Замысел и промысел, или Кто не играет в кости. Часть 2

В эту минуту на пороге появился невысокий жилистый мужчина, второй жилец госпожи Ганны.

– Ах, как вы кстати, господин Руперт! – всплеснула пухлыми красными руками Лизетта. – Вы только полюбуйтесь! Всё это ваш сосед, господин Щековских! Он чуть было не спалил дом, да так, что несчастная наша Ганна в себя никак не придёт! Вот ведь! Полюбуйтесь-ка!

Не то чтобы госпожа Ганна ранее производила впечатление высокоинтеллектуальной особы, теперь же она не претендовала даже на почётное звание благоразумной, да и просто разумной! Жидкие волосы её всклокочено выбивались из-под чепца, а взгляд блуждал.

Руперт деловито сплюнул сквозь зубы, перекинул пустой холщовый мешок за спину и присел на корточки перед своей квартирной хозяйкой.

– Госпожа Ганна, – он тихонько дотронулся до её руки. – Что с тобой, а? Дымом надышалась что ли?

Хозяйка не шелохнулась. Только широко раскрытые бесцветно-серые глаза округлились ещё больше.

– Хозяюшка, – Руперт помахал ладонью перед лицом женщины. Никакой реакции.

– Не иначе угорела! – решил Руперт. – Госпожа Ганна! Ау! – протянул он чуть громче и щелкнул пальцами возле самого уха женщины.

От этого звука хозяйка буквально подскочила на месте, взгляд её приобрёл некоторую осмысленность и даже возбуждённость. Глаза забегали и, уцепились, наконец, во взгляд жильца.

– О, господин Руперт! Как замечательно, что вы здесь! – затараторила Ганна, ухватив руку мужчины с такой силой, что пальцы её побелели. – Там вор! В комнате господина Щековских!

– Вор? – Руперт выпрямился и самодовольно хмыкнул. – Сейчас посмотрим, кто это осмелился…

– Не ходите туда, господин Руперт! Ради всего святого! Не надо! Давайте лучше позовём стражников! – взмолилась Ганна.

– Стражников? – мужчина поморщился, цокнул языком и, пробормотав что-то вроде «Только их нам не хватало…», решительно двинулся вверх по лестнице.

Рывком распахивая дверь, Руперт ожидал увидеть что или кого угодно, но совершенно не то, что предстало его взгляду. Все вещи, мебель и одежда медленно кружили по комнате вокруг невысокого человека. Мановением рук он, казалось, заставлял вещи не только нарушать все мыслимые законы гравитации, но и обнажать свою подноготную. Так, например, из общего потока выплыл широкий плащ, завис и демонстративно вывернул перед чёрным господином карманы, содержимое которых не преминуло немедленно влиться во всеобщий круговорот.

– Э-э! Какого дьявола тут творится?! – Руперт самоуверенно шагнул внутрь комнаты и…

Едва только он переступил порог, то ощутил, что пол стремительно уносится вниз, а сам мужчина завис в воздухе, едва касаясь потолка плешивой макушкой. Незнакомец же, не обращая на Руперта ровным счётом никакого внимания, продолжал свои загадочные манипуляции. То, что переживал в этот момент несчастный Руперт, сравнимо было, наверное, только с тем чувством, которое возникает во сне, когда ты срываешься вниз и падаешь в неизвестность. Несчастный мужчина попытался ухватиться за что-нибудь, но ничего, кроме парящего неподалёку подсвечника не нашлось. Наконец, описав полный круг по комнате, Руперт завис перед господином в чёрном.

– Прошу прощения, милейший… – начал он голосом куда более дружелюбным, чем прежде (если даже не сказать заискивающим). – Я был бы вам крайне признателен…

– Будешь, смертный, но позже. А сейчас не мешай мне.

– Не понял…

– Мы встретимся с тобой. Позже. И ты будешь мне благодарен. Очень благодарен. Но сейчас скажи, где огонь? – прозрачно-жёлтые глаза незнакомца смотрели строго и холодно.

– Какой ещё огонь, господин?

– Магический огонь, какому вы не знаете цены и носите с собой, смертные невежды, – процедил незнакомец.

– Но мы не носим с собой огня, господин…

– Ты лжёшь, презренный червь. Малая искра, разжигающая огонь. Где она?

– А! Возможно, господин имеет в виду огниво? – догадался наконец Руперт.

– Возможно, – снисходительно согласился незнакомец.

– Но господин Майнстрем не курит трубку, и я не думаю, что у него есть огниво…

– Ты – презренный лжец. Он разжигал огонь для священного таинства. Где он? – Золотисто-жёлтые прозрачные глаза вперились в Руперта, и холодок пробежал по его спине.

– Кто?..

– Огонь, глупец! – взревел незнакомец.

– Наверное, остался там, где его разожгли, господин…

– Остался? – взгляд незнакомца стал отрешённым и Руперт почувствовал, что пол, ещё мгновение такой недостижимый и желанный, приближается к нему с неумолимой и неотвратимой быстротой.

Через долю секунды мужчина, потирая ушибленное колено, осторожно поднялся, всё ещё инстинктивно прижимая к себе тяжёлый подсвечник. Человек в чёрном тем временем очнулся, оглядел груды хлама на полу и щелкнул пальцами. Вещи снова поднялись в воздух и стали разлетаться по своим обычным местам. Неуверенные попытки сделать это предпринимал и подсвечник, но Руперт был сильнее.

– Если господину ничего больше не нужно, то я, пожалуй, пойду? – и жилец осторожно попятился к двери.

Шаг, ещё один. Сейчас он распахнёт дверь и вон отсюда! Прочь из этого дома, будь он неладен! Бежать куда подальше!

Руперт дёрнул ручку, но дверь не подалась. Ещё раз – никакого результата. Мужчина опасливо повернулся и обнаружил, что человек в чёрном стоит прямо за его спиной. Руперт хотел было отскочить в сторону, но ноги словно приросли к полу.

– Ты кое-что забыл, презренный мошенник, – и господин в чёрном посмотрел на подрагивающий в руке Руперта подсвечник.

– Я? Ах да-да! Простите, господин! – трясущимися руками Руперт протянул незнакомцу подсвечник, который, едва оказавшись на свободе, проплыл по воздуху и встал на своё законное место.

– Ты слишком любишь чужие вещи, – задумчиво произнёс незнакомец.

– Простите, господин, но я не…

– Ты жалкий вор и мошенник. Я покараю тебя, – Руперт вжал голову в плечи, словно приготовившись к взбучке. – С этого дня ты не сможешь прикоснуться ни к одной вещи, что тебе не принадлежит или не дарована её владельцем.

– Но господин, я же… – попытался оправдаться мужчина.

– Убирайся. И помни мои слова!

Руперт буквально вывалился из комнаты и кубарем скатился по лестнице, возле которой его уже поджидали Ганна и Лизетта.

– Ну? Что там? Что? – с надеждой спросила хозяйка.

Жилец открыл рот и хотел, было, сказать, что, возможно, вопреки его желанию и глубочайшему внутреннему протесту, в самом деле, надо позвать стражников, однако вслух произнёс:

– Там нет ничего и никого.

Обе женщины округлили глаза, и, отталкивая друг друга, бросились к узкой лестнице наверх. Комната господина Майнстрема Щековских была пуста. Все вещи лежали на своих местах.

* * *

Майнстрем шёл не спеша, с удовольствием прислушиваясь к звону серебряных монет в кармане и с тихим трепетом чувствуя свёрнутый пергамент за пазухой. Сегодня! Это его день, и он это сделает. Обязательно сделает!