Люди «А»

– Вперед! – кричит по рации Савельев второй группе, расположенной на удалении от здания.

Группа за пару минут разоружила внешнюю охрану. Штаб ВВС был взят. Стояла тишина. Только со стороны дворца Амина были слышны выстрелы.

Савельев выбежал на улицу. Впервые в жизни его накрыла эйфория после успешной операции.[8 - Я, в свои пятьдесят с лишним, повидав и успехи, и провалы, могу сказать с абсолютной убеждённостью – это чувство не сравнится ни с чем. Ради этих эмоций мы выбираем работу риска и опасностей. Лишь пройдя через боль, кровь и потери, выйдя победителем, получаешь самые сильные ощущения. А дружба, скреплённая этими эмоциями и лишениями, не имеет аналога. Поэтому многие, прошедшие через настоящую службу, будут помнить это время, как лучшее в жизни.]

Смеркалось, дул свежий ветер. Со стороны дворца Амина всё стихло. Стрельба переместилась в город.

Анатолий смотрел в темное небо. Эйфория немного отошла. Начались мысли о том, как там дела у ребят во дворце Амина. Или, может быть, вспоминал о жене, с которой даже не удалось проститься – улетали в Афганистан прямо с базы.

Раздался взрыв. Савельев упал на землю и пригнул голову. Снова наступила тишина. Приподнялся, осмотрелся.

Снаряд попал в БМД, которая подтянулась к штабу и стояла у входа. Возле неё лежал солдат. Анатолий Николаевич кинулся к нему. Из штаба выбежали десантники и тоже бросились на помощь.

– Держи голову, голову держи! – кричал Савельев.

Вдвоем с подоспевшим бойцом они тащили молодого мальчишку.

– Он мертвый. Кладем его, – сказал десантник, с которым тащили парня, и положил его плечи и голову на землю.

– Подожди, может, выживет, понесли, понесли! – не хотел сдаваться Савельев, держа паренька за ноги.

– Умер. Сердце не бьется, – сказал боец, склонившись над трупом.

Анатолий Николаевич медленно опустил ноги парня. Покойного накрыли курткой.

Савельев стоял и смотрел на тело. Взгляд упал на книжицу, что валялась рядом.

– Подожди, он что-то обронил, – сказал Савельев.

Нагнулся, поднял. Комсомольский билет. Открыл его. От крови нельзя было прочитать имя солдата. И только фотография осталась незапачканной. С нее смотрел белокурый мальчик и улыбался.

Первая смерть не забывается. Никогда.

1979, зима. Москва

31 декабря Анатолия Николаевича Савельева ждали дома к новогоднему столу. Когда раздался звонок, Наталья Михайловна побежала открывать дверь.

Но на пороге квартиры возникли незнакомые люди. – Здравствуйте. Старший лейтенант Савельев задерживается в командировке, – сказал один из них.

– Что это за командировка такая? К новогодней ночи не вернётся? – нервно спросила жена.

– К новогодней – нет. Вернётся в апреле, наверное, – ответили незнакомцы. – Вам от него письмо.

Писать из Афганистана запрещалось. Но накануне Нового года кто-то согласился отвезти в Москву короткую записку. Времени было пять минут, торопились на вылет. Савельев судорожно начал бегать в поисках клочка бумаги. Но какая там бумага – жили в голых бараках. Вдруг он вспомнил – в сумке есть новая рубашка, которую засунула жена, а значит – есть упаковочная картонка.

И сейчас Наталья Михайловна Савельева держала в руках исписанную мелким почерком картонку, которую принес незнакомый ей человек за несколько часов до боя курантов.

– Новогодняя открытка… – растерянно сказала она, дочитав послание мужа.

Анатолий Николаевич вернулся в Москву только летом 1980-го, перед самой Олимпиадой. За эту командировку Савельев был награжден первым орденом Красной Звезды.

В течении следующих лет через Афганистан прошел весь личный состав Группы «А».

1992. Москва. База «Альфы»

– Сегодня б-без обеда и п-пораньше.

Эта фраза для бойцов Савельева означала, что на этот раз тренировки будут проходить без перерыва на обед. Что касается «пораньше», то оно означало, что распустят раньше. Минут на десять. Или на пять. Такой обмен никак было нельзя назвать равноценным. Но бойцы гордились, что способны выносить такие нагрузки.

Савельев никому и никогда не давал ни малейшей поблажки. В том числе и себе.

Один раз в жизни я было подумал, что Савельев меня пожалел. Но конечно, я ошибался.

Осенью 1995-го мы совершали горный переход в Приэльбрусье. После теракта в Будённовске было решено начать подготовку бойцов по ликвидации главарей бандформирований в горной местности. Отобрали тех, кто проявил себя в Буденновске, и забросили на высоту. Савельев вёл нас как старший.

Мы шли рядом с Анатолием Николаевичем. Увидев меня, купающегося в собственном поту под тяжестью снаряжения и высоты, он внезапно скомандовал:

– Д-дайте мне свой п-пулемет.

Помимо стандартных тридцати кило боекомплекта, я тащил на себе пулемет Калашникова. Мы их только получили на вооружение. При вылете в Будённовск командир запретил брать тяжелое оружие. Командира можно было понять – до Будённовска при освобождении заложников мы обходились без пулемётов. С патронами нужного калибра тоже был дефицит.[9 - К этому времени все отечественные военные формирования перешли на калибр 5.45. И мы с ностальгией вспоминали советские калаши 7.62. Когда в отдел пришли два пулемёта, я первым вызвался осваивать новый-старый ствол.] Но после повторного запрета брать пулемет с собой, я упёрся и самовольно потащил его на борт. В результате в Будённовске, где мы попали в настоящую мясорубку, этот пулемет спас мне жизнь. С тех пор я никак не мог с ним расстаться и везде таскал за собой. Хотя пулемет, в довесок ко всему остальному, был страшно тяжелым.

Но всё-таки мне сложно было поверить, что Савельев решил дать мне поблажку.

– Что, Анатолий Николаевич? – переспросил я.

– Д-давай сюда свой п-пулемет, – повторил он.

Я не ожидал того, что произошло дальше.

– Саша! – скомандовал Савельев ближайшему бойцу. – Б-быстро бери пулемет и тащи к-километр. П-потом отдавай ближнему, тот с-следующему и так далее. Все п-поняли? А то идёте н-налегке.

Но поразило меня не только это. А то, что Савельев нёс пулемёт наряду с остальными. Нёс последним, когда силы у всех были уже на исходе.

Прошлое. 1946 – 1971

Есть такое английское выражение – self-made man. Человек, который сделал сам себя. Обычно так говорят о тех, кто достиг успеха без посторонней помощи. И часто под успехом понимается самое простое и понятное – разбогател.

Савельев больших богатств не скопил. Но чего достиг – того достиг сам. Он действительно сам себя сделал.

Его родители расстались вскоре после рождения сына. Отец пропал, а мать быстро завела новую семью. Ребёнок от прошлого брака стал обузой. Мальчика к себе на воспитание забрали бабушка и дед.

Дед умер, когда мальчику было четырнадцать. Тогда он подошел к бабушке и сказал: «Я воспитаю себя сам». Сказал, как отрезал.

На удивление бабушки Толя начал проводить часы за чтением. В будни он усиленно занимался боксом. По выходным – ходил в театр. Ходил один – мальчишкам со двора это было неинтересно. Мальчишки мечтали стать ворами – это казалось романтичным.

А Толя ходил на спектакли. Садился как можно ближе к сцене и смотрел очень внимательно.

Физический факультет педуниверситета, а потом психологический факультет Высшей школы КГБ развили его аналитические способности, талант психолога и даже театральные навыки.