Воронцов. Книга I

Н. М. Каменский. Художник Иван Григорьев.

Многим солдатам выдавались серебряные медали. Командир Михаил Семёнович Воронцов представил к награде своих подчинённых офицеров Нарвского полка: майоров Николай Семёнович Кузикова и Петра Семёновича Плеханова они получили ордена «Св. Владимира» 4 степени. Так же были награждены капитаны: Плеханов, Корф, Аксёнов, Глушков, Соболевский, Кузьминский, Тулубьев и другие. Знаки отличия военного ордена получили: фельдфебель Андрей Ивановский, унтер-офицер Петр Ужбей. Среди рядовых Воронцов особо выделил: Никиту Шпияна, Осипа Карпова, Ермолая Тихонова, Марка Савченко «за особый пример храбрости и послушания и взятие неприятельского знамени».

В приказе военного министра было сказано, что полку возвращают знамёна «…полки Нарвской, Днепровской и Новгородской достойно изгладили своё унижение; они среди ужасов смерти и кровопролитнаго боя возвратили доверие к своему мужеству, и через победу над врагами получают священныя знамёна и почести»[36 - М. А. Российский «Очерк истории 3 пехотного Нарвского генерал-фельдмаршала князя Михаила Голицына полка». стр.285. Москва 1904г.].

Получив сведения об удачном штурме, командующий армией Николай Каменский приступил к осаде Силистрии, которая вскоре сдалась. Генерал-лейтенант Сергей Каменский после победы выслал вперёд к Шумле (ныне Шумен) и Чёрному морю для разведки конные отряды. Туда же где была главная квартира турецких войск численностью 60000 человек (которые из-за неуплаты жалованья начали разбегаться) выдвинулся и командующий Николай Каменский-второй. Упорные бои продолжались два дня и наши вынуждены были отступить. Турки потеряли более 2000 ранеными и убитыми, наши потери составили 740 человек. В том бою погиб генерал-майор Эмануил Григорьевич Папандопуло.

На правом фланге армии корпус генерал-лейтенанта Андрея Павловича Засса начал блокировать крепость Рущук (Русе на Дунае) и стоял на дороге ведущей из Туртукая. В крепости находилось свыше 18000 турецких войск. Он блокировал эту крепость. 14 июня Дунайская флотилия подошла по реке на пушечный выстрел к реке Янтре, где уже стояли турецкие корабли.

Генерал-лейтенант Сергей Каменский решил снять блокаду Варны и отправил свои батальоны на помощь генералу Зассу под Рущук. Один из батальонов Нарвского полка генерал-майора Михаила Воронцова под командованием майора Петра Плеханова был откомандирован в корпус генерал-лейтенанта Евгения Маркова и отличился при сражении под Шумлой. Этот батальон «отразил все попытки турок захватить занимаемый им лесок. Вместе с ним отличились штабс-капитан Аксёнов и поручик Девальмонт». За этот бой майор Плеханов был награждён орденом «Св. Анны» 2 степени.

Главнокомандующий Николай Каменский после не удачного штурма Рущука приказал своему брату отойти к деревушке Афлотару, занять Троянов вал и разрушить укрепления Мачина, Тульчи, Исакчи и Базарджика и забрать охранявшие войска. В середине августа западнее Рущука у села Батина в устье реки Янтры «собралось и укрепилось до 45000 турецко-албанских войск под командованием Гушанцли Али-паши». Каменский второй с отрядом Фёдора Уварова, в который входил Нарвский пехотный полк под командой генерал-майора Воронцова, 4 казачьих полков и 25 эскадронов подошли к селу. 16 августа ночью генерал Иловайский второй с донским казаками перешёл овраг и занял высоту на плане, обозначенную литерой W. Турки пытались выбить наших казаков, но отступили. Рано утром следующего дня они, собрав отряд в 2000 человек вдоль берега Дуная стали обходить эти высоты. Туда был направлен Нарвский полк, и сотня казаков «Воронцов опрокинул турецкую пехоту и отбросил её к лодкам, на которых она и спаслась от преследования». Левая колонна генерал-майора Уварова, так же подступила к высотам и два раза была атакована конницей. Они выставили артиллерию и открыли огонь по укреплениям. Турки стояли на краю обрывистых высот в пяти укреплённых лагерях (на плане №№1—5). В этот день противник потерял до 1000 человек убитыми и 2 знамени захватили гусары Белорусского полка. 25 августа прибыли отряды Якова Кульнева, Ивана Сабанеева и Эммануила Сент-При. Дунайская флотилия поднялась по Дунаю и расположилась около левого берега (F). Сергей Каменский приказал морякам открыть огонь по турецким лодкам и выдвинул на берег артиллерию (е). Турецкая флотилия отступила вверх по реке к укреплению №5. Утром следующего дня наши отряды пройдя вперёд больше версты перестроились в четыре «каре». Они продвинулись до пушечного выстрела с укрепления №1 до линии (F-F).

План взятия Батина.

Кульневу было приказано обходить слева, а другие отряды выставив пушки на линии (i-i) начали пушечную стрельбу. Справа Каменский первый выслал по дороге вперёд казаков генерал-майора Павла Дмитриевича Иловайского (А) и 8 батальонов пехоты Тамбовского, Днепровского и Витебского полков для удара по укреплению №3. Затем его поддержал отряд генерал-майора Ермолая Ермолаевича Гампера с 4 батальонами Смоленского, Фанагорийского и Новгородского мушкетёрских полков. Около самого Дуная выдвинулся кавалерийский отряд генерал-майора Ивана Мантейфеля. Батальоны и казаки Иловайского через небольшое ущелье вышли к высотке, где было укрепление №3 и встали на позицию (N), разместив орудия ближе к реке (K-L) «единственно кому повиновались охотно войска-так это Иловайскому… он обладал красивой наружностью и благородной осанкой, сидя на великолепном белом коне». Артиллеристы сразу же открыли огонь по третьему укреплению. Турки понесли потери и после нашей штыковой атаки отступили в укрепление №2 побросав пушки. Кавалерия Мантейфеля и пехота батальонов генерал-майора Михаила Воронцова продвигаясь вдоль берега Дуная овладела укреплениями №4 и №5. С реки по пятому редуту так же вели огонь наши моряки. Русские захватили здесь 49 знамён, много пушек и 200 человек пленных. Много противников было уничтожено. Остальные албанцы и турки отступили в укрепления №2. Левый край противника почти весь был разбит. Правый более укреплённый ожесточённо сопротивлялся. Конный отряд генерал-майора Якова Петровича Кульнева перейдя речку Янтры переместился в тыл укрепления №1. Тут на него пошла в атаку конница противника (на плане N-N). Наши гусары развернулись в так называемую «хоругвь», это три шеренги конного строя. Сначала они шли шагом, потом «рысью», затем «галопом», а потом вообще в «карьер». Турецкая конница не выдержала натиска, была разбита, а оставшиеся в живых ускакали в разных направлениях. Гусары заняли позицию (k) и выслали вперёд Егерский и Малороссийские полки под командою графа Карла Антоновича де Бальмена (T). Была выставлена артиллерия донских казаков (М) против редута с 6 пушками (N). Наши после занятия этого укрепления двинулись в тыл укрепления №2. Генерал-майор Бальмен с Егерским полком выбил неприятеля с деревни Батин и пытался наступать на бастион №2, но был отброшен. Главнокомандующий генерал Николай Каменский выехал к Кульневу и приказал наступать в тыл укрепления №1. Туда же в обход он направил генерал-майора Ивана Сабанеева с Брянским и Козловским мушкетёрскими полками (Ф). Одновременно он приказал своему брату Сергею Каменскому вторично начать наступление на укрепление №2. Нарвский пехотный полк генерала Михаила Воронцова выдвинулся от Дуная и начал наступление пройдя по балке от речки Янтры «засевшие в этих ретраншементах турки поражали нас сильным огнём, так что у стен образовалась вторая стена из трупов убитых людей, лошадей и верблюдов». Неприятельская конница бросилась убегать в поле между позициями генерала Сент При и корпусом Каменского старшего. Драгуны полковника Рыкова и полки донских казаков начали их преследование, продолжавшееся более 15 вёрст. Основные силы ближе к полудню всё же заняли укрепление №1 тем самым переломив ход сражения. Далее генерал-майор Иван Васильевич Сабанеев отправил своих егерей полковника Ефима Лаптева на помощь нашим войскам к укреплению №2. Затем уже и все остальные гренадёрские полки двинулись в том же направлении. Вот как вспоминал граф Ланжерон о том дне: «…несчастные турки, запертые во втором укреплении, очутились тогда уже без всякой надежды избежать смерти или получить спасение. Все их начальники или погибли или бежали, оставив защитников на их судьбу. Турок было до 5.000 человек, окруженных со всех сторон двадцатью тысячами штыков. К тому же стояла ужасная жара, и они невыносимо страдали от жажды». День подходил к концу и началось смеркаться. Командующий приказал прекратить стрельбу и дал войскам передышку. Турецкий Ахмет-паша с оставшимися 500 солдатами ночью прислал парламентёров с просьбой выпустить их без боя из укрепления «…перед глазами у них находились трупы убитых товарищей, а также раненые и больные, которым они не могли подать никакой помощи, и они решились сдаться». К туркам был отправлен статский советник Константин Константинович Родофиникин, который хорошо знал турецкий язык и до этого был в Константинополе. Он в доходчивой форме объяснил туркам что их ждёт если они не сдадутся. К утру 27 августа турки сложили оружие «первое что попросили пленники при сдаче – это воды; они с жадностью набросились на неё говоря, что многие раненый умерли от жажды». В итоге все 5 турецких укреплений были захвачены. Они потеряли более 15000 убитыми и ранеными. Было захвачено 14 орудий и 178 знамён. Наши потери оказались в десять раз меньше, но было убито 4 генерала и 78 офицеров. Эта победа способствовала дальнейшему успеху наших войск при взятии крепости Журжи. Наши при численном превосходстве противника одержали уверенную победу. Многие генералы и солдаты были награждены медалями и орденами. Командующий Николай Каменский получил орден «Св. Андрея Первозванного». В Нарвском полку награждены были штабс-капитан Громкау и подпоручик Орликовский орденами «Св. Владимира» 4 степени «с мужеством и неустрашимостью бросились со стрелками на турецкую кавалерию, причиняя ей большой вред и потом сражались с последним редутом, покамест велено было отойти, потому что неприятель сдался». Ещё отличились: прапорщик Соколовский и подпрапорщики Моисеенко, Понаморёв, Бертинский, которые получили следующие звания. Командир генерал-майор Воронцов получил от самого Императора рескрипт «личное письмо, в котором тот выражал благодарность».

Главнокомандующий генерал Николай Каменский 28 августа отправляет войска под управлением генерала-майора Гийома-Емануэля Сент При (de Saint-Priest) вверх по Дунаю к следующей османской крепости Систово (ныне Свищов), туда же он отправляет и корабли Днепровской флотилии полковника Берлица. Туда направились Козловский, Нарвский пехотные полки, Малороссийский гренадёрский,6 -Егерский, Стародубовский и Лифляндские драгунские полки и рота конной артиллерии. Этот город был из самых богатых, красиво построенный который раскинулся на высоком берегу Дуная и весь покрытый виноградниками и садами. Граф Сент-При, подойдя к этому пункту занял прилегающие высоты, расставил артиллерию и начал обстреливать город. Выбив из виноградников турецкую пехоту и конницу, он послал против неприятеля донских казаков полковника Василия Сысоева и драгунский отряд. Наши послали к Селим -паше требование сдать крепость, но тот отказался. Тогда русские артиллеристы ещё добавили 8 орудий и два дня обстреливали крепость, кроме того, подтянулись суда флотилии и то же начали пальбу. Турки попросили примирения, но Сысоев им ответил, что возьмёт крепость штурмом, через 2 часа и никому не даст пощады. Турки прислали парламентёров Али и Челеби-эфенди с которыми подписал сдачу крепости генерал-майор Михаил Воронцов «сто человек русского войска занимают ворота и принимают всё казённое оружие; пушки, знамёна, порох, все снаряды и вооружённые лодки, должны быть сданы; все магометане выходят со всею собственностью; у ворот назначается рынок, для продажи разных их вещей; лодки принадлежащие купцам могут идти в Никополь; во все расчёты между купечеством и жителями Россияне касаться не должны». Наши войска, войдя в Систов «нашли там много разных запасов, а также захватили 6 знамён,50 орудий и много барок и лодок». Генерал-майор Михаил Воронцов со своим полком был радушно встречен болгарскими жителями, которые кормили и поили наших солдат. Они так же выдали турецких жителей, которые хотели взорвать склады с порохом. Главнокомандующий торопил генерала Сент-При и приказал двигаться к Никополю, разрушив этот болгарский город. Воронцов предупредил болгар, которые начали спасать своё имущество переправляя его через реку в Зимницу. Генерал-майор Михаил Семёнович Воронцов в сентябре был награждён своим четвёртым орденом «Св. Владимира» 3 степени, первый такой орден он получил 6 лет назад на Кавказе.

В конце месяца командующий приказал специальному отряду войск, в который входил Нарвский пехотный полк выступить к городу Плевны и Ловчи, отдаляясь в глубь Болгарии в направлении к горам. Наступила осень и начались дожди. Воронцов старался выполнить приказ и форсированным маршем 16 октября прибыл к Плевне. Турецкий начальник Аян Селиман выставил перед городом часть войска, сам же стал отступать. Вот как писал про эти события историк Семён Иванович Ушаков в начале 19 века: «Граф Воронцов приказывает двум козачьим полкам объехать город как можно скорее, переправиться в брод чрез речку Вардар и ударить на неприятеля, что было исполнено с желаемым успехом. Козаки неслись в галоп более 400 верст, и несмотря на сильный ружейный огонь, производимый засевшими в кустарниках Турками, ударили на них в дротики, многих положили на месте и забрали пленных. Бим-Паша Сульчи был убит; самого же Аяна Селимана, ускакавшего прежде, нельзя было догнать: между тем было настигнуто более 300 повозок с турецкими семействами, которые и обращены назад. Жители Плевны, видя таковое поражение своих войск, вышли толпою просить о капитуляции; но Граф Воронцов, не принимая никаких условий, приказал отворишь немедленно ворота, и тотчас занял город, где найдено до 4000 вооруженных жителей и в средине укрепленная цитадель, с весьма глубоким рвом, в которой неприятель мог бы упорствовать долгое время, Оставя здесь батальон гренадер и часть конницы, Граф Воронцов приказал жителей обезоружить, ретраншамент и цитадель разорить до основания, и собрав контрибуцию хлеба, вина и ячменя, отправился к городу Ловче (Ловеч), где был встречен старшинами жителей, испрашивающими пощады. По сему самому город сей, который несравненно обширнее и богаче Плевны, был занят немедленно, предоставив Русским 4 пушки и довольное количество снарядов. Здесь было получено известие, что Аян Селиман, соединясь с шедшими от Визиря в Виддин войсками, при коих были и пушки, ушел в укрепление Сельву. Обстоятельство сие решает храброго Российскаго Генерала идти далее. Сделав нужные распоряжения, приказав жителям срывать каменную стену, которою весь город был окружен, и дав войскам два часа отдыха, отправился он со всем отрядом к Сельве, по двум весьма худым и гористым дорогам, отнял на сем пути у неприятеля одну пушку, заставил Аяна Селимана бежать в горы, преследовал его на дальнее расстояние, и подступил к городу. Жители поднесли ему ключи от цитадели, вновь выстроенной в средине города и весьма крепко расположенной, где было найдено еще 4 пушки, 80 бочонков пороху, 40 ящиков с патронами и более 2000 четвертей муки. Таким образом Граф Воронцов в течение 6 дней, на расстоянии 120 верст, занял у неприятеля три укрепленных города, из коих последний находился у подошвы больших Балканов, отнял 9 пушек, взял довольное число пленных и в полной мере оправдал начальственное ожидание»[37 - Ушаков С. И. «Деяния российских полководцев и генералов, ознаменовавших себя в достопамятную войну с Франциею, в 1812, 1813, 1814 и 1815 годах». Ч. 4. Стр.37.СПб1822г.].

М. С. Воронцов1811год. Художник А. Молинари.

По итогам этого похода, в котором русские войска под командованием 28-летнего генерала Михаила Воронцова заняли сразу 3 города. Император наградил его очередным орденом «Св. Анны» 1 степени. В ноябре пришёл приказ возвращаться на зимовку к Силистрии. Нарвский пехотный полк был переправлен через Дунайское русло и ушёл в Фокшаны (Румынию).

Наступил очередной 1811 год, в котором Российская Империя продолжает вести боевые действия против Османской Империи. Генерал-майор Воронцов находился со своим полком на зимних квартирах в Фокшанах. Именно там Михаил Семёнович получил письмо от своего друга Сергея Марина из Петербурга, в котором он, в частности, писал: «…ты был за Дунаем. Поздравляю тебя, друг мой. Ходи за Дунай, только не сшали и не дай удовольствия Туркам отвести твою Костуйскую рожу в Стамбул и воткнуть её на воротах сераля. Ты будешь играть жалкую фигуру, когда султанши придут забавляться тобою и давать по носу щелчки»[38 - Архив Воронцовых т.35 стр. 455. письмо №20. Университетская типография. Москва 1880г]. В эти зимние дни Воронцов подхватил лихорадочное заболевание, которое во всю бушевало в Молдавии и Румынии. Туда же солдаты после контактов с турками принесли «моровую язву», от которой умирало много народа. Михаил Семёнович написал рапорт Главнокомандующему на «двухмесячный отпуск после болезни» и отправился в Санкт-Петербург. Там он был принят при дворе Александром I и вдовствующей императрицей Марией Фёдоровной. В столице он посетил своего старшего двоюродного брата Александра Полянского сына двоюродной тётки графини Елизаветы Романовной Воронцовой, у которого родился сын Михаил. Восприемниками были записаны в церковной книге Императрица Елизавета Алексеевна и Михаил Семёнович. Камергер двора Полянский жила на Английской набережной и помогал ремонтировать дом Воронцова пока тот был на войне. По предложению генерала Воронцова ему в Нарвский полк был переведён из 12 -егерского полка храбрый и мужественный полковник Андрей Васильевич Богдановский, который вместе с ним воевал за деревню Батин. Воронцов так же к себе забрал адъютантом гвардии поручика Николая Арсеньева брата убитого на дуэли своего друга.

Пока Михаил Семёнович лечился в столице, в Фокшанах вновь вспыхнула эпидемия чумы. Везде в селениях выставляли военные кордоны и дома окружали глубоким рвом. Больных солдат забирали в лазарет, который тоже был окружен рвом и караулом. Постели и платье больных позже сжигали, дома окуривали хлором, домашних животных убивали. Из лазарета выздоровевших после обмывания разведенной серной кислотой переводили в карантинный дом, где держали до 40 дней, затем подвергали вторичному «очищению» и только тогда отпускали как «неопасных». Умерших хоронили далеко в поле, густо засыпая негашеной известью. Карантин накладывали на всё селение и выезд был разрешен только по специальным пропускам после 16-дневного заключения. Города разделяли на участки, в каждом из которых был смотритель и врач, ежедневно обходившие заражённые дома. Строения окуривали «перекисленной соляной кислотой», которую мешали с поваренной солью и другими связующими элементами. Врачам нашей армии были разосланы «Практические замечания о чуме, о болезнях жаркому климату свойственных и перемежающих лихорадках», составленные главным врачом Императора Яковом Виллие. Многие лечились молдавским народным средством, в состав которого входило: красное вино, икра рыб, лук и чеснок.

Граф Михаил Семёнович Воронцов из Петербурга прибыл в Бухарест, где встретился с уже больным главнокомандующим Николаем Михайловичем Каменским. Он так же заболел этой молдавской лихорадкой и его организм никак не принимал хинные порошки. Воронцов срочно отправил курьера в свой полк за качественным хересом, из которого делали лекарство. Он рассказал каким образом сам поборол эту болезнь. Здоровье 34-летнего Каменского ухудшалось, и он передал командование генералу Александру Ланжерону и больным отбыл в Одессу. Уже по пути Николай Михайлович лишился слуха, сильно кашлял с кровью и стал понемногу «сходить с ума». Прибыв в город, был доставлен в госпиталь и его продолжили лечить, но всё оказалось напрасно. Генерал Каменский умер в Одессе в начале мая. Русский писатель и филолог Николай Иванович Греч так писал про его смерть: «…кончина молодого блистательного полководца опечалила всю Россию, но нельзя не видеть в этом грустном обстоятельстве милосердия Божия. Если бы Каменский кончил удачно кампанию с турками, он непременно был бы назначен главнокомандующим армией против французов, никак не согласился бы на выжидательные и отступательные действия, пошёл бы прямо на Наполеона, был бы разбит непременно, и вся новая история России и Европы приняла бы иной вид». Далее в апреле на эту должность был назначен Виленский военный-губернатор генерал Михаил Илларионович Голенищев-Кутузов. Прибыв в Молдавию, он нашёл всего 30 000 армию полностью в разбитом состоянии. Таким количеством солдат было невозможно победить турок, требовалось пополнить армию новобранцами и обучить их. С начала года в армию прибыло 26000 рекрутов из всех провинций страны. Император Александр был уже согласен на мир с турками «не нахожу, ни нужды, ни приличия довольствоваться иною границею нежели Дунай».

В тот год 12 пехотная дивизия состояла из 3 бригад. В первой как раз и находился Нарвский пехотный полк вместе с Смоленским полком; вторая состояла из Алексопольского и Новоингерманладского полков; в третью входили Орловский егерский полк, и различные гренадёрские батальоны. Генерал-майор Михаил Воронцов был назначен командиром 3 бригады 12 пехотной дивизии, но оставался шефом Нарвского полка. Он написал своим подчинённым «Наставление господам офицерам Нарвского пехотного полка в день сражения». Приведу этот текст с небольшими исключениями: «Ежели полку или батальону будет приказано стоять на месте фронтом под неприятельскими ядрами, то начальник роты обязан быть впереди своей роты, замечать и запрещать строго, чтобы люди от ядер не нагибались; солдата, коего нельзя уговорить от сего стыдом, можно пристращать наказанием, ибо ничего нет стыднее, как когда команда или полк кланяется всякому и мимо летящему ядру. Сам неприятель сие примечает и тем ободряется. Ежели начальник видит, что движением несколько шагов вперёд он команду свою выведет с места, куда больше падают ядра, то сие, ежели не в линии с другими полками, можно сделать, но без всякой торопливости. Назад же ни под каким видом ни шага для того не делать Старший офицер должен быть сзади роты, смотреть, чтоб раненых, которые не могут сами идти, отводили наряженные на то люди и чтоб здоровые отнюдь не выходили; убылые места 1 и 2 шеренги тотчас пополнялись из третьей. При движении фронтом вперёд, ротный командир должен идти впереди роты до начатия стрельбы. В колоннах же всегда быть в назначенном месте, как в учениях предписано… как скоро будут готовиться к делу, то вновь тщательно осмотреть все ружья, приказать ввернуть новые кремни, укрепив их как можно лучше, требовать, чтоб у солдат было по крайней мере ещё 2 кремня в запас, чтоб положенные 60 патронов были налицо и в исправности и так уложены, чтоб солдат, вынимая из сумы, в деле не терял оные, как то часто случается. Когда есть у людей новозаведённая картечь, то картечные патроны иметь особо от обыкновенных с пулями, буде есть карманы, то в оных или за пазухой, или в особом нарочно приготовленном мешечке. Картечь сия предпочтительно употребляется должна в разсыпном фрунте, в лесу, в деревнях, против кавалерии и особенно против неприятельских стрелков… Когда фронтом идут на штыки, то ротным командирам должно также идти впереди своей роты с ружьем или саблею в руке и быть в полной надежде, что подчиненные, одушевленные таким примером, никогда не допустят одному ему ворваться во фронт неприятельский… Когда неприятельский фронт сбит нашими штыками, тогда более всего нужно заняться офицерам в приведении тотчас фронта в порядок, и никак не позволять гоняться за убежавшей малой частью неприятеля из под штыков… Офицеру, командующему высланными перед фронтом стрелками, отнюдь без позволения полкового или батальонного начальника не двигать вперёд свои цепи; он обязан, ежели возможно по местоположению, скрывать своих стрелков, но самому быть в непрестанном движении по своей цепи, как для надзора за своими стрелками, так и за движениями неприятельскими. Против скачущей на него рассыпной кавалерии офицер, допустив её на 50 шагов расстояния, стреляет картечью, и видя, что сим не остановил стремление неприятеля, сбирается по знаку в кучи, как в полку учились. В сем положении стрелять ещё и приближающихся всадников колоть штыками… Полковой командир, подпустя кавалерию на 150 шагов, велит стрелять ружейною картечью. Ежели в это время полк был в колонне в атаке, то остановившись по единственной команде „строй каре“, выстроить оной, как в Борохове в последний раз показано было. В таком случае артиллерия остаётся вне каре в интервалах. Когда полку назначено будет защищаться в деревне или в неровном местоположении… скрывшись всегда лучше подпустить неприятеля ближе, чтобы у него первым выстрелом убить более людей, чем его всегда смешаем; офицерам не довольствоваться одною перестрелкою, но высматривать удобнаго случая, чтоб ударить в штыки с криком „ура“. Наш полк всегда славился отличными и храбрыми офицерами; не говоря про прежние ещё войны, в последней Турецкой во все время под Измаилом, потом под Базарджиком 16 и 26 числа, словом везде, где полк ни видал неприятеля, офицеры всегда вели нижних чинов по пути славы. Теперь больше нежели когда-нибудь нужно, чтобы они доказали, сколь репутация их справедлива и что ежели дух храбрости есть отличительный знак всего русскаго народа, то в дворянстве оной соединён с святейшим долгом показать прочим всегда первый пример, как неустрашимости, так и терпения в трудах и повиновения начальству… Надобно стараться видеть неприятеля как он есть, хотя он и силён, хотя он был и проворен и смел, но русские всегда были и будут гораздо храбрее, новозаведённая наша картечь в близкой дистанции тысячу раз лучше его пуль; про штыки же и не говорю, никто ещё никогда против русских штыков не удержался, надобно только дружно идти и пробивши неприятеля, не всем гнаться, а только некоторым, как то выше сего сказано…Господам офицерам в сраженьи крепко и прилежно замечать, кто из нижних чинов больше отличается храбростью, духом твердости и порядка, таковых долг есть вышняго начальства скорее производить в чины… офицер должен чувствовать в полной мере важность звания своего и что от него зависят поступки и поведение его подчинённых во время сражения. Когда он умел приобресть доверенность своих солдат, то в деле каждое слово его будет свято исполнено, и от него никогда люди не отстанут»[39 - М. А. Российский «Очерк истории 3 пехотнаго Нарвскаго генерал-фельдмаршала князя Михаила Голицына полка». Стр.302. Москва 1904г.]. Это «Наставление» столь замечательно по своему духу, что даже в нынешние времена оно в чём-то актуально. Воронцов продолжил традицию наших великих героев полководцев Суворова, Кутузова, Багратиона и других. Последний, немного переделав его разослал по войскам перед смоленским сражением в 1812 году. Нарвский пехотный полк перешёл в руки полковника Андрея Васильевича Богдановского.

Новый командующий генерал от инфантерии Михаил Илларионович Голенищев-Кутузов решил разделить всю армию на 3 отдельных корпуса, которые должны были действовать самостоятельно. Турецкий Султан, получив сведения из французского посольства в Константинополе о скором начале войны французов против русских решил нанести нашим войскам поражение. Он назначил нового командующего своей 60 000 армии бывшего браиловского пашу Ахмет-бея. Они подошли к Кадыкою, в 14 верстах от крепости Рущук и там окопались, расставив 78 орудий. Кутузов 19 июня со своими основными полками перешёл через мост за крепость Рущук. На другой день рано утром, когда стоял туман турецкая конница напала на наши передовые дозорные эскадроны кавалерии. Командиром 12 дивизии был генерал-лейтенант Александр Львович Воинов, именно у него в подчинении командиром 1 корпуса был генерал-майор Воронцов. Командующий подкрепил эту дивизию ещё 4 батальонами и артиллеристами. Наши войска выстроились в три линии. В первой находилось 5 «каре», во второй 4 «каре», а конные эскадроны в третьей. Всего нашего войска было около 18000 человек при 114 орудиях. Правый фланг наших войск защищали полки генерала Эссена, левый Ланжерона в центре стоял корпус Воинова. Турки Ахмет-паши сначала перешли в конную атаку на правый фланг, где их остановили наши егеря. На помощь пехоте были высланы 10 эскадронов уланов чугуевского полка, 5 эскадронов ольвиопольских гусар и две сотни донских казаков. После ожесточённых схваток турки отступили. Далее немного передохнув 22 июня турки начали обстреливать наши полки из пушек. Вслед пошла конница тремя колоннами по 10000 всадников. Только слаженными действиями русской пехоты и артиллерии их остановили. Затем началась конная атака под командой Велли-паши на левый наш фланг. Они прорвали батальоны генерала Ланжерона и конников Кинбурнских драгунов. Генерал-майор Михаил Воронцов повернул своё первым стоящее «каре» Старооскольского полка (полковника Шкальского) и начал теснить турецких конников. Турки успели напасть на артиллеристов полковника Кривцова, пять пушек наши отбили, а одну с двумя зарядными ящиками противник захватил «все лошади, солдаты и офицеры этой батареи были изрублены». Вот как писал граф Александр Фёдорович Ланжерон: «…я никогда не был свидетелем такого чуднаго зрелища. Среди великолепной турецкой конницы развевались от 200 до 300 знамён различных ярких цветов, в руках офицеров в богатых одеждах, сидевших на богато убранных чудных конях; золото, серебро и драгоценные камни, украшающие сбрую лошадей, ярко блестели на солнце и, среди этой толпы врагов, виднелись наши непоколебимые каре, открывшия со всех сторон сильнейший огонь, хотя и наносивший потери туркам, но не остановивший ни скорости, ни стремительности неприятеля»[40 - Журнал «Русская старина» т.143 кн.7 стр.341.Г 41 СПб.1910 г.]. Большая часть противника проскочила эту линию и тут их атаковали белорусские гусары и донские казаки. Этот смелый наскок противника был частично остановлен. В то же время с этим отвлекающим прорывом, опять же по левому флангу обходя наши войска двинулся ещё один многочисленный отряд анатолийской конницы прямо на саму крепость Рущук. Находившиеся в крепости русские войска, выйдя через ворота заняв подготовленные позиции и стреляя из пушек остановили этот набег. Затем Бенкендорф заставил гусар, чугуевских улан и 5 сотен донских казаков Грекова, Луковкина и Астахова зайти туркам с тыла, и они завязали упорную кавалерийскую сечу. Лошади противника после длительной быстрой скачки устали и турки отступили на близлежащий холм. Кутузов приказал 7 Егерскому полку (генерала Гартинга) построив «каре» идти на штурм этой возвышенности. Наши конники наступали по флангам, охраняя пехоту и после 4 атаки сбили противника. Турки побежали, их преследовала пехота, а затем Кинбурнский драгунский полк (полковник Андрей Уманец). В итоге русские захватили 13 знамён и около 2000 турецких солдат были убиты. Наши потери были на порядок меньше. Пехота и артиллерия выиграли это сражение. После сражения Кутузов от жары лежал на земле и тяжело дышал, ему сделали небольшую палатку из турецких флагов, где он «искренно и трогательных выражениях поблагодарил пехотных генералов». Молодого генерала Михаила Воронцова он погладил по голове и обещал представить к награде за то, что его «каре» отбило 4 атаки противника. Позже ему пришла из столицы Золотая шпага с надписью «За храбрость», украшенная алмазами. В рескрипте Государя было сказано « В воздание мужества и храбрости, явленных вами в сражении против турецких войск в 22 день июня сего года, под Рущуком, где вы командовали двумя кареями с особенным искусством, и чрез благоразумныя распоряжения свои принудили неприятеля ретироваться с потерею, жалую вам шпагу, уверен будучи, что вы, приняв сие, потщитесь продолжением усердной службы вашей, более соделаться достойным Монаршаго благоволения Моего к вам. Пребываю к вам благосклонный Александр».

Командующему Михаилу Кутузову разведчики принесли сведения, что турки отскочив ожидают нашей контратаки, а ещё большей численности войска идут в сторону Видина. Поняв, что это было только «замануха» генерал Кутузов решил отвести свои войска за Дунай. Он приказал генералу Гартингу развалить укрепления Рущука и по мосту вышел на левый берег к Журже. Через несколько дней турки подошли к городу и встали лагерем.

В это время в Бухаресте проходили переговоры Министра Италийского и Гамид-Эфенди о мирным договоре. Турки хотели границу по Днестру, а наши по Дунаю. Два месяца войска стояли, не предпринимая никаких действий. Кутузов понимал, что второй удар Султан Махмуд возможно будет наносить выше по Дунаю через Малую Валахию. Он направляет к генералу-лейтенанту Александру Зассу подкрепление Шлиссельбургский полк и лодки Днепровской флотилии с генерал-майором Михаилом Воронцовым, приказав ему занять острова у Видина и поставить там артиллерию. К себе он выпросил ещё две дивизии от Днестра и полк отважного казака Сысоева.

28 августа Ахмет-паша решил переправить на левый берег несколько сот человек смертников (кирджалиев) в 4 верстах от нашего правого фланга, которые отвлекли наши силы. Многие были убиты, а остальные бежали через Дунай. Наши, успокоившись возвернулись на прежние позиции. Но в следующую ночь ещё выше по реке под покровом ночи Великий визирь переправил на лодках около 5000 янычар, которые заняли старый полуразвалившийся редут у деревни Слабодзея. Кутузов туда отправил на разведку 5 батальонов генерала Булатова. Он атаковал турок 3 колоннами, но успеха не добился, тем более с другого берега стреляли 25 орудий большого калибра. Кутузов решил не форсировать события и окружил этот десант всеми войсками полукругом на дальнем расстоянии. Турки перевезли ещё много войска, в том числе и кавалерию, а сам визирь Ахмет-паша командовал десантом с высот на правом берегу. Кутузов отправил скрытно по обходному маневру за 15 вёрст от места событий генерал-лейтенанта Евгения Маркова с 7000 отрядом. Они должны были зайти в тыл противнику и атаковать одновременно с Кутузовым. Генерал-лейтенант Лонжерон подтянув к себе 30 пушек, занял позиции и начал обстреливать противника, принося ему огромные потери. 2 октября Марков сделав 15 верстовой марш по возвышенностям ворвался в лагерь противника. Спускаясь с гор, пехота шла в каре и расстреливала всех сопротивлявшихся, а кавалерия преследовала бегущих. На левом берегу весь десант был окружён, и турецкий визирь бежал на лодке в Рущук. Марков выставил у берега 40 мортир и производил безостановочную стрельбу.

В это самое время около крепости Видин генерал-лейтенант Александр Засс, к которому пришёл полк с генерал-майором Михаилом Воронцовым, пытались сдержать 30000 турецкое войско Измаила-бея. Турки заняли большой остров посреди реки Дунай. 30 сентября они сделали вылазку на правый наш фланг, где находились батальоны генерал-майора Иосифа Орурка. Они ожесточённо атаковали один из наших редутов.

План штурма крепости Видин.

Орурк выдвинул им навстречу «каре» Охотского полка (полковника Семёна Ракова), к тому же со всех сторон по ним вели огонь 20 пушек, установленных в разных редутах. Противник понёс большие потери, а у нас был убит подполковник Мелентьев. Через день 1 октября генерал Засс получил подкрепление. К нему пришли 3 батальона Вятского пехотного полка (генерала Сандерса и полковника Кушникова) и 5 эскадронов Чугуевских улан (генерала Григория Лисаневича и полковника Ивана Александрова). Генерал Засс узнал о победе при Слабодзее и решил так же провести такую же операцию. Он посылает генерал-майора Михаила Воронцова и Иосифа Орурка перейти Дунай выше крепости с 5 батальонами, 17 эскадронами, Переяславским казачьим полком и Донским казачьим Киреева полком. Они переправились на правый берег выше деревни Калафата и к ним присоединились 1000 конных сербов под командой Витко Петровича. Войска Муллы-паши и кавалерия Измаил-бея 9 октября напала на наш десант. Войска Михаила Воронцова у деревни Капитановци вступил в бой с турецкой конницей. Расставив 7 орудий пехоты и 2 орудия конной артиллерии, они начали обстреливать турецких конников. Турки, потеряв 150 человек начали отступать к крепости. Из Капитановиц Воронцов построив 3 «каре» пехотных полков продвинулся к деревне Иново. Позади двигались кавалеристы. Подойдя к дороге шедшей из Неготина и оказавшись совсем рядом с крепостью, наша пехота сделала остановку. Здесь турки, умножившиеся числом, устремился на Воронцова большими толпами, с яростным криком. Сарацины, обскакав наш правый фланг, напали на русскую кавалерию в намерении, отрезать от нее арьергард и овладеть нашим обозом. Вот как об этом рассказывал Павел Свиньин: «Положение графа Воронцова в такой близости от крепости, было самое опасное; но неустрашимость войск и искусные распоряжения начальников, все преодолели. Кавалерия наша, особенно находившиеся тут 5 эскадронов Волынского уланского полка, сделали неприятелю храбрый отпор, а подоспевший к ним на помощь каре Охотского полка, огнем своим, скоро помог кавалерии совершенно отбить турок, которые, будучи поражаемы со всех сторон, обратилась в бегство, оставив на месте великое число убитых и несколько пленных.После сего, граф Воронцов продолжал движение свое несколько времени довольно спокойно; но когда он прошел деревню Кирембег, то неприятель, в другой стороне собравшийся в больших силах и поставивший на высотах близ предместья Видинского несколько орудий, открыл сперва из оных огонь по нашим войскам, а потом конницей и пешими стрелками атаковал центр и правый фланг нашего отряда, составлявший на походе голову колонны. Однако ж и здесь турки встретили храбрый отпор со стороны Мингрельского полка и егерского батальона подполковника Красовского, коим помогали также лучшие сербские наездники, ободряемые примером. Воеводы своего, Вельки Петровича. Неприятель прогнан был с весьма значительным уроном; а российский отряд, достигнув беспрепятственно до предназначенного ему пункта при Дунае, занял лагерь на месте, самом удобном для сообщения с корпусом ген.-лейт. Засса, упираясь левым флангом к реке и загнув несколько назад правый фланг, из казаков и сербов составленный. По окончании сражения, прибыл из Флорентина и полковник Второв, со своим кареем. Можно полагать, что в сем деле турки потеряли одними убитыми более 500 человек, а число раненых должно быть и того более: ибо при нападении их на правый фланг российского отряда, где был рукопашный бой и где они подходили на 50 шагов к каре Охотского полка, урон их от картечного и ружейного огня был весьма велик.По показанию пленных турок, было в сем деле Измаил-Беева войска до 3000, а Видинского до 2000 человек. Коль скоро неприятель увидел, что отряд графа Воронцова утвердился на правом берегу Дуная, и что ген.-лейт. Засс со своей стороны послал сильные партии вниз по Дунаю; то 11-го октября, Мулла-Паша Видинский прислал к ген.-лейт. Зассу письмо, с изъявлением дружества и предложением возобновить прежние сношения свои с россиянами»[41 - «Описание турецкого похода россиян под начальством генерала от инфантерии Голенищева-Кутузова в 1811 году». П. Свиньин. Отечественные записки, Часть 34. №96. СПб. 1827].

За эти боевые события генерал-майор Михаил Воронцов получает очередной свой орден «Святого равноапостольного Князя Владимира» 2 степени большого креста. В наградном рескрипте было сказано: «…отличное мужество и храбрость, оказынныя вами в сражении противу турецких войск 7 сентября на левом берегу Дуная, против Видина, где вы, командуя 2 пехотными и казачьими полками, отразили сильное стремление на вас превосходных сил неприятеля, превозмогая всякое препятствие и упорство войск неприятельских обратили оныя в бегство, с нанесением жестокаго пораженияи, вообще, во всех случаях ознаменовали себя истиным присутствием духа и знанием военнаго искусства».

Далее для прекращения сообщения и доставления продовольствия между Видином и Рущуком, генерал Кутузов приказал Александру Зассу послать от своего корпуса отдельный отряд по правому берегу Дуная, ниже деревни Лома. 5 ноября генерал Засс направил вниз по течению Дуная такой отряд под командой генерал-майора от кавалерии Степана Яковлевича Репнинского. Он состоял из «трех батальонов 43-го егерского полка, одного батальона Олонецкого, одного Шлиссельбургского и одного Охотского пехотных полков, двух сот пандуров, одного эскадрона Тираспольского драгунского, одного эскадрона Чугуевского уланского и трех сотен казаков».

Генерал-майор Воронцов с отрядом из 8 гренадёрских рот и двумя сотнями донских казаков овладел укреплённым бастионом у деревни Василевитцы который защищали албанцы. Сам Засс подогнал на левом берегу пушки и обстреливал деревню Лом через реку, тем самым помогая Репнинскому. Турки были рассеяны, потеряв несколько сотен человек и наши отступили ещё ниже по течению.

Все остатки турецкой армии были заперты в двух пунктах у Рущука и Видина. Сперва они питались лошадиным мясом, без соли порой посыпая его порохом. Потом, когда лошадей не стало стали есть различные коренья. В октябрьские и ноябрьские дни, когда наступали ночью холода они спали тесными кучами и умирали от холода каждый день по несколько сот человек. Около 2500 турок сдались и их приходилось кормить, отнимая «пайку» у русских солдат. Кутузов требовал от трёх-бужчужного Чабан-Оглу-паши отдать всех оставшихся солдат на сохранение русским до момента заключения мира. Они были выведены в деревню Малку, а 56 орудий, найденных в лагере отвезены были в Журжу для хранения. Войска генералов Засса и Маркова были переведены на левый берег Дуная. Генерал-майор Михаил Семёнович Воронцов вернулся в свою дивизию и посетил Нарвский пехотный полк. Затем он отправляется в Бухарест, где находилась ставка главнокомандующего. За действия на правой стороне Дуная генерал Михаил Семёнович Воронцов получил очередной седьмой по счёту орден «Святого Георгия» 3 степени.

4. Начало войны с Францией. Бой у деревни Мир. Военные действия при Салтановке. Защита Смоленска. Сражение при Шевардино. Семёновские флеши и Бородинское сражение. Госпиталь в Андреевском. Тарутинское сражение. Возвращение в армию у Вильно

Боевые действия конца прошлого года в холодных условиях дали себе знать и здоровье нашего героя Михаила Воронцова снова ухудшилось. У него возобновилась болезнь «очень сильная перемежающая лихорадка» с большой температурой. Он попал в лазарет в Бухаресте и там встречал новый 1812 год. В хороших условиях и при знающих врачах он за три месяца поборол свою болезнь. Вместе с ним в госпитале лечился полковник Михаил Иванович Понсет, с которым Воронцов познакомился и подружился.

В начале весны 12 пехотная дивизия (генерал-майор Пётр Колюбакин), в которой был командиром полка генерал Воронцов, двигалась к берегам Днестра, для того чтобы присоединиться к армии Багратиона на Волыни. Первой бригадой командовал полковник Михаил Николаевич Рылеев. Эта дивизия вошла в состав 7 пехотного корпуса под командованием генерал-лейтенанта Николая Николаевича Раевского. Это корпус состоял в составе 2 Западной армии которой командовал генерал от инфантерии князь Пётр Иванович Багратион. Наполеон в марте начал переходить на правый берег реки Одер и чуть позже его авангард показался уже на Висле.

В начале апреля 29-летний генерал Михаил Воронцов прибыл в город Луцк в штаб армии, где узнал, что его назначили командиром 2-й Сводной гренадёрской дивизии, которая вошла в 8 пехотный корпус (генерал-лейтенант Михаил Бороздин). В дивизию Воронцова входили 10 батальонов гренадёр и артиллерийская бригада с 24 орудиями. Все наши подразделения спустя несколько дней начали движение на север к Брест-Литовску и далее к городу Гродно. Сводная дивизия Воронцова расположилась около деревни Новый Двор между Пружанами и Волковыском. Французы сосредоточили свои войска в Польше и 12 июня1812 года недалеко от Ковно (ныне Каунас) перешли реку Неман по 3 наведённым понтонным мостам у деревни Понемонь. Все войска противника были переодеты в польскую форму. Сам Наполеон так же при начале операции был в сюртуке польского полковника Паговского. Первыми вступили на правый берег роты польских вольтижёров (маленькие храбрые солдаты умеющие точно стрелять), которые были встречены нашими лейб-казаками ротмистра Александра Рубашкина полка донских казаков генерал-майора Василия Орлова-Денисова. Рубашкин стоял близ Немана, когда неприятель начал переходить на наш берег.

Карта боёв июнь-август 1812 года.

Донося о том графу Орлову, Александр Николаевич спросил его: «не прикажет ли он ему атаковать и прогнать французов за Неман?». Донские казаки сделали вид что отступают, соответственно французы стали преследовать. Затем они резко остановились и опрокинули противника. Это были первые выстрелы и маневры казаков в этой войне. Далее конники Орлова-Денисова провели две успешные атаки на противника и в первый день взяли в плен капитана Октава Сегюра, брата квартирмейстера Наполеона, а полковник Иван Ефремов пикой ранил командира егерского полка принца Христиана Людвига Гогенлоу и затем взяли его в плен. Он оказался первым пленённым офицером в этой войне.

Во время форсирования реки разразилась сильнейшая гроза и все дороги залило водой. Погибло много артиллерийских лошадей, по которым стреляли наши заставы. Сам Император объезжая берег упал с лошади. Очевидцы позже писали, что перед ним пробежал заяц, лошадь испугалась, и Наполеон свалился в грязь. Затем он поехал переодеваться, укрылся в монастыре и задумался над этим предзнаменованием. Вот с такого случая началась война между Францией и Россией.

2-я Сводная Гренадёрская дивизия 30-летнего генерал-майора Михаила Семёновича Воронцова (своё день рождения он справил на ночёвке в походе) расположилась около границы в населённых пунктах Великое Село и Новый Двор. С севера по дороге на Слоним наступали войска 7 корпуса генерала Жана Ренье, с юга через Пружаны батальоны австрийского князя Карла Шварценберга. Задача, поставленная Наполеоном перед своими войсками занять Вильно, прорвать центр и затем разбить более слабую 48000 Вторую русскую армию генерала от инфантерии Петра Ивановича Багратиона. Генерал Платов с донскими казаками должен заниматься прикрытием отхода русских войск. Наши полки оказались под угрозой окружения, и был издан приказ к отступлению в район городка Лиды через Слоним и Новогрудок для соединения с Первой армией генерала от инфантерии Михаила Богдановича Барклая де Толли. Войска Багратиона и в том числе сводная гренадёрская дивизия генерала Михаила Воронцова за 5 дней сделали под дождём марш в 150 вёрст и 22 июня сосредоточились у деревни Николаевка. Здесь надо было соорудить мосты через Верхний Неман. В это же время маршал Даву со своими дивизиями (45000 человек) уже достиг посёлка Вишнева, о чём командующему сообщил генерал Дорохов. Князь Багратион продолжал переправлять войска через реку, когда получил сведения, что противник занял Слоним. Быстро оценив обстановку, он даёт команду войскам вернуться назад на левый берег. Генерал приказывает всем частям идти на Кореличи и Новый Свержень и далее на Минск. Казакам Платова он приказал прикрывать свою армию. На следующий день части 2 армии прибыли в Кореличи. Здесь он довёл до всех про успехи донских казаков и выдал приказ своим офицерам: «…господам начальникам войск вселить в солдат, что все войски неприятельския не иначе что, как сволочь со всего света, мы же русские и единоверные. Они храбро драться не могут, особливо же бояться нашего штыка. Наступай на него. Пуля мимо. Подойди к нему-он бежит. Пехота коли, кавалерия руби и топчи».

Оригинальный рапорт Платова-Багратиону.

Генерал-майор Михаил Воронцов после совещания вскочил на коня, прибыл к своим гренадёрам и прочитал лично этот приказ командира армии. Багратион поставил новую задачу идти через Слуцк на Бобруйск. Этот путь можно проследить на фрагменте карты обозначенный стрелками. Конные подразделения Жерома Бонапарта младшего брата Наполеона форсированным маршем шли на Новогрудок. 26 июня вторая армия, к которой присоединился отряд генерал-майора Ивана Семёновича Дорохова вышла к местечку Несвиж. Атаману генералу от кавалерии 61-летнему Матвею Ивановичу Платову была задача прикрывать отход основных сил. Ему подчинялись 5 казачьих полков, один конный башкирский и один калмыцкий полк (всего 2600 коней). Полк Василия Сысоева был выставлен на дороге, идущей в местечко Мир. Французские конники генералов Труно, Дзевановского и Рожнецкого должны были накрыть наших казаков. Поляки следующим днём погнались за дончаками и влетели в Мир, оказавшись в ловушке, как говорили казаки «в вентере». Конных улан противника разбили полностью, только часть успела убежать. Генерал Казимир Турно поспешил поддержать поляков и выдвинулся с 3 эскадронами на помощь, но и те были разогнаны и побиты. Часть тяжёлой конницы завязла в болоте и была уничтожена. Даже у самого польского генерала какой-то донской казак в бою сорвал один эполет. Наступила ночь и наши вернулись в деревню Мир. Противник потеряли в первый день 8 офицеров и около 350 конников. С нашей стороны было убито 25 человек казаков. Выше я привожу архивный документ «Рапорт Матвея Платова-Петру Багратиону». Очень интересно видеть и читать оригинальное письмо Великого Донского атамана, он пишет: «Хотя снеболшою, однакож, инетак мало, потому что еще не кончилось, преследую и бью; может быть, и весь шести полков авангард подкомандою генерала Турно и Радзиминского погибнет; пленных много, за скоростию не успел перечесть и донесть; есть штаб афицеры и обер. с Меншиковам донесу, а на первый раз имею долг и с сим Вашего сиятельства поздравить. Благослави, Господи, более и более побеждать, вот вентерь много способствовал, оттого иначин пошел. Генерал от кавалерии Платоф. У нас, благодаря Богу, урон до сего часа мал избавь, Всевышный, от того и вперед, потому что перестрелки с неприятелем не вели, а бросились дружно в дротики и тем скоро опрокинули, не дав им подержатца стрельбою. Генерал Платоф. С боку было приписано: Генерал-майор Васильчикоф сей час прибыл и со мною соединился. №61 27 июня 1812 года».

Командующий 4 кавалерийского французского корпуса генерал Виктор Лотур-Мобур подтянул польское подкрепление бригад Тышкевича, Каминского и Рожнецкого. Багратион так же прислал ночью казачий полк Василия Дмитриевича Иловайского, отряд из разных полков под командованием генерал-майора князя Иллариона Васильчикова. Генерал Платов так же послал человека к генерал-майору Дмитрию Ефимовичу Кутейникову с приказом присоединиться к нему со своей бригадой. Рано утром 28 июня поляки зашли в пустую деревушку Мир, немного передохнув они во второй половине дня двинулись дальше к другой деревне Симаково. Она находилась перед лесистой местностью с густыми перелесками. Небольшие сотни донских казаков постоянно вертелись перед поляками как бы завлекая их дальше. Платов, проведя разведку и поняв, что вблизи нет больше подкрепления, решительно двинулся вперёд. Вся равнина около этой деревни наводнилась казаками, а артиллерия открыла огонь по польским уланам. Поляки отразили две атаки и разбежались через лес неся потери. Наши ввели в дело киевских драгун и части егерей. Бой продолжался до ночи, когда поляки увидели пыль нашей конницы Кутейникова. Генерал Дзевановский пытался перестроить левый фланг и перекинул польских улан с другого фланга. Казаки Дмитрия Ефимовича ударили по 2 уланскому полку противника и смяли его. Матвей Иванович атаковал бригаду Турно и 7 уланский полк и привёл их в полный беспорядок. Было лето и пыль от тысячи копыт поднялась над дорогой.

Схема боя при местечке Мире и Симаково.

Казаки то и дело вступали в боевые столкновения, а поляки, спасаясь убегали в сторону Мира. Только стрельба из пушек, начатая генералом Тышкевичем от этого местечка, остановила наших конников. Казаки скрылись в ближайших лесах и отступили к Несвижу. Это был первый серьёзный конный бой начавшейся войны. Платов ввёл в сражение 11 казачьих полков (Атаманский, Иловайского 5, Сысоева 3, Иловайского10,11,12, Грекова 18, Харитонова 7, Симферопольский и Перекопский татарские, Ставропольский калмыкский), Ахтырский гусарский и Киевский драгунский полки. Поляки потеряли много конников, но старались скрыть настоящие сведения от французов. Численность потерь во второй день сражения достигала 2000 конников (так писал Паскевич). Русские взяли в плен 18 офицеров и 375 нижних чинов. Наши потери были меньше, так гусары потеряли 30 всадников, а драгуны 1 офицера и 13 солдат. Много донских казаков были ранены в сабельных боях, но потери нигде не публиковались.

Генерал Михаил Воронцов в это время был с Платовым, об этом он упоминал в письме к Багратиону «…в сем щастливом для нас деле, в обоих разах, как при разбитии, так и при наступлении неприятеля, участвовали генерал-майоры: Васильчиков, граф Воронцов, бывший безотлучно со мною среди сражения и под выстрелами неприятельской артиллерии»[42 - ЦГВИА ф.160.ед. хр.182.л 37].

Далее Платов прикрывал отход наших основных сил по этой дороге на Слуцк. К Багратиону был прислан офицер с донесением. Вот цитата из этого донесения: «Поздравляю ваше сиятельство с победою редкою над кавалериею. Что донёс вам князь Меньшиков, то было только началом. После того сильное сражение продолжалось часа четыре. Грудь в грудь; так что я приказал придвинуть гусар, драгун и егерей. Генерал-майор Кутейников подоспел с бригадою его и ударил с праваго фланга моего на неприятеля, так что из 6 полков неприятельских едва-ли останется одна душа, или, быть может, несколько спасётся, а вашему сиятельству описать всего не могу-устал и лежачий пишу на песке. Донесу, соображаясь, засим, не уверяю, будьте о моём корпусе покойны. У нас урон не велик по сему ретивому делу, так что грудью в грудь. Генерал-майор Иловайский получил две раны: сабельную в плечо легко и в правую ногу пулею, но он докончил своё дело. Генерал-майор и генерал-адъютант Императорский Васильчиков отлично в моем виде и с первыми эскадронами ударил в лицо неприятелю и во всё время удивительно храбро сражался. О коем, как перед Богом, так и пред начальством, должно отдать справедливость. Генерал Краснов способствовал много в сей победе. Полковник и адъютант Его Высочества Великого Князя Константина Павловича Шпербер был при мне и много, много помогал и способствовал сей победе»[43 - В.И.Харчевич. Действия Платова в арьергарде Багратиона в 1812 году: Кавалерийские бои при Мире и Романове. Стр39. СПб.: Тип. Глав. упр. уделов, 1901.Военно-учётн. архив д..№1876].

Этот арьергардный бой наших конников задержал продвижение войск противника. Наполеон Бонапарт был в не себя от поражения дивизии. Он обвинил собственного брата Жерома, командующего правым крылом армии. Он его отправил во Францию, а командование войсками принял на себя 42-летний «железный маршал» герцог Ауэрштедтский Луи Николя Даву.

Атака донских казаков Платова около города Несвижа 27 июня 1812г. Художник Н. Богатов.

Пётр Иванович Багратион, отправив обозы на юг. Далее он со своей армией успешно прибыл к Бобруйску. Михаил Воронцов находился со своими гренадёрами в подчинении Платова «пехота из отряда генерал-майора графа Воронцова хотя пошла и прежде меня, но следует ещё позади корпуса; а между тем в переправе впереди местечка Уречья к Глуску чрез реку паромом или мостом встречается медленность».

В Бобруйской крепости генерал от инфантерии Багратион получил от военного министра ещё один приказ идти на соединение с первой армией Барклая и вскоре направился на север в сторону Могилева вдоль Днепра «несносный жар, песок и недостаток чистой воды ещё больше изнуряли людей. Не было времени даже варить каши». Не доходя до Могилева у деревни Ворнолабово, полковник Александр Грессер с 3 батальонами под натиском противника отступал, его остановили казаки полковника Сысоева. Затем они нашли 4 конно-егерских полка противника и окружив их со всех сторон, атаковали и разбили. Казаки захватили в плен 1 полковника, 8 старших офицеров и более 200 рядовых.

Даву в эти дни уже захватил город Могилев и не знал где находится Багратион. Французы выслали вдоль дороги на юг конных егерей. Около Нового Быхова наши солдаты начали закладывать мост. В строительстве принимали участие гренадёры генерал-майора Михаила Воронцова. В его Сводной гренадёрской дивизии была резервная артиллерийская бригада, состоящая из 24 орудий и соседняя 2 полевая артиллерийская бригада полковника Александра Богуславского (36 орудий). Эти пушки надо было переправлять первыми через Днепр.

Казаки Платова продвинулись до деревни Салтановки, где и встретили французов. Командующий приказал 7 пехотному корпусу генерал-лейтенанта Николая Раевского атаковать противника. К вечеру 10 июля наша пехота подошла к деревни Дашковка, а основные силы встали около Старого Быхова. Раевский отправил 26-пехотную дивизию генерала-майора Ивана Фёдоровича Паскевича через лес к речке Салтановке напротив села Фатово где французы начинали строить оборону. Сам же он с 12-пехотной дивизией генерал-полковника Петра Михайловича Колюбакина выйдя из леса по основной дороге занял позиции у большого моста, расставив артиллерию (36 орудий) 12 полевой артиллерийской бригады подполковника Якова Саблина. Вдоль речки Салтановки были болотистые места и с левого берега в деревне Фатова маршал Даву поставил 4 пехотную дивизию генерала Жозефа Дессе. Французы, ожидая атаки при мельнице в этой деревне сломал мостик и заняли оборону в домах, стоявших на берегу. В деревне Салтановке маршал Даву завалил мост толстыми деревьями и в каменном здании «корчмы» ближе всего стоявшей у реки сделал бойницы и посадил туда снайперов. Конные полки генерала Антуана Баллана находились за деревней Сельцы.

Вот как позже писал и вспоминал Иван Фёдорович: «Голову моей колонны составляли батальоны Орловский и один Нижегородский, за ними 12 орудий, потом Полтавский полк, еще 6 орудий и Ладожский полк с другим Нижегородским батальоном, 2 орудия и, наконец, кавалерия. Выходя из леса, я нашел стрелков, исполнивших мое приказание и у опушки перестреливавшихся с неприятелем, залегшим за малым возвышением перед дер. Фатовой.