Джентльмены удачи

– Кто?

– Конь в пальто! – громко ответил я.

Дверной замок щелкнул и дверь открылась. На меня уставилась Сашкина заспанная рожа.

– Ты чего спал что ли? – удивился я.

– Да, чёт кемарнул децл. До четырёх утра «Спартака»[3 - «Спартак» – исторический роман итальянского писателя Рафаэлло Джованьоли. – Прим. автора.] читал, а в девять Косой припёрся с бухлом – учёбу прогуливал. Мы с ним и зависли.

– Охренеть! И без меня?

– Да забей, Доц, заходи. Только тссс…

И мы с Саней тихонько проскочили в его комнату, где я быстро разулся.

Комната моего друга представляла собой довольно тёмное прямоугольное помещение с мрачными обоями, и дверью в углу внутреннего торца. С внешнего торца можно было обнаружить завешанное плотными тёмно-красными шторами окно с выходом на балкон. Шторы эти очень редко открывались, поэтому в комнате всегда царил полумрак – друг молодёжи.

А ещё, из-за частого курения прямо в комнате, воздух и все предметы в ней были просто насквозь пропитаны никотином! Особенно зимой, когда Саня не проветривал помещение. И тогда, как он говорил, тот, кто приходит к нему в гости, – курит нахаляву, дыша дорогим табачным запахом. Крах старался курить только крутые сигареты, типа Мальборо, Кэмел и т. п.

У одной из стен Саниного жилья расположился антикварный, но отлично сохранившийся диван, повидавший уже, наверно, сотни разных задниц. Перед диваном стоял небольшой журнальный столик с двухкассетной магнитолой Panasonic и пепельницей, вечно заваленной окурками. Буквально все стены комнаты моего друга были увешаны модными на то время плакатами мэтров мировой киноиндустрии: Сталлоне, Шварценеггера, Чака Норриса, а также музыкантов: Виктора Цоя, Саманты Фокс, Сабрины, MC Hammer, Майкла Джексона и многих других. Плакаты, правда, были уже все пожелтевшие от курева, но зато, как опять же говорил Крах, на них и муха не… сидела – в Сашкиной комнате дохло всё!

Самой же коронной и любимой фишкой у Краха дома был – советский проигрыватель пластинок «Юность» с большой коллекцией виниловых. В проигрыватель был встроен довольно мощный ламповый звукоусилитель, к которому друг умудрился присоединить две сильные аудиоколонки. Колонки он разместил на книжной полке напротив дивана, чтобы сидеть и кайфово слушать музон. Кроме того, к этому же усилителю была подключена и аудиомагнитола, так что с музыкальным оформлением жизни Саши всё было в полном ажуре. Не нравилось это звуковое ноу-хау только его соседям за стенкой – тёте Тасе и дяде Коле, которые регулярно давали о себе знать громкими ударами кулаков в стенку, а также жаловались на Саню его маме. Мама же была своя в доску, и если и ругалась, то только с соседями:

– Саша растёт, ему нужно познавать мир, в том числе музыкальный! А вы уже и так полуглухие.

Я и друг уселись на антикварный диван и закурили по сигаретке: я курил тогда Jonny – одну из самых дешёвых марок, а Саня – Camel. Крах включил Европу Плюс и страдальчески протянул, выпуская колечками дым изо рта:

– Даааа, башка трещит, пипец! Ну чего, Доцент, пойдём сегодня чурок бомбить? Похмелиться надо бы.

У меня голова так, конечно, не трещала – несколько дней я не пил даже пиво. Однако в последние три дня мы с Крахом усиленно работали над своими предстоящими миссиями по кидалову ночных продуктовых киосков, и наши труды не должны были пропасть зря. Мы вели наблюдение за некоторыми торговыми точками нашего микрорайончика, которыми заправляли уже порядком надоевшие нам выходцы из Азербайджана. Целью было – понять, где, в какой точке, в какое время продавцы ларьков оставались одни, и главное, чтобы это обязательно были женщины.

Как правило, одним или двумя ларьками заправлял какой-нибудь азер-чпешник[4 - ЧП – частное предпринимательство. – Прим. автора.], который нанимал себе в продавцы русских представительниц слабого пола. Утром, днём и ночью кавказцы обычно сидели вместе с продавцами в ларьках, вооружённые дубинками или ножами (реже стволами). В светлое время суток они помогали продавцам с работой (да и вообще, днём слишком людно для гоп-стопов), а ночью и утром просто спали где-нибудь рядом – охраняли своё добро. Поздно вечером продавцы работали почему-то в одиночестве – вероятно азера в это время пребывали на «грядках», ведь соблазнительно же оторваться с красивой русской девчонкой, пока жена и Аллах не видят.

– Ну, давай попробуем, – ответил я, делая радио чуть погромче, чтобы заглушить наш разговор. – Не зря же мы вынюхивали, что да как. Серёгу Косого брать будем?

– На первый раз, я думаю, не стоит, – ответил Крах. – Хрен знает, вдруг поплывёт чувак – он ведь не в курсах ещё. Если всё получится, то к следующему разу мы его обязательно подготовим.

– Что-ж, согласен. Во сколько стартанём?

– Сейчас семь пятнадцать… Часиков в десять и пойдём.

– Ок, а пока, Сань, я тебе кое-чего покажу.

Я вытащил из внутреннего кармана своей косухи старую аудиокассету.

– Смотри, чего я нашел тут на днях, – начал я, – Штук тридцать таких кассет. Почти все размагниченные, поэтому их и выкинули.

– Ну и на хрен они тебе нужны? – не понял Саня.

– Да ты слушай дальше. Два дня назад я в Рыбе[5 - Рыбацкое – исторический район Санкт-Петербурга. – Прим. автора.] купил альбом «Сектор газа» – «Гуляй, мужик!». Пришёл домой, слуханул – запись качественная. Тогда я взял у бати мелкую отвёртку, разобрал одну старую кассету и кассету с «Сектором». Переставил катушки с плёнками местами, и всё обратно закрутил. В этот же день я снова поехал в Рыбу и докопался до продавца музыкального ларька, что, дескать, он мне подсунул кассету, на которой записана какая-то размагниченная хрень. Он послушал – да, говорит, действительно брачок. Но добавил, что все записи у них в одном экземпляре, поэтому, мол, можешь выбрать что-то другое. Я выбрал «Кино» – «Чёрный альбом». В итоге у меня теперь две кассеты: «Цой» и «Хой» – по цене одной. Врубаешься?

И я вытащил из другого кармана куртки новенькую кассету с посмертным альбомом Виктора Цоя.

– Ааа-ха-ха! Да ты – гений хренов! – восхитился мой друг. – А ведь сейчас этих музыкальных ларьков до хрена кругом! Берёшь на лоха и ха-ха!

– Ага, – согласился я. – И кассет старых у меня тоже до хрена! Так что будем слушать теперь только качественную музыку!

И мы с Крахом весело рассмеялись…

Я вставил принесённую старую аудиокассету в деку Саниной магнитолы, и нажал «Play». Из динамиков зазвучал секторовский «Бомж»:

«Три месяца назад я написал эту песню,

Но с е… учим темпом инфляции…»

Вот уж действительно, инфляция в стране достигла невероятных масштабов! Из-за политической круговерти народ поставлен на грань выживания, а молодёжь вынуждена проявлять неведомые ещё до селе варианты смекалки.

Следующие два с половиной часа под отпадную музычку мы активно обсуждали разные способы махинаций, с помощью которых можно было бы нахаляву обзавестись теми или иными модными прибамбасами в тяжёлое время «лихих 90-х».

А что делать?

Как годами позже скажет герой отечественного кинофильма «Бумер»: «Не мы такие – жизнь такая».

Когда в стране наступает смута, и народ бросается властями на произвол судьбы, почти в каждом человеке включается инстинкт выживания любой ценой. Взрослым нужно было кормить свои семьи, дети же выживали по-своему. Голь на выдумки хитра, как говорится.

В районе станции метро Елизаровская, где мы с Саней жили с самого рождения, было семь ночных ларьков: три – на ул. Седова, два – на ул. Бабушкина и ещё два – на пр. Обуховской Обороны. Попытать своё счастье в тот день мы решили на точке, что была самой, как нам показалось, удобной для первого раза. Она одиноко располагалась на перекрёстке улиц Седова и проспекта Елизарова – прямо напротив Палевского парка.

Около десяти вечера, когда на улице уже совсем стемнело, и на небо выкатился дьявольский лунный диск, мы с Крахом отправились в свой «крестовый поход».

Хотя мой друг обычно любил одеваться очень ярко, в его гардеробе всё-таки имелась тёмная (ночная) одежда. Одной из любимых музыкальных групп Саши Краха была именно группа «Кино», солист которой, Виктор Цой, для своего имиджа часто выбирал тёмные облачения. Вот и Саня тоже иногда напяливал на себя чёрные джинсы, чёрную футболку, чёрную куртку и чёрные кроссовки, особенно в тёмное время суток, чтобы не привлекать к себе излишнего внимания, ведь начало девяностых – период опасный, и по ночам лучше не светиться.

Моё же повседневное одеяние и так особой яркостью не выделялось. Я в то время активно панковал. Ирокезов и крестов в ушах, правда, не носил, но штаны на задницу напяливал кожаные, на ноги – чёрные берцы 45-го размера (хотя нога была 43-го, однако 45-ми по морде смачней было бить), а на торс, поверх тёмно-зелёной футболки с монстром из «Iron Maiden» – чёрную кожаную косуху.

И вот, два человека в чёрном, с чёрными мыслями вышли чёрным вечером на чёрное-пречёрное дело.

Тихонько, чтобы ни кто из соседей не услышал, мы выбрались на лестничный марш и спустились на улицу. Во внутреннем кармане моего друга были, как всегда, спрятаны самодельные нунчаки, сделанные Саней из двух кусков гранёной арматуры, обтянутой резиной. В сегодняшней миссии Краху отводилась роль Брюса Ли, если дело возьмёт крутой поворот. Мне оружие было не нужно – у меня была несколько иная задача.

Мы обогнули Крахов дом, пересекли ул. Ткачей, затем «чёрный квадрат»[6 - «Чёрный квадрат» – один из дворов на ул. Ткачей, где в те времена проживало много разной шпаны и наркоторговцев. – Прим. автора.] и вышли в Палевский парк. В те годы это небольшое место отдыха не имело освещения, и на территории парка было темно, поэтому оттуда мы очень хорошо видели, что делается на ярко освещённой улице, где стоял выбранный нами ларёк.

Автотранспорта по Седова ездило тогда тоже немало, как и сейчас, даже поздно вечером, но это совершенно не пугало нас – наоборот, машины создавали необходимые нам шум и суету, на фоне которых гоп-стоп проецировался бы не так чётко. Главное для нас было, чтобы лишний народ возле ларька не болтался, и его там сейчас как раз не было.

Саня остался в парке, спрятавшись за деревом, и наблюдал за происходящим. Я же перешел через улицу и направился к ларьку. Осторожно осмотревшись по сторонам, а также убедившись в том, что в киоске находится только один человек, я постучался в окошко. Хотя, если бы кто-то второй спал на ящиках из-под пива где-нибудь под прилавком, то я бы вряд ли его заметил, но мне повезло. Окно открылось, и в него выглянуло лицо русской женщины средних лет. Я обвёл взглядом витрину и сказал:

– Здравствуйте! (вежливость – главное оружие вора! Помните?) Мне нужна литровая «Черная Смерть»[7 - «Черная Смерть» – водка марки «Black Death» появилась на территории СССР в 1987 году, но стала широко известна в 90-х. – Прим. автора.]. Только вы не могли бы посмотреть на этикетке, где она разлита, в Москве, Питере или Краснодаре? Там где-то должно быть…

Потом я сделал секундную паузу и добавил:

– Ну, или я сам могу глянуть.