Варианты выполнения судостроительной программы 1895 года. И программы по усилению Дальнего Востока

Но японцев не устраивали подобные требования. После того как Ито Хиробуми пригрозил срывом переговоров, 14 апреля Ли Хунчжану было дозволено подписать условия мира с уступкой и Ляодунского полуострова.

17 апреля был подписан Симоносекский договор. Договор состоял из 11 статей. Согласно им, Империя Цин признавала независимость Кореи, она больше не считалась вассалом, что создавало благоприятные условия для японской экспансии в регионе. Кроме того, Япония получала право на «вечное владение» островами Тайвань и Пэнху, а также Ляодунским полуостровом.

Империя Цин также должна была выплатить контрибуцию в размере 200 миллионов лян, открыть ряд портов для торговли и предоставить японцам возможность строить промышленные предприятия в Маньчжурии и Китае. Кроме того, японцы получали право ввозить туда промышленное оборудование. Последний пункт, благодаря принципу наибольшего благоприятствования, который был включён в договоры Империи Цин с другими державами, открывал большие возможности для экономического проникновения иностранного капитала в Китай.

После ратификации и обмена мирным договором, обеим странам следовало немедленно отправить на Тайвань высокопоставленных чиновников и в течение двух месяцев обменяться документами об окончательной передаче острова Японии.

Сумма в 200 миллионов лян серебра была весьма значительной, и была примерно равна 200 миллионам рублей, что по стоимости соответствовало 20 эскадренным броненосцам! Захват Тайваня, который стал первой колонией Японии, сделал её единственной неевропейской колониальной державой в Азии. Это значительно ускорило рост имперских амбиций и колониальных притязаний Токио.

Условия, навязанные Японией империи Цин, фактически под дулом винтовки, привели к тройственной интервенции России, Германии и Франции – держав, которые уже поддерживали обширные контакты с Империей Цин и имели в этой стране, свои экономические интересы. Поэтому, руководители Российской и Германской империй, а также Французской республики, восприняли подписанный договор как наносящий ущерб их влиянию в огромной стране расположенной в Азии, так как просчитывали ситуацию на годы вперед и заботились о рынках сбыта для своих товаров, которые надо было куда-то продавать, получая за них реальные деньги или другие товары.

Уже 23 апреля 1895 года (через шесть дней после подписания Симоносекского договора) Россия, Германия и Франция, каждая по отдельности, обратились к японскому правительству с требованием отказаться от аннексии Ляодунского полуострова. Это могло привести к установлению японского контроля над Порт-Артуром (ремонтной базой флота империи Цин). В это время Николай II, поддерживаемый своими западными союзниками, имел собственные планы на Порт-Артур, как незамерзающий порт для Российской империи.

Эскадренный броненосец «Император Николай I»

Уже 24 апреля 1895 года корабли соединенной эскадры европейских держав сосредоточились на рейде порта Чифу, принадлежащего империи Цин. Следовательно, приказали им выйти незамедлительно, сразу после подписания Симоносекского договора, так как, для выхода в море парового корабля требуется: загрузить свежую воду и провизию, пополнить запасы угля, рассчитаться с берегом, после угольной погрузки прибрать корабль, выйти в море и дойти до порта Чифу.

В состав союзной эскадры входили: эскадренный броненосец «Император Николай I» (под флагом начальника эскадры Средиземного моря контр-адмирала Степана Осиповича Макарова); крейсера I-ранга: «Память Азова» (под флагом начальника соединенных эскадр вице-адмирала Сергея Петровича Тыртова), «Адмирал Нахимов», «Владимир Мономах», «Адмирал Корнилов» и «Рында»; крейсера II-ранга «Разбойник» и «Забияка»; канонерские лодки: «Манджур» (под флагом контр-адмирала Евгения Ивановича Алексеева), «Кореец», «Гремящий» и «Отважный»; новейшие минные крейсера «Всадник» и «Гайдамак»; миноносец «Свеаборг» и пароход Добровольного флота «Петербург» с английским угольщиком. На рейде находились не только корабли Российского императорского флота, но и иностранные корабли: «Marie» и «Irene» (Германия), «Machias» (США) и «Aeolus» (Англия). Корабли активно готовились к бою – корабли перекрашивались в защитный цвет, проводились совместные маневры, отрабатывались десантные операции. Два японских миноносца обошли союзную эскадру вокруг, убедились в серьезности намерений и удалились.

Иностранные корабли на рейде Чифу в апреле 1895 года

В качестве дополнительного аргумента, для воздействия на японское правительство, Российская империя объявила мобилизацию войск Приамурского военного округа. Это было сделано для того, чтобы продемонстрировать решимость Российской империи в деле отстаивания своих интересов. Японцы хорошо знали о морской мощи европейских государств, написавших обращения, в водах Восточной Азии, особенно Российской империи, а также то обстоятельство, что среднестатистический русский солдат физически значительно превосходит японца.

При отсутствии дипломатической, политической или военной поддержки Великобритании или США, не имея другого выбора, японцы были вынуждены вернуть полуостров империи Цин, за дополнительно выторгованные 45 миллионов иен[4 - Первые золотые и серебряные монеты соответствовали 1,5 г чистого золота и 24,3 г чистого серебра] или 30 миллионов лян[5 - Как мера веса, лян используется до сих пор. На территории континентального Китая рыночный лян равен 50 граммам или одной десятой рыночного цзиня. В Гонконге – 37,79 грамма или 1/16 от цзиня.] контрибуции, к тем 200 миллионам лян, которые причитались Японии по Симоносекскому договору.

Японцы не разворовали, не пропили и не пустили на банковские махинации те огромные средства, которые свалились на них как «манна небесная». Сам император Муцухито был весьма аскетичным человеком, из роскошеств лишь позволил себе содержание коня, и подданные старались ему соответствовать. Японцы все деньги, до последней йены, потратили на дополнительные закупки броненосных крейсеров, чтобы восстановить свою поруганную честь и справедливость. Под давлением со стороны Российской империи и других стран Япония была вынуждена согласиться на вывод своих войск с Ляодунского полуострова.

Город Чифу и русские корабли на рейде в 1895 года

5 мая 1895 года (через две недели, после прибытия союзной эскадры на рейд Чифу) премьер-министр Ито Хиробуми объявил о начале вывода японских войск. Япония, тоже ослабленная войной с огромной и богатой империей Цин, была вынуждена пойти на уступки в ноябре 1895 года.

Последние японские солдаты покинули полуостров только в декабре того же года. Победа над империей Цин повысила статус Японии, она также ещё больше втянула страну в соперничество великих держав в Восточной Азии и Тихоокеанском регионе. Тройственная интервенция подчеркнула степень морской слабости Японии по отношению к флотам европейских держав, по состоянию на 1895 год. Однако, эта морская слабость в сочетании с теми огромными деньгами, полученными в результате войны с империей Цин, способствовала общественной и законодательной поддержке развития военно-морских сил после окончания Японо-Китайской войны.

Уступка полуострова полуострова Ляодун была воспринята в Японии как национальное унижение. Люди собирались на улицах и устраивали демонстрации протеста, высказывая свое негодование по поводу уступки только что захваченного полуострова с крепостью. Тем более, что Порт Артур достался японцам не в результате подковерных интриг, а туда вошла армия и силой оружия захватила город. Именно Порт-Артур был ремонтной базой флота империи Цин. Его важность, как промышленного объекта и ворот в Манчжурию, было трудно переоценить. Многие японские историки считают, что именно это событие стало поворотным моментом в истории страны. Внешняя политика Японии, ранее основанная на экономической гегемонии, начала меняться в сторону откровенного национализма, милитаризма и территориальной экспансии.

ПРОЕКТИРОВАНИЕ НОВЫХ КОРАБЛЕЙ

Проектирование «броненосца-крейсера». В середине января 1895 года Николай Михайлович Чихачёв поручил Балтийскому заводу разработать проект более скоростного, 18 узлового, броненосца с увеличенной дальностью плавания по сравнению с проектом Морского технического комитета (далее МТК), который можно охарактеризовать было так:

«сильного современного броненосца, скорее охарактеризованного броненосным крейсером».

При этом, следовало уменьшить вес артиллерии и бронирования, чтобы достичь заданной скорости полного хода и увеличить запас угля. Вскоре завод представил четыре различных варианта. Управляющий Морским министерством выбрал переработанный проект МТК с водоизмещением 12 380 тонн и расположением орудий среднего калибра по образцу французских броненосцев типа «Шарлемань», который имел 20 котлов типа Бельвилля; три паровые машины тройного расширения, выдающие мощность в 15 000 л/с., работающие на три винта. Однако, и этот проект, по его мнению, нуждался в доработках.

Схема броненосца типа «Шарлемань»

Было решено добавить бронирование оснований дымовых труб и элеваторов, мера безусловно необходимая, между нижним и верхним казематами, но не просто так, а за счёт уменьшения толщины бортового бронирования нижнего и верхнего казематов и боевых рубок. Также был укорочен траверз между 152-мм орудиями, добавлены два подводных минных аппарата и внесены некоторые другие изменения.

Проверки расчётов и испытания моделей в Опытовом бассейне показали, что необходимо увеличить водоизмещение до 12 577 тонн, а также значительно увеличить мощность машин для достижения скорости в 18 узлов – до 17 600 лошадиных сил вместо запланированных 14 500. Чтобы достичь скорости в 18 узлов при прежней мощности, нужно было удлинить и сузить корпус, как у крейсеров.

После необходимых корректировок и выбора именно трёхвальной энергетической установки, которая обеспечивала бы суточный расход угля на 10-узлову ходу в 47 тонн против 86 тонн у английских двухвинтовых прототипов (откуда такие цифры взялись, непонятно), чертежи представили двадцатисемилетнему Николаю II, который, смею предположить, не больно то и разбирался в них. Он лично разрешил строительство двух кораблей – одного на Балтийском заводе, а другого в Новом Адмиралтействе, вероятно перепрыгнув через голову своего дяди Алексея, что тому, наверняка, не понравилось.

Проектное вооружение нового «броненосца-крейсера», согласно спецификации, состояло из четырёх новейших 254-мм орудий в двух башнях, восьми 152-мм орудий Кане, пяти 120-мм орудий Кане, четырнадцати 47-мм и десяти 37-мм пушек. При естественной тяге механизмы должны были развивать мощность 11 500 индикаторных лошадиных сил, что обеспечило бы кораблю ход в 16,5 узлов. При форсировке до 14 500 лошадиных сил скорость должна была повышаться до 18 узлов. Для сравнения можно привести данные, что у британского броненосца типа «Маджестик», строящегося в то время, при водоизмещении 14500 длинных тонн и мощности установки в 12000 л/с при форсированном дутье скорость составляла 17 узлов.

Статьи нагрузки в проекте «броненосца-крейсера» распределялись следующим образом: Корпус с дельными вещами 4828 тонн; Бронирование 2965 тонны; Механизмы 2027 тонны; уголь 1200 тонн; Артиллерия 905 тонны; Минное вооружение 115 т; Снабжение 522 тонны; Запас водоизмещения 112 тонн. Что говорит нам, о превалировании крейсерских качеств над боевыми.

7 августа 1895 года, МТК утвердил представленную Балтийским заводом спецификацию «броненосца-крейсера», а через десять дней руководство завода сообщило и стоимость постройки – 300 рублей за тонну водоизмещения. Построить корабль обещали за четыре года, при условии своевременного поступления утверждённых чертежей, спецификаций и выполнения заказов контрагентами.

Облегчённый 254-мм (10-дюймовый) калибр главной артиллерии был одобрен МТК, исходя из крейсерского назначения нового корабля. Он уже предлагался для модернизации «Гангута» и планировался к установке на два броненосца береговой обороны Также была одобрена конструкция корпуса со спардеком[6 - Спардек – палуба, расположенная в средней части судна и не доходящая ни до носа, ни до кормы; как правило, служит для размещения шлюпок, мостиков и так далее.], которая позволяла уменьшить заливаемость носовой башни в свежую погоду, в отличие от британского гладкопалубного прототипа в виде «Ринауна». В качестве среднего калибра были выбраны новые 152-мм пушки Кане, в количестве десяти штук в одном общем каземате, подобно французскому броненосцу «Шарлемань», не от хорошей жизни, а с целью снижения перегрузки.

Управляющий Морским министерством Чихачев Николай Матвеевич признал 17-узловую скорость, которая была заложена в проект, недостаточной. После нескольких совещаний он приказал составить новый проект. В результате внесённых усовершенствований водоизмещение будущего корабля вновь возросло на 700 тонн и было доведено уже до 11 232 тонн. Переработанный эскизный проект был разослан адмиралам и кораблестроителям для обсуждения, которые высказали весьма противоречивые мнения:

1) Вице-адмирал Владимир Павлович Верховский – главный командир Санкт-Петербургского порта, исходя из крейсерского назначения корабля, предлагал увеличить дальность плавания и улучшить мореходность, а скорость довести до 18 узлов. Для этого он предлагал ещё более ослабить вооружение и бронирование, а также перейти с угольного отопления на нефтяное. Кроме того, он был противником трёхвинтовой схемы! В корень смотрел вице-адмирал, так как эскадренные броненосцы проекта «Пересвет» превратятся в пожирателей угля, тратя в сутки 170 тонн, идя экономическим ходом, против 50 тонн на «Полтавах».

2) Контр-адмирал, получил его лишь в прошлом году, Алексей Алексеевич Бирилёв, возглавлял Учебно-артиллерийский отряд Балтийского флота, напротив, не придавал особого значения скорости, считая, что броненосец должен сражаться в составе эскадры, что всем трем кораблям проекта и пришлось проделать, ход которой определяется самым медленным кораблём и не будет превышать 15 узлов. Как в воду глядел контр-адмирал, так как в бою 28 июля скорость эскадры не превышала 13—14 узлов, а «Ослябя» при Цусиме вообще был вынужден остановиться на фоне яркого Солнца и стал отлично различим. Кроме того, он считал необходимым принять запас водоизмещения не в 100, а в 600 тонн, поскольку:

«не было ещё примера, чтобы мы строили суда с перегрузкой менее нескольких сотен тонн».

3 и 4) Вице-адмиралы Павел Петрович Тыртов, автор проекта новой канонерской лодки и командир союзной эскадры в Чифу, и Николай Иванович Казнаков, в недавнем прошлом командир Практической эскадры Балтийского флота, разделяли мнение Бирилёва относительно недостаточного запаса угля.

5) Контр-адмирал Николай Николаевич Ломен, флигель-адъютант и флаг-капитан Его Императорского Величества, соглашался с Бирилёвым относительно недостаточного запаса угля и считал, что водоизмещение корабля нужно поднять хотя бы до размеров строящихся в Англии японских броненосцев «Фудзи» и «Ясима», которое составляло, англичане не делали из этого тайны, 12450 длинных тонн.

В ноябре 1895 года в Морском техническом комитете был окончательно составлен и «доведен до ума», эскизный проект «броненосца-крейсера», который имел водоизмещение 10 500 тонн. Этот проект вновь был обсуждён на расширенном собрании адмиралов и командиров кораблей.

Вероятно, учитывая высказанные мнения видных морских деятелей Российской империи и был принят компромиссный проект нового корабля с 10-дюймовыми орудиями главного калибра. Любопытно, что мнения Великого князя Алексея Александровича о новом корабле, мне раздобыть не удалось. Но есть мнение современников об этом государственном деятеле той поры. Адмирал Шестаков:

«Алексей, по-видимому, равнодушен к флоту и судьбам его… Ему все трын-трава».

Госсекретарь А. А. Половцов:

«Алексей Александрович думает только о том, как бы без нарушения приличий улизнуть (с заседания Госсовета) и вернуться к кровати Зины. Скука крупными чертами выражается на его лице».

Уже 16 октября, управляющий Балтийским заводом Саверий Ксаверьевич Ратник[7 - Работал в Севастополе помощником наблюдающего за постройкой броненосцев «Чесма», «Синоп», канонерских лодок «Уралец», «Терец» и «Кубанец». В 1887—1893 годах строитель броненосцев «Двенадцать Апостолов» и «Три Святителя», автор проекта нового броненосца для Черного моря водоизмещением 9,500 тонн.] извещал МТК о полученном им предписании, управляющего морским министерством Чихачева, заменить общий каземат 152-мм орудий индивидуальными казематами, а спустя некоторое время было решено дополнительно установить в носу под полубаком погонную 152-мм пушку, которой изначально, предусмотрено не было. Все эти изменения быстро «съели» незначительный запас водоизмещения, заложенный в проект.

Проектирование броненосного крейсера. Во время обсуждения проекта, Балтийский завод предложил создать новый башенный крейсер, водоизмещением 15 000 тонн, так как, броненосный крейсер «Россия» в конце апреля спущен на воду и Большой каменный эллинг должен был освободится. Эскизный проект такого крейсера, разработанный заводом, был утвержден царем в декабре 1895 года. Вероятно, он был основан на опыте создания броненосца крейсерского назначения «Пересвет».

Завод активно развивал проект этого броненосца и в мае 1896 года, предложил Морскому техническому комитету, еще более улучшенный вариант с 20-узловой скоростью. Новый крейсер мог бы стать облегчённым вариантом в группе, разрабатываемых заводом, башенных кораблей. Это обещало ускорить его постройку и сходство тактических свойств при совместных действиях с броненосцами.

Такая задача становилась обычной: русский флот начал усиленно пополняться броненосцами, и требования к их мореходности постоянно повышались. Это касалось броненосцев как для Чёрного моря, так и для Балтики. Центр тяжести политики перемещался на Восток, эскадра Тихого океана неуклонно пополнялась; тактика всё настойчивее предъявляла требования к крейсерам быть способными сражаться в одном строю с броненосцами. Казалось бы, башенный крейсер, одинаково пригодный и для крейсерских операций, и для боя в строю эскадры, в наибольшей степени отвечал этим требованиям.

Однако, так сделано не было. Причиной, по-видимому, стало упрямство последнего самодержца Николая II. Ещё в июле 1895 года на «всеподданнейшем» докладе генерал-адмирала о программе кораблестроения он начертал резолюцию о своём:

«твердом желании, чтобы Морское ведомство неуклонно продолжало строить крейсера типа «Россия».

Было трудно удержаться от того, чтобы не заняться усовершенствованием «России» и, возможно, учесть опыт только что проведённого конкурса на проект океанского крейсера. Изменения из отделов МТК посыпались одно за другим, и уже 11 июля управляющий заводом предупреждал, что они несовместимы с идеей «ожидаемой быстроты постройки». 16 июля генерал-адмирал «изволил приказать» приступить к переработке чертежей крейсера 1 ранга «Россия». Так начиналось проектирование нового крейсера. Он получил название «Громобой», в память парусно-парового фрегата, находившегося в составе Балтийского флота в 1857—1872 годах.

Без принципиальных изменений остался только корпус. Вместо двух главных бортовых машин и одной вспомогательной устанавливались три машины равной мощности. О том, чтобы установить две машины большей мощности, видимо, не подумали. Двойной каземат машинных отделений ликвидировался, а вес его брони подлежал утилизации для «возможной защиты» артиллерии посредством «отдельных казематов» или иным способом.

Проектирование бронепалубного крейсера. Одним из дополнений, в программе 1895 года, стало решение о создании трёх «карапасных крейсеров» типа «Диана». Главная цель этого решения – уравнять наши морские силы с германскими и силами второстепенных государств, прилегающих к Балтике. Фактически захотели построить три новых рейдера типа «уменьшенной «России», которые могли долгое время идти с максимальным ходом и охотиться на транспорты неприятеля.