Голос во тьме

– Ими тут не пахнет. – Джен свела брови. – Я не представляю, какая нежить или нечисть станет так делать. Они могут откусить лицо, оторвать, похитить облик, но на черта им разбивать лицо камнем?

– Слишком по-человечески, – пробормотал Натан. Лица девушек разбили в припадке ярости? Или намеренно, чтобы скрыть… что именно? Личность убитой? Или то, что убийца сделал с ее лицом? – Слушай, – медленно сказал комиссар, – а если для какого-то ритуала нужна определенная часть лица, то Лонгсдейл сможет узнать по этой части – для какого?

– В общем-то нет. – Ведьма поскребла иллюзорную бородку, и Натан быстро отвел глаза. – Ритуалов много. Но мы смогли бы изрядно сузить круг поисков.

– То есть убийца заметает следы, – заключил Бреннон.

– Или он маньяк с припадками бешенства.

– Не похоже. Тебе же пришлось увидеть труп. – Тут комиссару понадобилось некоторое усилие, ведь он, черт побери, разговаривает с девушкой! – Никаких следов насилия, избиений и ран. Только пара синяков на руках. Жертва не сопротивлялась.

– Ее-то как раз можно было загипнотизировать, чтоб не брыкалась, – сказала Джен. – На костях первой жертвы нет геморрагического окрашивания. Если бы убийца забил живую девушку камнем, то кости оказались бы сильно окрашены кровью. Вряд ли этот тип во второй раз сменил способ убийства.

– Короче, причины смерти нет, мотива нет, подозреваемого нет, – мрачно подытожил Бреннон. – Отлично мы начали рабочий день.

– Начали? – поддела Джен. – Вы и предыдущий-то не закончили.

– Не трави душу. Я скоро забуду, как выглядит подушка. Это еще что там?

По дорожке рысью мчался полицейский. Добежав до Бирна, парень остановился, тяжело дыша и отдуваясь. Его взгляд метался между детективом и Бренноном.

– Сэр… нашли… того… Это смотритель!

– Кто смотритель? – резко спросил Натан.

– Смотритель же, сэр! След ведет в его сторожку. Он там сидел и кровь снегом счищал, когда мы его взяли! – Фразы вырывались из полицейского отрывисто, как выстрелы. – Ох! Джойс и Киннар остались при нем, а я сюда, к вам!

– Бирн, Рейден – со мной, – распорядился комиссар. – Сержант Эйр – за старшего. Испортите место преступления – голову оторву!

* * *

Смотритель сидел между полицейскими и тер руки тряпкой, в которой Натан с трудом узнал наволочку.

– Вот, сэр, – сказал Джойс. – Он все время такой.

– Он так сидит с тех пор, как мы его нашли, – добавил Киннар. – На вопросы не отвечает и ничего другого не делает.

Смотритель был сухопарый высокий старик лет за шестьдесят. Из-под шапки со значком парка клочьями свисали редкие седые волосы. Форменное пальто, сюртук, брюки и сапоги – все покрыто пятнами крови и мозга. На руках и лице – царапины от осколков костей. Один, мелкий и белый, застрял в ранке поперек носа.

– Что с ним? – спросил комиссар. Джен присела перед стариком на корточки и положила руки ему на запястья. Смотритель даже не шелохнулся. Ведьма взяла его за колючий от седой щетины подбородок и приподняла ему голову так, чтобы смотреть в глаза.

– Думаете, это снова оно, сэр? – тихо уточнил Бирн.

– Оно?

– С той стороны, – сказал детектив. На его лице (на части, способной что-то выражать) отразилась досада пополам с недоверием. Бреннон не мог его осуждать – он иногда задумывался, не пора ли ему самому сдаться в ближайшую дурку, а все дела передать Бирну. Из четверых детективов Натан наметил себе в преемники именно его. Ведь, черт подери, комиссар отдела особо тяжких должен трезво и рационально смотреть на вещи!

Взгляд старика постепенно становился осмысленным, хоть и растерянным; хаотичные манипуляции с тряпкой постепенно прекратились. Смотритель уставился на Джен, перевел глаза на окровавленную наволочку, глухо вскрикнул и выронил. Ведьма, не вставая, обернулась к комиссару:

– Глубокий гипноз. Полное подчинение, утрата собственной воли, помрачнение рассудка – ну, в общем, весь комплект.

– А-а-а, боже мой! – хрипло заорал смотритель и шарахнулся от тряпки.

Полицейские схватили его, и он, опрокинув табуретку, заполошно забился в их руках.

– Имя, фамилия, место рождения и проживания, род занятий? – начал допрос Бирн.

– Господи, господи! – завывал смотритель, выдираясь из рук полицейских, как полоумный.

– Он помнит что-нибудь? – спросил Бреннон.

Ведьма покачала головой и поднялась:

– Скорее всего, ничего. Но ему и без воспоминаний есть от чего испугаться.

Комиссар огляделся: в тесной прихожей все было покрыто кровавыми отпечатками, начиная с двери и заканчивая корзиной с грязным бельем.

– Ну хватит, хватит. – Бирн, повернувшись к старику правым боком, похлопал его по плечу. – Никто вам не причинит вреда, если вы только сами себя не покалечите, коли будете так дергаться. Видите, полиция уже здесь, и вы под защитой.

– О боже мой, – просипел старик и безвольно обмяк. – Сколько крови… почему я весь в крови? Я умираю? Я ранен? Опять? Когда?

– Вы были ранены? Когда?

– В революцию, – еле ворочая языком, ответил смотритель. – В революцию, сынок… – и без сознания повис в руках полицейских.

– В департамент, сэр? – обернулся Бирн.

– Вези, – тяжело вздохнул комиссар. – Эти двое пусть везут, а ты осмотрись здесь. – Он поманил за собой ведьму и вышел. Кровавые следы тянулись по дороге к каморке смотрителя. Бреннон отправился назад к месту преступления. – Он ничего не вспомнит? – Комиссар без всякой надежды взглянул на ведьму. – Даже если ты с ним поработаешь?

– Не знаю, – неуверенно ответила Джен. – Гипноз – не самая сильная моя сторона.

– Со мной же справилась.

– Вы не ожидали подвоха. И потом, загипнотизировать – это одно, а вернуть память жертве гипноза – совсем другое.

– Это сделал твой сородич? – спросил Бреннон. – Узнаешь руку?

– Нет, – раздраженно огрызнулась ведьма. – Не сородич, говорила же!

– Уверена? Или покрываешь кого?

– Нет! Спросите у Лонгсдейла, если не верите!

– Ладно, не ершись, – примирительно сказал комиссар и сделал в памяти зарубку насчет Лонгсдейла. Ведьма обиженно нахохлилась. – Но если он не колдун, не человек, не нежить или нечисть – то что же это за холера?

– Не знаю, – процедила Джен, – но эта холера очень любит высоких стройных темноволосых девушек вроде вашей Маргарет. Так что я бы на вашем месте задумалась насчет ее приятеля-чародея. Пока не поздно.

* * *