскорбили. Вчерашнее нападение тигра было жутким. Как ваша нога?

Ну учитывая, что я уже утром во всю танцевала чарльстон у Талы, совершенно позабыв о растянутой лодыжке, то весьма неплохо.

– Благодарю, намного лучше, – отвечаю.

– Куда нести поднос? – спрашивает Эдвард.

Ох, совершенно забыла о подношении! Пея будет недовольна.

– К причалу.

– Тогда позвольте, я провожу вас.

И мы пошли по траве в сторону реки вдоль кустов, усыпанных душистыми персиково-белыми цветами. Лодка с монахами как раз подплыла, когда мы спустились по деревянным ступеням. Другие лао, завидев Эдварда, засмущались и начали без конца кланяться. Пея тоже сложила руки в приветствии, но сразу нахмурилась. Едва подносы с букетами преподнесли монахам, она подскочила ко мне, готовая, как и вчера спасать меня от этого господина.

– Все хорошо, Пея, – успокаиваю ее, улыбаясь, – мистер Фейн знакомый семьи.

– Да, лао, не беспокойтесь, я не причиню вреда вашей чаонинг, – с задором произносит Эдвард. – С вашего позволения, я же могу проводить мисс Киару до дома?

Пея онемела на мгновение, хоть она и явно недолюбливала его, Эдвард был белым господином, а она слуга, и теперь он снизошел до прямой просьбы. Эдвард продолжал смотреть на нее, чуть склонившись, ожидая ответа.

– Конечно, господин, – наконец бормочет нянюшка, зардевшись от смущения.

Томительно жаркое солнце сияло на кобальтовом небе, кроны тюльпановых деревьев с крупными оранжевыми цветами, особенно ярко выделялись на его фоне. Эдвард шел рядом со мной, Пея несколько шагов позади.

– Почему вы носите сари, мисс Киара? – спросил наконец он.

– Моя мать была родом из Индии, и до последнего часа носила сари. К этому приучила и нас с сестрой.

Сейчас, находясь рядом с ним так близко, я могла рассмотреть его. Линия челюсти, манера речи, движения, безукоризненность в одежде – все в Эдварде Фейне говорило о его высоком происхождении, в Англии это называлось породой.

– Мисс Джия говорила, что ваша матушка скончалась. Давно ли?

– Семь лет назад, – отвечаю, опуская глаза. Семь лет я не могу свыкнуться с этой потерей. Первое время после ее смерти я то и дело уходила спать в материнскую комнату, окруженная ее вещами, глубоко вдыхая такой родной и близкий аромат, дарующий спокойствие и чувство защищенности.

– То сари, в котором я была вчера, мама часто носила его в молодости, – поясняю.

– Понимаю, – Эдвард задумался и потом добавляет. – Приходит время, мисс Киара, когда надо отпускать ушедших близких людей. Это самое лучшее, что мы можем сделать ради них, и ради самих себя. Надо жить дальше.

– Вы правы, мистер Фейн, – я помедлила. – Вы говорите об этом так, словно тоже кого-то теряли.

– Да, брата, – ответил он, а затем добавил после паузы. – И отца. Они ушли один за другим.

Эдвард произнес это как можно более сухо, но я уловила нотки страдания, которые он пытался тщательно скрыть.

– Мои соболезнования. Вам было тяжело.

Эдвард печально улыбнулся, взгляд его был устремлен вдаль на высокий холм.

– Тяжело? Да, полагаю, что так. Но хуже всего пришлось матери, она так и не смогла оправиться от утраты. Горе повредило ее разум.

Он выглядел таким отстраненным, ушедшим в свои мысли, что я не удержалась, и коснулась рукой его плеча.

– Вы говорили мне о том, что нужно отпускать умерших, чтобы жить дальше. Но смогли ли вы это сделать сами, мистер Фейн? – улыбаюсь я.

Несколько мгновений он смотрит мне прямо в глаза, что-то происходит в этой серой глубине.