Река, что помнит

– Тогда хотя бы время, – Антон посмотрел на часы. Стрелки стояли.

Они вернулись к лагерю. Туман стал плотнее, и тропа, по которой они пришли, исчезла.

На месте следов – ровный снег.

Илья нервно засмеялся:

– Отлично. Теперь она решила стереть нас.

– Она? – спросила Елена.

– Да. Место. Эта… деревня, река, всё одно и то же.

Мария тихо сказала:

– Она не стирает. Она вспоминает.

Вечером они развели костёр.

Антон сидел напротив Марии. Между ними – огонь, над огнём – туман.

– Ты ведь знала, что так будет, – сказал он.

– Не знала. Чувствовала.

– Почему не сказала?

– Ты бы всё равно поехал.

Он кивнул. Это было правдой.

Майкл читал вслух из своей тетради:

– «Некоторые места не принадлежат времени. Они существуют только тогда, когда на них смотрят.»

Илья усмехнулся: – Поэзия.

– Нет. Это предупреждение.

Мария посмотрела на реку.

– Она смотрит на нас.

Антон не стал спорить. Он видел, как в черноте воды отражаются их лица – и между ними – чужое.

Ночь пришла быстро. Туман лег на землю плотным слоем, и казалось, что огонь костра горит внутри стеклянного колпака. Деревья вокруг терялись, звуки глохли. Мария сидела, обняв колени, слушала, как потрескивают дрова. Напротив – Антон. Он писал в блокнот, но карандаш дрожал в пальцах.

Илья ушёл проверять камеры. Елена возилась с приборами, пытаясь поймать хоть какой‑то сигнал. Майкл стоял у воды, неподвижный, как тень. В его руках отражался свет пламени, и лицо казалось чужим.

– Не нравится мне это место, – сказала Елена. – Слишком тихо. Даже птиц нет.

– Они просто не поют ночью, – ответил Илья, возвращаясь. – Камеры включил.

Мария подняла голову:

– Ты уверен, что они пишут?

– Да. – Он улыбнулся, но улыбка была натянутой. – Проверим утром.

Антон закрыл блокнот.

– Нужно дежурство. Двое не спят.

– Я останусь, – сказала Мария. – Ты и без меня не уснёшь.

Он кивнул. Остальные легли в палатки. Огонь стал меньше, языки пламени шевелились, как дыхание.

Долго они молчали. Потом Мария спросила:

– Ты думаешь, мы действительно можем найти то, что ищем?

– Не знаю. Но если не попробуем, будем искать всю жизнь.

– Ты всегда был таким?

– Каким?

– Тем, кто идёт туда, куда нельзя.

Он усмехнулся:

– Наверное, да. Мама говорила, что я родился с вопросом на губах.

– А твоя мама… она знала про то, что ты услышал в шахте?

Антон посмотрел на неё. В свете костра глаза Марии казались янтарными.

– Она знала многое. Иногда слишком.

– Ты скучаешь по ней?

– С каждым днём.

Тишина снова опустилась. Из‑за тумана доносился слабый звон, как будто кто‑то касался металла пальцем.

Мария вздрогнула:

– Опять звон.

– Это эхо.

– Нет. Это зов.

Она закрыла глаза, и воображение нарисовало реку, тянущуюся под снегом. Вода шептала: иди.

Антон смотрел на неё и вдруг понял, что боится не реки, а того, что видит в её лице – спокойное ожидание, словно она уже знает исход.

Вдруг из‑за деревьев послышался треск. Антон схватил фонарь, направил в сторону шума. Луч выхватил фигуру – на мгновение, прежде чем та исчезла. Человеческий силуэт, высокий, с опущенной головой.

– Кто здесь?! – крикнул он.

Ответа не было. Только эхо, повторившее его слова с задержкой.

Мария встала, подошла ближе к воде.

– Не иди, – сказал он, – подожди.

Но она уже смотрела в реку. Поверхность дрожала, и в ней отражались не они, а пятеро других людей, стоящих точно так же, но лиц не видно.

Антон шагнул к ней, схватил за руку. Кожа холодная, как лёд.

– Пойдём в палатку.

– Они здесь, – прошептала она. – Все, кто был до нас.

Он потянул её к костру. Пламя вспыхнуло, освещая лица остальных – все вышли. Майкл держал камеру, но объектив был направлен в землю.

– Я видел, – сказал он. – Они стоят между деревьев.

– Кто?

– Те, кого нет.

Елена включила фонарь. Лучи света упирались в туман, отражались от невидимого, словно от стекла.

– Смотри! – воскликнула она. – Воздух движется.

Туман поднимался, заворачиваясь спиралью. Внутри что‑то светилось.

Антон почувствовал жар на лице, но это был не огонь. Воздух вокруг стал вибрировать, и из‑под земли донёсся низкий гул.

Майкл закричал:

– Отключите всё! Это резонанс!

Фонари погасли один за другим. Остался только огонь костра. Он вдруг вспыхнул ярче, превращаясь в столб света, и на мгновение все увидели чью‑то фигуру – женщину в старинном платье, волосы как водоросли, глаза чёрные, без зрачков. Она стояла на воде.

Мария упала на колени.

– Это она, – сказала она. – Река.

Фигура исчезла, и вместе с ней погас огонь.

В темноте слышалось только дыхание. Кто‑то плакал – Елена. Антон нащупал спички, чиркнул. Свет мелькнул, осветил лагерь. Илья стоял, глядя в пустоту. Лицо белое, губы дрожат.

– Что ты видел? – спросил Антон.

– Себя, – ответил тот. – Но старше. И за мной – она.

Мария подняла голову. На её щеке блестела капля воды.

– Она не хочет нас убить, – сказала она. – Она хочет, чтобы мы остались.

Утро пришло без света. Туман не рассеялся, только стал гуще, и солнце стояло где‑то за его плотной завесой, как тусклая лампа за занавесом. В лагере царила тишина. Огонь погас, палатки покрылись инеем. Антон вышел первым. Воздух пах гарью и влажной землёй. Он сделал несколько шагов к реке – и остановился. На снегу не было следов. Вечером их было пятеро. Теперь палатка Ильи стояла открытой, а внутри – пусто. Камера лежала у входа, объектив разбит, лента вымотана. На ней – чёрная полоса, будто кто‑то провёл по плёнке огнём.

– Илья! – позвал Антон. Голос ушёл в туман и не вернулся эхом.

Мария вышла из палатки, кутаясь в куртку. – Что случилось?

– Он исчез.