Тёмных дел мастера. Книга вторая

– «Э-эй! А-у-у-у!» – закрался вдруг в его голову повелительный голос, раздававшийся сразу внутри и снаружи разума командующего. – «Это кто там пря-ячется такой?»

– «Неужели?!.» – проронил про себя умирающий Сантуа. – «Неужели… это его рук дело?»

Но никакого ответа за этими мыслями командующего лагерем на сей раз не последовало. Неожиданно Сантуа вдруг почувствовал, что его голову будто схватили и пробили ею дверь наружу.

– Нашёл!.. – сразу же обрадовался после этого наглый обладатель голоса, но, не пережив подобного удара, Сантуа был уже мёртв, и остальные слова его убийцы так и не достигли истекающих кровью ушей высокопоставленного военного.

Через несколько минут Джаргул уже вплотную подошёл к творившемуся у огороженной местности беспорядку и теперь только довольно почёсывал бороду, разглядывая то тут, то там следы разрушений, оставленные теми или иными источниками энергии, устремлёнными, как казалось, совсем уж в разные стороны от места их первоначального удара. Пройдя немного вглубь, за очередные поломанные генераторы магических щитов, чёрный колдун стал встречать и редкие тела убитых, а также раненых боевых магусов, которые, несмотря на своё плачевное состояние, всё ещё пытались сотворить своими палочками хоть какое-то атакующее заклинание, чтобы направить его в сторону их нового нарушителя. Однако каждую такую попытку Джаргул попросту жестоко пресекал на месте хорошим пинком или вылетавшим из его руки зловещим огнём. Пока, наконец, услышав впереди отчаянные команды последних выживших солдат и увидев поочерёдное мелькание их красных сюртуков, чёрный колдун не прибавил шагу, мигом устремившись туда.

– Да что же это такое…– негодовал кто-то из военных, в то время как другой боевой магус обыскивал лежавшие рядом с ним обломки какой-то развалившейся до основания палатки, не говоря при этом ни слова.

– Нет, ему точно конец! – никто бы не пережил такого взрыва…– продолжал тем временем причитать стоящий рядом с ними изрядно потрёпанный боевой магус, зажимая раненое плечо. – Маркус, ну что?

– Его нигде нет, Господин сержант, – доложил ему один из солдат.

– Ищите. Ищите-е, мать вашу!.. – безмерно требовательным голосом продолжал наседать на них строптивый военный, словно бы не замечая, что находившиеся у него в подчинении такие же раненые и побитые, как и он сам, солдаты из последних сил старались раньше времени не упасть в эти же самые обломки лицом, только чтобы выполнить командирский приказ.

– …Господин, берегитесь! – внезапно объявил кто-то, оглянувшись на своего сержанта в очередной раз и увидев у него за спиной чью-то тень. Однако было уже поздно.

В следующую секунду из груди ошарашенного военного вырвалось какое-то до жути неровное, светящее всеми своими магическими языками пламя, которое вмиг прожгло его сердце практически без особых усилий со стороны нападавшего .И теперь ладонь этого изверга зияла между рёбер сержанта, попеременно двигая пальцами и оставаясь на удивление целой в объятьях горящей плоти.

– Приветушки! – откликнулась позади боевого магуса чья-то лысая голова, но каждый из солдат уже был на боевом взводе после случившегося, и пара из них незамедлительно ударила по странной фигуре своими заклинаниями. На что та даже не стала сопротивляться, и пока солдаты быстро произносили нужные слова – только как-то странно выкинула тело своей убитой жертвы вперёд и нестерпимо звучно прошептала: – «Флас Иргишарх!»

Подлетев вплотную, заклинания боевых магусов вонзились в плечо и голову их бывшего сержанта, покалечив того ещё больше, но по странному нарушителю они всё же не попали.

В то же мгновение каждый из военных увидел, что практически висевший у него на руках командир будто снова ожил и расставил свои руки в стороны. Но только лишь для того, чтобы его грудная клетка как-то странно раскрылась, и оттуда прямо-таки хлынул невообразимый мрак, который мигом заполнил их сознание ужасающими образами отчаянья и смерти, строившимися из оставшихся внутренних органов сержанта в единую ужасающую картину сплетённых кишок, тканей, кожи и костей.

Вскоре всё было уже кончено. Оставшиеся солдаты попросту больше не могли оказать Джаргулу никакого сопротивления, валяясь в пыли, словно скрутившиеся от страха безумцы, застывшие перед этим каждый в своей позе. А чёрный колдун лишь сбросил со своей руки несчастную «куклу» истерзанного сержанта и как ни в чём не бывало продолжил свой путь вперёд, подойдя к разрушенным обломкам палатки вплотную.

– Давай, выла-азь уже…– натужно произнёс он, исказив пальцы и ритмично задвигав ими, отчего валявшиеся под ногами Джаргула доски, железные прутья и обрывки матерчатого тента тут же расползлись в стороны, обнажив на противоположном конце завала чьё-то окровавленное тело, лежавшее между ними с момента взрыва. Подойдя к нему ближе, чёрный колдун медленно присел на корточки и дёрнул голову побитого парня за волосы, а тот лишь слегка приоткрыл один глаз и сухо с ним заговорил:

– *хх-э* …М-м… *хх-е* …Как думаешь… это их чему-нибудь научит?..

– Не надейся, – монотонно отсёк юноше Джаргул.

– Ну что же… *х-ххр-м*… тогда я хотя бы здорово повеселился тут, не находишь?.. – пробормотал Альфред и окончательно сник, потеряв сознание.

Эти слова вызвали на лице чёрного колдуна какой-то дикий, но при этом совершенно беззлобный смешок.

– Ха! А для чего же тогда ещё жить?! – задорно пророкотал Джаргул.

Глава 12

Постоянная бдительность – такова цена свободы.

(Томас Джефферсон)

– Что значит, вы не знаете? – приговаривал в густую бороду престарелый генерал Ля Марон. Его закалённого опыта с лихвой хватало на то, чтобы не только не кричать на любых своих собеседников, но и настолько правильно выделять слова в произносимых им фразах, что это происходило практически без усилий. Ля Марон уже давным-давно был сед и стар, однако ни один солдат никогда не видел в нём и намёка на немощь, из-за чего генерал всегда оставался вне конкуренции. Даже когда его более молодые сослуживцы, находившиеся в том же звании, что и он, настолько неумело выполняли свои обязательства перед королевской армией, что старому генералу просто приходилось оставлять им некоторую фору.

– Прошу простить, Великосветлый господин генерал, – докладческим тоном продолжал спокойно отчитываться перед ним Фербо, который всегда оставался его самым закадычным приятелем, даже несмотря на принадлежавшее ему более скромное звание, – но это целиком моя ошибка. Похоже, что данные образцы магопланов оказались просто не готовы к реальным боевым действиям.

– Хорошо, допустим, – принял его слова Ля Марон. – Но Вы хотя бы можете объяснить мне: как из четырёх таких современных магических аппаратов мог уцелеть только один?

Бывший командующий армадой крепко призадумался. Похоже, что стоящий перед ним старый боевой товарищ просто не мог не задать сейчас подобного вопроса, особенно учитывая все обстоятельства случившегося, но ни одного вразумительного ответа на него у Фербо так и не находилось.

– …Неудачное стечение обстоятельств, Господин, – наконец медленно вымолвил он, почти переходя на шёпот. Но услышавший всё Ля Марон не собирался спускать это с рук.

Быстро подойдя к своему товарищу, он предстал перед ним в своём провисшем от веса медалей и орденов сюртуке, но лишь для того, чтобы внимательно посмотреть в лицо бывшего командующего и вкрадчиво проговорить:

– Неудача – это всегда удел нашего врага, Аувис. Но не наш. И не важно, против кого мы воюем, – пока мы всё делаем правильно, от неудач будут страдать лишь те, кто стоит по другую сторону. Да, а кстати – сколько их было?

– Что? – не совсем хорошо разобрался в его последнем вопросе Фербо.

– Я имею в виду Ваш доклад и тех, кому мы противостоим, – расшифровал свои мысли генерал. – Там говорилось, что число противника неизвестно, и магопланы преследовали лишь одного, прежде чем начались первые инциденты. Но сколько их всего? Есть новые доклады с передовой от патрулей или следящих за их передвижениями агентов?

– Да, генерал, – совсем нагло, глядя ему прямо в глаза, солгал своему другу отчаявшийся Фербо, целиком и полностью понимая, что если сейчас он скажет, что всё это так или иначе случилось по вине одного единственного человека, которого они до сих пор так и не смогли отыскать среди этих паршивых лесов, куда он ускользнул несколько дней назад – то его дни на посту генерал-майора окажутся попросту сочтены. – Хх примерно около восьмидесяти человек. Точнее сказать сложно, но, возможно, и больше. К тому же их снаряжение, способное подавлять любую магию…

– М-м, – протянул в усы Ля Марон, оборвав тем самым отрепетированный рассказ бывшего командующего, – значит, получается, что и количество их из-за таких вот особенностей сосчитать будет сложно-о.

– Да…– то ли с грустью, то ли просто с безразличием подтвердил его догадку поникшим голосом Фербо.

– В таком случае будем действовать по старинке, – объявил невозмутимый генерал и снова подошёл к своему письменному столу, который, несмотря на все веянья нового времени, оставался больше похож на обычный добротный стол, собранный на совесть и без лишних изысков.

– Висадес! – выкрикнул вдруг Ля Магон своим командным тоном, который заставил бы повиноваться ему и одного человека, и целые подразделения войск.

В чуть приоткрытую дверь тут же влетел какой-то молодой разодетый франт и поклонился:

– Почёт и слава, господа.

– Почёт и слава, – быстро отпустил в его сторону генерал и тут же распорядился. – Доставай свежий бланк и пиши: «По указу генерала Объединённых Магических Сил Ирго Ля Марона…»

Лихорадочно выворотив откуда-то из-за спины свою подвижную переносную папку с магическим пером, висевшую на специальном ремне, молодой писарь заводил им по бумаге в мгновение ока.

– «…Отделению магоплана номер четыре и временным штабам всех командующих, развёрнутых в области семь юго-востока Вант-Сартоса. Приказываю: выделить все возможные войска авангарда в партизанские дружины и, отбросив всю магию, кроме самой необходимой, выслеживать отряды наёмников в лесах близ озера Белокамень строго в пешем порядке. Передвижение по воздуху отменить как нерациональное. Подпись…»

Закончив свою работу настолько быстро, насколько это вообще было возможно, взволнованный писарь подбежал к своему генералу и, достав из чехла ещё и печать, подал ему документ на необходимую процедуру расстановки подписных знаков и отличительных монограмм. После чего генерал опустил на него такой жирный шлепок этой печати, что по кабинету Ля Марона разошлось небольшое эхо.

– Вот так! – снова обратился старый генерал к своему товарищу, который всё ещё мялся где-то у стенки с довольно обескураженным выражением лица, и даже немного ему подмигнул. – Уж коли наши деды могли воевать и выигрывать без использования магии – то и мы не посрамим их наследства!

Услышав его слова, Фербо лишь вяло улыбнулся и обратил свой взгляд в сторону. Без сомнения, его старый товарищ слишком часто недооценивал роль прогрессивной магии в современном мире, но пока он мог позволить себе добиваться таких результатов, опираясь лишь на свои рассуждения и военную дисциплину, бывший командующий единственным магическим летательным авангардом в мире определённо не желал ему перечить. В конце концов, втайне рассуждал Фербо, поглядывая через форточку на подёрнутые лёгкой дымкой улочки Вант-Сартоса, куда его доставили со своим докладом на прототипе первого магоплана (который, как оказалось, был послан следить за их операцией прямо с границ последнего столкновения с треклятым лучником): – «Отныне, в случае чего, эта вина за поражение больше не будет тяготеть только над ним одним».

Поблёскивая и мерцая, молодой лесной денёк нежился под солнцем, поигрывая каждым росточком, листвой или веточкой, как только его лучам удавалось пробиться сквозь густую крону высоких вековых сосен и размашистого древесного разнолесья. Стрекочущим слогом неспешно стрекотали в его лоне разные мелкие насекомые и сверчки, в то время как на небе беззаботно перекликались редкие птички, оставляя достаточно места для того таинства, которое творилось между ними.

В жару и стужу этот мир всегда жил собственной жизнью, заботливо укрытой от человеческих глаз и предоставленный лишь диким животным, которые только его считали за свой настоящий дом, выходя на возделываемые людьми поля или заросшие пастбища в поисках новых источников пропитания для себя и своего потомства исключительно по необходимости. А когда человек, наконец, оставлял свои бывшие наделы, окончательно перебираясь на другое место, то только тогда дикие звери могли осторожно переселяться туда, отвоёвывая когда-то покинутые ими территории вместе с тем, как рос и развивался вокруг них новый лес.

Однако иногда и его пределы тревожил необузданный дух цивилизации. Пробираясь по нерасчищенным отлогам и грядам, одинокий охотник или заплутавший грибник не всегда находил здесь то, что искал, но практически во всех случаях оставлял за собой стойкий след непрошеного гостя, по которому его могли опознать многие животные, чтобы заблаговременно обойти стороной. К счастью, в этот раз то была всего лишь какая-то тень.

Бесшумной волной она мчалась по лесу, огибая деревья грациознее косули и быстрее зайца, не задевая при этом ни одного колоска мелкой лесной травы, а сквозь поваленные деревья или обширный кустарник она проносилась с такой лёгкостью, что казалось словно её ноги буквально взлетали над землёй. Эти движения не могли принадлежать ни человеку, ни зверю, но если бы хоть кто-то из них осмелился понаблюдать за самой тенью в тот момент – то для этого существа не стоило большого ума понять, что встать у неё на пути означало бы верное самоубийство. И поэтому ничто не могло нарушить в тот момент её ритмичный разгон, который бился вместе с ритмом самого леса.