Тёмных дел мастера. Книга вторая

Взяв их из рук следопыта, Шпон отошёл в сторону и произнёс свои прощальные слова:

– Хорошенькое дельце. Ну, тада бывай, мужик. Иди, ищи там, кого хотел.

Сгорбив нависшие брови, следопыт в последний раз посмотрел на своего провожатого и зашагал вниз по лестнице, высматривая впереди отмеченный дом. Но как только его силуэт отдалился от Шпона на почтительное расстояние, вороватый бездомный мигом припустил обратно в сторону площади, весело позвякивая своими монетами в кармане, словно заправский барыга.

– Всё готово! – объявил Шпон вышедшему ему навстречу стражнику. – Ну, где там мои деньги-то?

– А мне почём знать? – буркнул тот – И вообще давай к капитану беги. Он там вон стоит, за баррикадами! Живо!

Недовольный таким обращением, бездомный зашагал дальше и вышел на торговую площадь, пробежав её до другого края, где стояла пара столов, за которыми толпилось несколько человек.

– А, вот, видимо, и он! – строго объявил остальным человек в форме. – Ну, где тебя черти носят?! Он внутри уже?

– Да, скорей всего, – отмахнулся от его претензий Шпон и застыл в ожидании.

– Чего тебе ещё? – буркнул капитан местной добровольной стражи, стоявший ближе всех от парня.

– А кто мне заплатит? – возмутился бездомный, нагло поглядывая на него исподлобья.

–Твоему брату уже всё заплатили, когда он передал нам эту информацию! А теперь кыш отседа! – быстро рявкнул тогда в его сторону капитан и повернулся обратно к стоявшим за столом людям.

Услышав подобное, Шпон сначала даже разозлился не на шутку, однако изменить он уже ничего не мог, и поэтому вскоре ему оставалось лишь понуро отстраниться в сторону с глазами, полными негодования.

– Что там видно через «око»? – спросил между тем ещё один человек за столом, в котором раздосадованный бездомный сразу же узнал их областного главу.

– Похоже, он уже несколько минут как внутри…– неуверенно проговорил себе под нос человек в форме. – Но больше ждать нельзя! Нужно действовать!

В померкшей глуши городских кварталов стояла нависшая над крышами темнота ранней ночи. Проплывавший вдоль улиц редкий свет фонарей накрывал её своими тонкими потоками, и казалось, что в такой размеренной обстановке бережливая мгла тёплого покоя, обычного для этого времени года, как всегда осторожно пройдёт мимо людей, оставив их в объятиях убаюкивающих снов до самого утра. А с рассветом снова напомнит о себе, смиренно отступив под лучами восходящего солнца и тонко возвестив о начале нового утра через открытые окна и двери. Сиреневые облачка, струящиеся по небу, далёкая луна, монотонное покачивание вывески на соседней пекарне и объятое трудовыми буднями долгожданное спокойствие, царившее над ними, создавали ощущение блаженной неги для любого, кто искал заслуженного отдыха в этот поздний час для свой души и тела… Однако всё это была лишь иллюзия.

На самом же деле, покидая свои комнаты незадолго до этого, люди в спешке хватали всё самое ценное, устраивая настоящий беспорядок на глазах у бдительных отрядов добровольной стражи. Которые под угрозой обвинения в нарушении плана тайной эвакуации подгоняли их всех вперёд, рассаживая каждого по специально заготовленным местам в каретах и увозя прочь от их родного крова в ближайшие, наспех организованные убежища. Освобождая таким образом целый ряд обычных жилых домов квартала от людей.

А когда всё это закончилось, то их грубое вторжение заставило остальных жителей потревоженной улицы ненадолго затихнуть, пока внезапно один из домов рядом с ними не охватил такой грохот, что каждый из соседних кварталов города почувствовал на себе карающую мощь современной магии. В ту же секунду через все окна в квартале брызнуло ярко-алое пламя, осветившее собой разлетевшиеся в щепки куски этой ветхой лачуги. Но даже когда оно погасло, не задев ни один из домов, опасаясь за свои жизни, очень многие из оставшихся под наблюдением стражей людей решили лишь посильнее вжаться в своих друзей и родных. Или на худой конец в свои удобные спинки диванов, чтобы только не слышать и не видеть этого вновь. Ведь очередной подобный взрыв смертоносной силы, объясняемый какой-то тайной правительственной операцией, вполне мог оказаться сейчас незаметно направлен и на их дом тоже…

Глава 4

Знание и только знание делает

человека свободным.

(Д. Писарев)

Струящиеся капли понурого дождя, бегущие по стеклу витрины, действовали на Альфреда почти гипнотически. Он стоял напротив небольшого магазинчика музыкальных инструментов и любовался тем, как неестественно выглядело его искривлённое отражение в раструбе огромной тубы, но стоило ему сместиться чуть влево или вправо – то и оно теряло свои формы, становясь чем-то абсолютно новым для его глаз. А когда в вечернем небе стали ощущаться знаки наступающего холода и моросящей влаги, за его спиной замаячило такое количество приплюснутых фигур других людей, что Альфреду даже стало не по себе. Заворожённый этим танцем, он продолжал стоять на своём месте, пытаясь различить каждого расторопного горожанина, торопливо проходящего мимо, однако чем внимательнее он вглядывался в их отражения, тем сильнее чувствовал, как обманчив его мозг, считавшийся неоспоримым достижением для боготворившего себя человечества.

Так продолжалось до тех пор, пока Альфред не остался стоять на площади совсем один, предоставленный лишь надвигающейся пустоте мощёных плит и вездесущим брызгам, колотившим по его макушке своими разящими иголками. Тогда, завернувшись в свою школьную форму покрепче, он поплотнее затянул раздобытый недавно поношенный шарф и, опустив свой задумчивый взгляд, медленно отстранился от витрины, проследовав за своими мелькавшими отражениями вправо, пока не скрылся за покатой стеной здания, свернув к двум большим статуям, венчавшим городской фонтан, за которыми находились городские часы. «Может быть, одному не так уж и плохо…– проскользнула в голове у парня невесть откуда взявшаяся там мысль, когда он взглянул на шпилеобразную башню с циферблатом, показывающим половину девятого. – Но ведь, если подумать, то раньше я никогда так и не оставался по-настоящему один. В отличие от него…»

За то непродолжительное время, что они продолжали оставаться в городе, Альфред успел узнать о самом Джаргуле лишь жалкие крохи, но даже эти знания ни могли не поразить его, предоставив парню достаточно неясных намёков для рассуждений и ещё больше для его безграничных предположений, из которых следовало слишком много неясного. К тому же его хитрый похититель очень внимательно следил за тем, что говорит, и, посылая Альфреда по своим делам в город, продолжал кутить на оставшиеся у него деньги, устраивая попойки со своими «друзьями» почти каждый вечер, из-за чего Альфреду становилось до чёртиков неуютно в их обществе, и ему волей-неволей приходилось проводить за дверью намного больше времени, чем требовалось. Тем не менее даже такое праздное времяпровождение не могло продолжаться вечно, поэтому вчера утром чёрный колдун нарочито громко обронился со своим прежним товарищем из стражи о том, что через два дня он покидает город, и услышавший это Альфред не мог не порадоваться столь рьяно ожидаемым им переменам.

Это был его последний вечер в городе… том самом городе, который должен был когда-то стать его спасением.

– …Этого не может быть, смерть – есть смерть для всех. Она сама по себе является неприложной! Да как вообще можно утверждать такое?! – возмутился на полном серьёзе Альфред, шагая по вновь обретённой траве и дорожной пыли на фоне удаляющихся очертаний городских стен. И хотя его давно планируемый допрос Джаргула начался слишком рано – парню было уже всё равно, поскольку его ожидания этого дня и так слишком затянулись, а идущий рядом с ним чёрный колдун, казалось, даже ждал чего-то подобного от своего молодого спутника, раздухарившегося ещё задолго до того, как они вышли за городские ворота.

– Ха, непреложна не смерть, а только лишь законы псевдбожков, её создавших! – вторил его словам Джаргул, уверенно смотря вдаль. – И, как видишь, я не утверждаю, что кто-то может быть бессмертен. Пока не утверждаю.

– Но ты же говоришь, что помнишь воцарение МАГ и магического правления, а это было полвека назад! Ты же не выглядишь на пятьдесят! – не унимался Альфред.

– А я никогда и не говорил, что мне пятьдесят…– спокойно парировал его слова чёрный колдун.

– Так сколько же тебе? – со всей решительностью потребовал от него ответа взбудораженный таким заявлением юноша, не услышав от своего собеседника никакого продолжения за этой фразой.

В этот момент случилось нечто, чего Альфред не планировал. Ожидая от Джаргула его обычной скрытности, он вдруг напоролся на неестественно гордое для такого разговора лицо чёрного колдуна, задорный и одновременно устрашающий рык которого возвестил:

– Пока что я сумел протянуть 280, шкет!

– …Ч… Чего-о? – только и смог пролепетать Альфред не верящим голосом после заметной паузы. – Ты что – издеваешься?! Да никто не может прожить так долго!

– О, вот как? А я взял и прожил! – продолжил свой победоносный марш слов довольный Джаргул, восприняв его слова как комплимент.

– И как же ты так сумел? – саркастически воскликнул в его сторону парень. – Уж не с помощью ли своей особой магии?

– Нет, – коротко отсёк необычно добродушный голос чёрного колдуна, совершенно не отзываясь на его провокации. – Просто я РЕШИЛ не помирать.

– От, оказывается, что!.. – брякнул Альфред, оставшийся вконец ошарашенным его последним заявлением и даже до смеха сконфуженным. – Просто решил… Хе.

– А ты что думал?! – тут же снова подхватил Джаргул. – Человек, как я уже тебе говорил, каждую секунду борется со своей смертью, равно как и все другие живые твари в этом мире. А если он одной своей волей может в данный момент времени выбрать жизнь вместо смерти, то почему он не может выбирать её постоянно? Пока хватает духа?!

– Но есть же инстинкты, реакции организма…– попытался оспорить его слова парень. – Это же зависит не только от тебя, в конце концов!

– А от кого? От врачей? От профессоров магии? – злобно переспросил его чёрный колдун. – Ты ещё скажи, что и вся твоя жизнь зависит от того, что они скажут сегодня! Нет, крысёныш! Наша жизнь может принадлежать только нам самим! А поскольку мы люди, то мы можем решать намного больше и результативнее, чем все другие животные в этом мире, поскольку все мы с рождения оторваны от «водоворота природного баланса».

– А это ещё что? – изумился Альфред.

– Ну, это я так его называю, – признался парню Джаргул. – На самом деле эта штука является довольно сложной системой, которую лучше поможет понять, скорее, твоя интуиция, чем мои пояснения, но если говорить вкратце: боги специально создали человека оторванным от этого «природного баланса», где одна жизнь цепляется за чужую смерть, чтобы человек сам мог искать своё назначение в жизни, наподобие их божественных задниц, будь они неладны! Потому-то человек и может использовать свою силу воли вот так, по-особенному, как ты уже смог ощутить на себе. Да, шкет, верно! Даже настоящая магия берёт своё начало в нас именно по этой причине! Но именно в этом и кроются все наши слабости! Ведь с получением таких возможностей на всю оставшуюся ему жизнь человеческий род стал обречён на то, чтобы создавать свои собственные системы баланса, которые, конечно же, никогда не смогут сравниться ни с природной, ни с божественной и будут нести в себе вечные ошибки, вроде тех, что и сейчас разрушают его так называемое «современное общество», а вместе с ним и «природный баланс», и весь наш мир.

Однако мы, чернокнижники, нашли очень большое упущение в этом вопросе с их стороны! Хе-хе-хе!

– «Чернокнижники»? – неуверенно переспросил его Альфред, посмотрев в смеющееся лицо Джаргула с неподдельным интересом.

– А, ну это мы себя так называли когда-то, – быстро пояснил ему чёрный колдун, на секунду отвлекшись от своих длинных речей, – ещё до «времён магического раскола», о которых ты тоже естественно ничего не знаешь… Пустое название, в общем-то. Хотя в самом начале я так и не думал.

Ладно, забудь! Лучше навсегда запомни другое: то, что каждая крупица свободы, дарованная человеку от богов, стала залогом их собственной будущей погибели! Но никто из людей так и не смог приблизится к этой цели, даже несмотря на то, что они смогли со временем покорить природу, создать вашу фальшивую магию, а также расселиться по всем землям известного мира, заполонив его целиком! Конечно, это же такое богохульство: думать об уничтожении богов, вместо того чтобы им раболепно поклоняться! И только мы, настоящие держатели силы, смогли освободиться от оков чужих систем, познав истинную свободу и сделав наши попытки укрепиться в этой жизни не просто осознанными, свойственными всем людям, независимо от того, понимают они это или просто повторяют за другими их действия – а по-настоящему независимыми от чужой воли! По-настоящему безграничными! МЫ первые поняли настоящую безграничность возможностей человека! И приложили всю нашу мощь, чтобы достичь её!

– И как?.. – неуверенно выдохнул Альфред, не очень понимая всей этой тирады, вырывающейся из уст его громогласного собеседника.

– Ну ты же сам только что спрашивал, сколько мне лет на самом деле…! – поразил его своим однозначным ответом Джаргул и замолк, глядя, как на парня почти сразу же снизошёл новый каскад догадок по поводу его заявлений.

– Нет, не может быть… Это не может быть правдой…– затуманились в сомнениях опущенные глаза Альфреда. – То есть это невозможно проверить…

– Глупец! – вдруг отозвался в его сторону чёрный колдун, отвесив парню хороший подзатыльник. – Ты сам подтвердил мои слова неделю назад, на площади этого жалкого городка, а теперь сомневаешься в них?!