Пробуждение

– Это триглав мира Слави: Ингл, Троян и Волх, – пояснил Дедята, когда они переместились к подножию кумира. – У подножия ты видишь камень Алатырь. У него ты пройдешь обряд. Иди и ничего не бойся, – Дедята крепко обнял ничего не понимающего Максима.

Максим огляделся вокруг. По разные стороны от алтаря он увидел уже знакомых ему Стражей Рубежей Нави, облаченных все в те же белые одежды, Леонида, а также многих жрецов, незнакомых Максиму. К Максиму подошел жрец, на вид еще более ветхий, чем Дедята, но Максим знал, что это всего лишь образ, а возможности этого ветхого совершенно недосягаемы для него.

– Перед ликом бога Ингла – бога познания и саморазвития, перед ликом бога Трояна – бога созидания и изобретательности, перед ликом бога Волха – бога мужества и самопожертвования во славу рода своего – клянешься ли ты отдать все силы и жизнь, если того потребуют обстоятельства, во славу рода своего, богов твоих – прародителей и Рода – Первобога Небесного? Клянешься ли ты отдать все силы свои на борьбу с Тьмой, торговцами насаждаемой? Клянешься ли ты, что отдашь все силы, пока жизнь течет в твоих жилах, на возрождение на Земле веры предков и законов Рита?

– Клянусь! – ответил Максим, положив руку на алтарь.

К верховному жрецу подошли еще семь жрецов и, построившись в восьмиконечную звезду Ирии вокруг алтаря, зажгли огни, окуривая место, вмещающее внутреннее пространство звезды. Голова Максима закружилась. Он боролся некоторое время, пытаясь устоять на ногах, но вскоре, не удержавшись, рухнул наземь.

***

– Доктор, посмотрите на осциллограмму! – раздался женский пронзительный голос на сербском языке.

Максим попытался открыть глаза, но веки оказались критично тяжелы. Слегка приоткрылось одно веко, через которое он увидел суетящихся медсестер и врачей.

– Молодой человек, Вы слышите меня? – раздался высокий, даже немного писклявый женский голос.

В ответ Максим моргнул открывшимся глазом.

– Господи! Это невозможно! – подпрыгнула, как костюмированный зайчик у новогодней елки, молоденькая медсестра. – А мы его хотели отключить от аппаратуры. Хорошо, что Дмитрий Николаевич не разрешил!

– Да уж… – почесал затылок пожилой доктор. – Век живи – век учись. Молодой человек, попытайтесь пошевелить пальцами.

– Смотрите, шевелит! – не унималась экспрессивная медсестричка.

– Необходимо срочно сообщить Дмитрию Николаевичу! – отдал директиву доктор.

– Вот радость-то! – взвизгнула медсестра и выбежала из палаты. Доктор отдал необходимые распоряжения, еще раз взглянув на воскресшего больного и, будто не веря своим глазам, вышел из палаты.

Максим попытался открыть второй глаз, и ему это с трудом удалось сделать. Сквозь полуприкрытые глаза он огляделся, но ничего толком не увидел, кроме белых стен и кучи разнообразной медицинской аппаратуры. Можно было констатировать только тот факт, что в палате он находится один. Спустя пару минут в палате опять объявилась Щебетунья, сияющая, как утреннее солнышко.

– Я позвонила Дмитрию Николаевичу в Рим и сообщила ему о Вашем выздоровлении, – тараторила она, подготавливая какой-то мутный раствор. – Вы не представляете, насколько Дмитрий Николаевич был ошарашен услышанным. Он даже дважды переспросил меня, не путаю ли я что-нибудь. Хотя уже никто не верил в Ваше возвращение, кроме него. Да и он, похоже, уже начал сомневаться. Таких случаев в медицинской практике единицы. Максим Аркадьевич, я принесла Вам очень легкий куриный бульон. Вы совершенно обессилены. Вам необходимо кушать, но, возможно, Вам будет больно сначала глотать пищу. Но, ничего, привыкнете, – Щебетунья просунула в рот Максима трубочку от системы, немного отвернула клапан и нажала на подушечку. В рот Максима поступила пища, вкус которой он уже успел забыть. Максим сглотнул бульон, и горло ответило непривычной болью.

– Ничего, ничего, – успокоила Щебетунья, – с каждым разом будет все легче. – И правда, второй глоток дался Максиму гораздо проще.

Вечером того же дня Максим уже смог полностью открыть глаза и даже шевелить конечностями, которые ему показались чужими. Четыре дохлые нити на костях едва имели сходство с некогда мускулистым, хорошо развитым телом Максима.

– Ничего, ничего, – тараторила Щебетунья, и Максиму становилось легче от ее присутствия, хотя он понимал, что ее слова лишь слова утешения.

– Когда… приедет… Дима? – выдавил из себя первые слова Максим, почувствовав, что горло стало более-менее эластичным.

– Обещал завтра. Господи! Первый раз слышу Ваш голос! Я ведь шесть лет почти, как нянька с Вами. Вы мне уже как дитя родное!

– Как… Вас… – Максим закашлялся, перетрудив голосовые связки, простоявшие года без работы.

– Меня Катя зовут. У меня мама сербка, а отец русский. Он меня так и назвал. Все время говорил, что меня зовут, как императрицу Екатерину Великую. Максим Павлович, Вы, пожалуйста, не разговаривайте: слабы Вы еще. Хорошо, если Вам удастся уснуть. А я рядом буду. Если что понадобится, утка, например, так я рядом.

Максим согласно закрыл усталые глаза. «Господи, приснилось мне все, что ли?» – подумал он, засыпая.

Утром Екатерина, кормя Максима из чайной ложечки, не нарадовалась своему подопечному.

– Максим Аркадьевич, ну, видите, сегодня совершенно другое дело. Вы и руками уже себе помогаете и на подушку поднялись. Да и взгляд у Вас сегодня живой такой, осмысленный.

Максим, и вправду, наутро почувствовал прилив сил и даже попытался встать, но все, что у него получилось, это поднять повыше свое тело, вид которого по-прежнему вызывал у него чувство сожаления. Дверь палаты без стука распахнулась настежь, и в нее шумною толпой ввалились Дима, Даша, Стас и Петр.

Максим сконфуженно посмотрел на друзей, стесняясь своей немощности и несколько растерявшись то ли от неожиданности, то ли от радости момента.

– Посмотрите, да он калачи наворачивает! – громыхнул с порога Стас. Все дружно засмеялись и обступили Максима.

– Он очень слаб! – вступилась за больного Катя и встала между ним и гостями. – И почти не может говорить. Пощадите его!

– Ничего, Катя, я справлюсь, – вымолвил Максим, и его слова вызвали бурю восторга у друзей.

– Вот видите, Катя, он у нас парень крепкий: к вечеру анекдоты травить начнет, а завтра ухаживать станет, – подхватил общее настроение Дима, и Катя, зардевшись, отступила.

– Ну, я вас оставлю. Но недолго. Прошу вас!

Когда Катя удалилась, все уставились на Максима, и каждый не знал, с чего начать. Максим смотрел на своих друзей и думал о том, как время изменило эти родные лица.

– Старик, так много всего произошло! – прервал молчание Дима, – Я даже не знаю, с чего начать. Во-первых, мы и не рассчитывали, что ты выйдешь из комы. Нет, мы надеялись, конечно, но шансы, по словам докторов, были невелики. Во-вторых, – Дмитрий посмотрел сначала на Дашу, потом на Стаса и продолжил: – Арина и Шурик…

– Я знаю, – коротко ответил Максим, экономя свои силы.

Все переглянулись, не веря своим ушам.

– Ты не можешь этого знать, Максим, – нежно сказала Даша, явно боясь сделать ему больно, и оттого ее вступление показалось похожим на разговор с ребенком.

– Мой сын часто выбивает вам окна? – Максим остался доволен и длинным предложением, которое с таким трудом ему удалось вымолвить, и тем впечатлением, которое произвело оно. После шока, произошедшего с окружающими, первым тишину нарушил Дима.

– Какого черта, Максим?! Я знал, что ты способен на разные штучки, но такое?! Как это может быть?

– Тебе еще надо было добавить «Холмс», – сострил Максим.

– Мне он тоже сейчас напомнил Ватсона, – подхватил шутку Стас, но, если честно, я тоже не понимаю, как человек, лежащий шесть лет как бревно, может знать, что происходит у его друзей?

– Дима с Дашей расписались, а что же ты с Анжелой? – ответил вопросом на вопрос Максим.

– Мы уже три года как супруги. Мне нравится, что хоть что-то от тебя скрыто, а то, знаешь ли, гениальность часто граничит с идиотизмом, и я начинаю тебя опасаться, – улыбнулся Стас.

– Извини, что разбил твою кофейную чашку под малахит редкой работы. Эксклюзивная, наверное, вещь? – парировал в ответ Максим, упражняясь в остроумии.

Челюсть Стаса отвисла.

– Я же говорю, Хоттабыч, – резюмировал Дима, выводя Стаса из ступора.

– Нам, похоже, не рассказывать надо, что здесь да как, а совета просить, как поступать дальше, – сказал Петр, и все дружно засмеялись.

– На самом деле, я знаю немного. Думаю, что вы введете меня в курс дела. Мне кажется, работы у нас полно, – сказал Максим, пытаясь при этом подняться повыше, но у него это не получилось.