Блюдо с красной приправой

– Ты знаешь, солидная контора! Мне, вообще, их завод понравился. Все чисто, стерильно, новое оборудование, несколько производственных линий. Они и сыры делают, и масло, и творог. Заключают договора с фермерами на поставки молока. И народ, как я понял, работой здесь доволен. Зарплаты хорошие, у каждого приличный соцпакет. В этом году направили за счет предприятия двоих своих молодых сотрудников учиться на технологов.

– Соболев здесь? – перебил его Лев.

– Да, им там со следователем для работы комнату выделили. Я попросил задержаться, но не сказал, для чего. Сидит ждет.

Они поднялись на второй этаж административного корпуса. Комната оказалась в самом конце коридора. В здании было тихо. Некоторые производственные цеха работали круглосуточно, по крайней мере, во многих находились сотрудники, которые следили за технологическими процессами. Но в административном здании было пусто в этот поздний час. Распахнув дверь, Крячко пропустил Гурова в комнату и вошел следом.

За столом сидел молодой человек в джинсах и тонком джемпере. Короткие волосы непослушно топорщились на затылке, и сразу возникала мысль, что румянец на полных щеках оперативника был как раз из-за этого – стеснялся парень. Был он весь какой-то подчеркнуто серьезный. Гуров сразу отогнал от себя эти мысли, помня, что Соболев, несмотря на свою внешность старательного школьного отличника, был все же оперативником уголовного розыска, работал в этой структуре не первый год, и работал успешно. Повышение звания светит не всем, если ты не заслужил этого профессиональным мастерством.

– Здравствуйте, – громко произнес Лев, протягивая молодому человеку руку. – Полковник Гуров, Главное управление уголовного розыска МВД.

– Здравствуйте! – Соболев с готовностью подскочил со стула и пожал протянутую ему руку.

– Да вы садитесь, садитесь, – кивнул Гуров и сам сел на стул напротив оперативника. – Нам нужно с вами поговорить, Соболев. Поговорить как коллеги. Дело, которым мы занимаемся, очень тесно переплетается с вашей работой по делу убийства Аграновича. Собственно, и убийство директора агрохолдинга тоже на нашем контроле, как вам уже, наверное, разъяснил Станислав Васильевич.

– Да, конечно. – Оперативник сделал очень серьезное лицо и, взяв со стола авторучку, стиснул ее в пальцах.

«Волнуется парень, – подумал Гуров. – Не каждый день с полковниками из МВД общается. А теперь еще понял, что причастен к расследованию такого важного дела, которым заинтересовался Главк. Ничего, это полезное волнение. Я тоже перед полковниками и генералами в молодости немного терялся, несмотря на то, что мой отец был генералом милиции».

– Скажите, Александр, вам не вспоминается в связи с убийством Аграновича другая смерть, которая произошла два года назад недалеко отсюда? Прямо за воротами территории предприятия?

– За воротами? – Соболев внимательно посмотрел на Гурова. – Да, я сразу вспомнил тот случай, когда был убит начальник службы безопасности предприятия. Кириллов, кажется. Я тогда тоже вместе со следователем работал по этому делу. Агрохолдинг расположен на моей оперативной зоне, вот и…

– И ты доложил следователю Измайловой о своих воспоминаниях и довел до нее свои соображения, – продолжил за него Крячко.

– Да, я высказал ей свое мнение, но Екатерина Михайловна решила иначе. Она считала, что связь слишком сложная и нереальная – два года прошло. Что надо досконально разобраться с этим преступлением, а если появится связь с прошлым, вот тогда придется и его изучать.

– Ясно, – усмехнулся Стас. – Значит, Екатерине Михайловне ничего пока не видится. Ладно. Она следователь-то толковая?

– Очень толковая, несмотря на молодость. Она расследовала такие дела, что…

– Стоп, стоп! – поднял руку Гуров и, бросив взгляд на Крячко, чуть осуждающе покачал головой.

Парень так яро стал защищать следователя, что невольно закралось подозрение: или у них с Измайловой сложились личные отношения, или Соболев влюблен в женщину, и она для него самая лучшая. Крячко поймал взгляд напарника и с усмешкой кивнул. Гуров начал задавать вопросы, стараясь формулировать их коротко и четко. Так проще вернуть разговор с оперативником в рабочее русло и помочь ему сосредоточиться. Описание места преступления Лев видел, положение тела, относительно местности, тоже видел на схеме. Сейчас его интересовало то, что не вошло в протокол осмотра места преступления.

– Вы уверены, что веревка, которую вы передали экспертам, использовалась убийцей Кириллова?

– Конечно, ведь они нашли на его шее в ссадине микрочастицы материала и на веревке частицы эпидермиса кожи Кириллова, – уверенно ответил Соболев.

– Нет, Саша, – остановил его Лев. – Эксперты только подтвердили, что ваше подозрение оказалось обоснованным. А почему вы тогда, там, на местности, решили, что веревка использовалась убийцей?

– Она валялась рядом с телом. Бросилось в глаза, что на конце веревки сделана петля, что ширина ее как раз такая, что можно накинуть на голову жертве. И еще. Я просто представил, как тело тащили по земле за руку и за воротник куртки. Потом тащивший человек остановился, бросил тело, снял с шеи петлю и отбросил в строну. Вправо. Мне показалось, что именно так и должна была выглядеть веревочная петля, которую только что сняли с шеи жертвы и отбросили. И расстояние такое, когда небрежно отбрасывают.

– Зачем он снял петлю, если дело было сделано, жертва мертва? – задал вопрос Крячко. – Убил, ну и ушел бы, бросив тело. Зачем снимать? Тебе не показалось это странным?

– Нет, тогда не показалось, а сейчас, после ваших слов, действительно кажется, – задумчиво ответил Соболев.

Примерно с час Гуров и Крячко задавали ему уточняющие вопросы, пытались заставить вспомнить еще какие-то детали с места убийства Кириллова, но ничего нового или интересного оперативник им не рассказал. И ничего похожего в этих двух преступлениях он тоже не видел, кроме того, что жертвы работали на одном предприятии. Кириллова дождались у его машины поздно вечером и ударили дважды ножом в грудь. Аграновича застрелили утром, когда он ехал на своей машине на работу. Каким-то образом заставили его остановить машину на дороге, ведущей с трассы к производственному комплексу, опустить боковое стекло и просто выстрелили дважды из пистолета с глушителем. В горло и в голову. В первом случае явно действовал дилетант, во втором – профессиональный киллер или просто хорошо подготовленный, опытный, хладнокровный человек.

– Скажите, Саша, проводилась проверка возможной связи убийства с профессиональной деятельностью Кириллова?

– Конечно, товарищ полковник! – встрепенулся Соболев. – Мы и агентуру подключили, и подчиненных Кириллова перетрясли всех, с людьми плотно поработали. Но никаких трений или проблем, из-за которых ему могли бы угрожать, хотели бы устранить его, не нашли. Он в тот момент ни на кого не «наезжал», не пресекал никаких хищений с предприятия, не удалось зафиксировать проблем предприятия с законом или криминальными кругами. Кириллов на момент гибели вообще в должности проработал всего четыре месяца. Не успел бы он никого на чистую воду вывести или впутаться в какие-то криминальные дела на заводе, если бы такие и были. Я тогда высказал предположение, что его могли убить за какие-то прошлые дела. Но и эта версия не подтвердилась.

– Не подтвердилась? – удивленно переспросил Крячко. – Его мог убить каждый из преступников, кого он поймал, раскрывая дела и передавая их в руки правосудия. Каждый, получивший срок, мог иметь желание отомстить оперу, который его вычислил, доказал его вину, нашел улики.

– Честно говоря, мне велели тогда не отвлекаться. Мое руководство сказало, что этой проверкой займутся в том отделении полиции, в котором до последнего работал Кириллов. Я имел в виду только то, что они ничего не нашли. Так мне сказали.

– Хорошо, это мы проверим, – кивнул Гуров и сделал себе пометку в блокноте, чтобы связаться с отделением полиции, в котором работал Кириллов.

Когда они отпустили Соболева, Крячко подошел к небольшому столику у окна и включил электрический чайник.

– Есть одна мыслишка, – сказал он, доставая из шкафчика чашки, сахар, печенье. – Кириллова могли убрать еще по одной причине. И причина эта – внутри холдинга.

– Любопытно, – внимательно посмотрел на него Гуров.

Крячко всегда отличался своеобразным мышлением и порой выдавал такие неожиданные гипотезы, что ставил в тупик многих опытных оперативников. Надо отдать должное, часто он оказывался прав.

– Кириллов мог мешать кому-то тем, что делал что-то не то. Или не делал, и этим тоже мешал кому-то. Его могли убить не за что-то, а для чего-то. Чтобы посадить на это место человека, который был бы послушен, являлся бы соучастником какого-то криминального действа, как сказал бы театрал. На его место нужен был другой человек, вот место и освободили. Радикальным способом, убив при этом сразу нескольких «зайцев». Смотри: Кириллов неугоден по причине своей патологической честности и несклонности к криминалу. Раз! Второе, если уволить его по какой-то надуманной причине, всегда останется место сомнениям, а не успел ли честный Кириллов что-то заподозрить, что-то пронюхать? Обиженный увольнением, он станет копать, подключит старых друзей в МВД. И третье! Если криминальный бизнес, который где-то здесь явно имеет место быть, рухнет, «засветится» перед прокуратурой, полицией, то всегда можно что-то важное свалить на мертвого Кириллова. Ему не оправдаться – его нет в живых.

– Хм, интересная мысль. – Гуров потянулся, хрустнув пальцами. – Не скажу, что очень свежая, но есть в ней одно золотое зернышко, Стас. Если ты прав, то начало какой-то незаконной деятельности относится как раз ко времени гибели Кириллова. Остается только порыться и понять, что именно происходило, какие следы этого процесса сохранились, какие признаки можно найти. Например, заработала или только закупалась какая-то технологическая линия, закупалось ли какое-то новое или особенное сырье, появились ли новые партнеры, через которых проходили серьезные финансовые потоки, а может, появился новый учредитель в составе прежнего состава. Тогда холдинг должен был пройти процедуру переоформления учредительных документов. А этот процесс не спрячешь.

– Набросал уже план действий, – засмеялся Стас и стал наливать в чашки чай. – Ладно, будем работать в этом направлении. Узнаю, что там следователь Измайлова успела нарыть. Кстати, я решил присмотреться к новому начальнику службы безопасности, который сменил на этом посту Кириллова.

– Кто таков? – оживился Гуров.

– Очень много интересного я узнал. Как раз хотел с тобой сегодня поделиться. Но начну по порядку. Это некий Владимир Курносов, бывший подполковник полиции. Всю жизнь кантовался в службах профилактики, в последние годы работал в штабе полка ППС.

– Ничего удивительного, – пожал плечами Лев. – Штабные работники обзаводятся такими мощными связями, что оперативникам и не снилось. Ему на должности начальника службы безопасности легче решать вопросы со сторонними организациями, да и охранные мероприятия проводятся на больших предприятиях по схожему с работой патрульно-постовой службы принципу.

– А я еще и не начал тебя удивлять, – отхлебывая чай, заявил Крячко. – Но теперь начну. Курносов хорошо знал Кириллова. Более того, они жили в соседних домах. И даже их дочери дружили. Это все результаты оперативной установки по месту жительства.

– Дочери? У Кириллова есть дочь? Нигде в материалах уголовного дела ни слова о ней, ни в одном протоколе допроса. Даже дома, когда мы были у его вдовы, я не заметил признаков другого живущего там человека.

– Ну, вот так следствие велось, – развел руками Стас.

Гуров посмотрел на часы. Звонить Орлову и спрашивать его, знал ли он, что у Кириллова есть дочь, было поздновато.

После того как возбуждено уголовное дело по факту того или иного преступления, по нему работают два человека: следователь, которому непосредственно передано дело для расследования, и оперативник уголовного розыска, чаще тот, на чьей оперативной зоне совершено преступление, или просто назначенный руководством. Оперативник не только выполняет поручения следователя, но и занимается оперативным розыском, если преступник неизвестен, или известен, но не найден, объявлен в розыск. Не всегда оперативник подчиняется следователю. Его оперативная работа не подлежит разглашению, а оперативные данные, которыми сотрудник уголовного розыска может располагать, к уголовному делу никак не подшиваются и никак в нем не отражаются. Никто не имеет права заставить сотрудника уголовного розыска разгласить источник оперативных сведений. И, тем более, разгласить эти сведения, если он не считает это необходимым или своевременным.

Саша Соболев приехал к агрохолдингу в половине двенадцатого ночи. Остановив такси на центральной улице села Демидово, старший лейтенант прошел немного по улице до мало освещенного участка, а потом прибавил шагу и, перемахнув через забор заброшенного огородного участка, побежал к лесу. Спотыкаясь и путаясь ногами в густой траве, Соболев все же выбрался на проселочную дорогу, которая вдоль опушки леса вела к производственным цехам молочного комбината. Здесь он перешел на шаг, постоянно озираясь по сторонам.

Следователь Екатерина Михайловна, в которую Сашка был влюблен вот уже целых две недели, дала ему задание проверить, куда вывозят с территории завода бракованную продукцию и где ее утилизируют. Собственно, как таковой бракованной продукции на молочном комбинате почти не было. Молоко, которое потеряло свои качества и не годилось для производства, сливали в местную канализацию. Здесь сточные воды проходили многоступенчатую очистку, а затем частично сбрасывались в речку Сороку, а частично возвращались на предприятие в виде технической воды. Был производственный мусор, были какие-то отходы производства. Иногда выбрасывались испортившиеся или неудавшиеся, не соответствующие ГОСТу головки сыра, другие отходы. Руководство агрохолдинга заявляло, что все отходы, которые не требуют специальной утилизации, вывозятся на местную свалку – сертифицированный мусорный полигон.

Сомнения зародились на прошлой неделе, когда нашелся свидетель, заявивший, что с комбината по ночам ходят иногда на свалку машины. Зачем вывозить мусор и отходы по ночам, если это можно делать и в рабочее время. Тем более что за ночные рейсы водителям платить приходилось бы больше. Получив задание, Соболев продумал весь ход своей операции довольно основательно. Он запасся биноклем ночного видения, а свою старенькую отцовскую «Ниву» три ночи назад отогнал к сторожке садоводческого товарищества. Эту машину уже хорошо знали в охране холдинга, наверняка знали и преступники, поэтому подъезжать на ней к карьеру было опасно.

«А Екатерина Михайловна – молодец», – мысленно произнес Сашка и снова оглянулся по сторонам. Оглядываться надо было обязательно. Любой случайный человек в этом месте, да еще ночью, – это не просто угроза лично Соболеву, это угроза срыва всей операции. А Измайлова в его понимании была молодец, потому что очень искусно скрывала во время проведения следственных мероприятий свой интерес к продукции агрохолдинга. Все ее гласные проверки касались лишь финансовых вопросов и трений между собственниками. А их было всего двое: сам Агранович и его младший партнер Финогенов, владевший всего тридцатью процентами активов, который занимался каким-то проектом на Дальнем Востоке и уже второй месяц мотался между Владивостоком и Японией. Допросить его сотрудникам местных следственных органов, даже по поручению из Москвы, пока не получалось. И смысла в этом, по большому счету, как понимал Соболев, было немного. Не те масштабы у господина Финогенова.

«Нельзя мне «засветиться» с нашим интересом к свалке, пока никак нельзя», – твердил себе Сашка и быстро шел по краю грунтовой дороги, готовый при малейшей опасности юркнуть в кусты. Остановившись в сотне метров от старого, выработанного песчаного карьера, в котором и был устроен мусорный полигон, он послюнявил палец и поднял его над головой. Порядок, ветер дул со стороны карьера в его сторону. Сейчас это важно было потому, что Соболева могли учуять собаки, которые жили на свалке.