Сновидец

– Превосходно… просто превосходно… – продолжал писать Манчини.

Так они обошли все двери на втором этаже, и шарлатан записал всё, что ему сказал Нандор.

– Ну, – не выдержал юноша. – Что вы теперь скажете? Я смогу когда-нибудь вылечиться?

– Мне всё ещё трудно сказать наверняка, – наморщил лоб Манчини, – но мне кажется, что всё не так плохо, как я сначала подумал. Да, всё очевидно небезнадёжно, но мне нужно ещё немного подумать и свериться со своими научными книгами. Кстати, я совершенно забыл вам сказать, я странствующий учёный.

– Не может быть! – ахнул Нандор.

– Именно так, – важно кивнул аферист.

– А что вы изучаете, – вежливо поинтересовался юноша, который никогда не видел учёных.

– Ineptias et Ventus*** – вновь перешёл на скверную латынь Манчини. – Словом, это трудно объяснить несведущему человеку, но уверяю вас, это очень, очень важная наука… А теперь, юноша, давайте дождёмся утра, а там я вынесу окончательный вердикт.

Манчини уселся на свою кровать и принялся сосредоточенно листать Робинзона Крузо, делая вид, что он изучает важный научный труд, а юноша, боясь помешать большому учёному, терпеливо ждал его приговора, не рискуя даже пошевелиться.

Когда рассвело и постояльцы проснулись, Манчини под благовидным предлогом вышел в коридор и за несколько медных монет узнал, что снилось каждому из них. Выяснилось, что их соседу снился большой праздник с множеством яств, главным из которых был огромный фаршированный бык. В следующей комнате ночевал старик, которому всю ночь снилось его детство и первый крупный улов, а его соседке за стеной, молодой женщине, во сне привиделась её будущая свадьба. Чем больше Манчини слушал рассказы постояльцев, тем шире становилась его улыбка. В конце концов, опросив всех и убедившись, что Нандор нигде не ошибся, он поспешил обратно в свою комнату. На пороге он сбросил улыбку со своего лица и придал ему озабоченное выражение.

– Ну-с, друг мой, – сказал он, присаживаясь рядом с Нандором, – кажется, мне всё стало ясно.

Юношу вжал голову в плечи, предчувствуя дурные вести.

– Ваша болезнь быстро прогрессирует, – сокрушенно покачал головой Манчини. – Эх, если бы я повстречал вас всего на пару лет раньше, то вылечил бы вас в два счёта, но сейчас…

– Что же, совсем ничего нельзя сделать, – жалобно простонал Нандор. – Совсем, совсем?..

Манчини задумался, а затем позволил себе осторожную улыбку.

– Я не хотел бы внушать вам ложные надежды, мой друг, – отеческим тоном начал он, – но, на мой взгляд, несмотря на крайнюю запущенность вашего случая, я думаю, что кое-что всё же возможно предпринять…

– И вы возьметесь за это? – робко спросил юноша.

– Если вы этого хотите, – скромно потупил свой взор «учёный». – В конце концов, вы вправе распоряжаться своей судьбой самостоятельно, и я думаю, у вас ещё есть пара-тройка лет в запасе, после чего вам станет настолько плохо, что у вас из глаз пойдёт кровь, по всему телу выступит лишай, и вы умрёте в ужасных мучениях, крича и вырывая у себя волосы…

Похолодевший Нандор судорожно сглотнул и прохрипел:

– Умоляю!.. Помогите мне!.. Спасите!.. Прошу вас!.. Я на всё готов!..

– Ну, ну, не стоит так волноваться, – сказал Манчини, кладя ему на плечо руку. – Я с радостью возьмусь за ваше излечение. Признаюсь, что мне, как учёному, самому жутко интересно, выздоровеете ли вы или нет…

– Мне тоже очень интересно, – пробормотал перепуганный юноша. – Но вот только…

– Что, – насторожился аферист. – Что такое?

– У меня нет денег, – простодушно сообщил Нандор. – Последние медяки я истратил на ужин и на эту комнату. Но я мастер на все руки и могу делать любую работу, какую вы скажете!

– Не волнуйтесь насчёт денег, – великодушно улыбнулся Манчини. – Я уже говорил, что не возьму с вас ни гроша. Более того, ваш случай так заинтересовал меня, что я сам готов платить вам скажем… по одной серебряной монете в день. При условии, что вы будете во всём меня слушаться. Согласны?

– По целой серебряной монете каждый день?! – не поверил своим ушам Нандор, который прежде зарабатывал не более четырёх монет за целый месяц. – И вы будете меня лечить? Конечно же, я согласен!

– Вот и отлично, – потёр руки Манчини,. – Тогда нам нужно срочно собираться и отправляться в путь. Дело в том, что мои учёные труды не дают покоя различным завистникам и клеветникам… Они из кожи вон лезут, чтобы опорочить моё честное имя и объявить меня шарлатаном и аферистом, коими, уверяю вас, они сами и являются. Печально, что мне, человеку, единственным желанием которого является скромное служение науке, приходится скрываться, точно вору, и постоянно жить под угрозой разоблачения…

– Но это ужасно! – возмутился Нандор. – Неужели на них нет никакой управы?

– Увы, мой юный друг, – снисходительно улыбнулся Сальвадор, – эти люди слишком влиятельны и не остановятся ни перед чем, лишь бы втоптать моё доброе имя в грязь и присвоить себе мои достижения. Их ищейки непрерывно преследуют меня, стремясь упрятать в тюрьму по ложному обвинению, так что я вынужден постоянно переезжать с места на место и жить под чужими именами. Увы, такова жизнь, друг мой, такова жизнь…

Манчини грустно вздохнул и начал собирать вещи.

– И сколько же так будет продолжаться? – спросил юноша. – Неужели всегда?!

– Боюсь что так, – ответил Сальвадор. – В противном случае, мне нужно отречься от науки, которой я посвятил всю свою жизнь, но для меня это подобно смерти. Нет, уж лучше я буду скитаться и скромно трудиться во благо Человечества, всеми гонимый и порицаемый, чем соглашусь на это!

Нандор застыл, поражённый благородством учёного и про себя решил, что никогда не оставит его в беде и будет служить ему верой и правдой.

Они быстро собрали свои вещи, расплатились с трактирщиком и покинули таверну, взяв курс на столицу соседнего королевства, что лежало в нескольких днях пути.

– Вперёд, друг мой, – приговаривал Манчини, весело размахивая своим саквояжем. – Вскоре я покажу вам такие чудеса науки, что вы рот разинете от удивления!

– Мне бы просто выздороветь и всё, – робко бормотал Нандор.

– О, не беспокойтесь, юноша, – смеялся Манчини. – Я чувствую, что у нас всё сложится просто превосходно! Более чем превосходно!

*– Magnum Ranam Viridis (лат.) – Большие зелёные лягушки

** – Tibialia et Braccis (лат.) – Носки и панталоны

*** – Ineptias et Ventus (лат.) – Глупости и ветер

Глава 4

– Я должен показать вас нескольким моим знакомым, крупным научным светилам, – говорил Манчини по пути в столицу. – Уверен, они могут дать нам весьма ценные советы, но вот беда, все они очень известные люди, и мне бы не хотелось навлечь на их головы гнев тех, кто преследует меня.

– Что же нам делать? – интересовался Нандор.

– Нам придётся пойти на небольшую хитрость, – ответил Манчини. – Хоть любое притворство и обман мне совершенно не по душе, но, боюсь, другого выбора у нас просто нет. Так что прошу вас, друг мой, ничему не удивляйтесь и будьте готовы сыграть небольшую роль в грядущем спектакле. Помните, мои коварные недруги не дремлют, поэтому всегда держите свой язык за зубами, строго следуйте всем моим указаниям, и я обещаю, что вы скоро абсолютно исцелитесь. По рукам?

– По рукам! – легко согласился Нандор, а про себя подумал:

«Что ни сделаешь ради своего здоровья и ради хорошего товарища?! Несчастного учёного все преследуют, а ведь он отличный малый. Он так заботится о благополучии своих друзей, что готов пойти на обман, хоть он ему и ненавистен. Ей богу, мы оба сделаем хорошее дело, поступив так, как предлагает мой друг…»

Опытный аферист без труда прочитал по лицу Нандора все его мысли и незаметно ухмыльнулся.

«Ей богу, этот парень просто сокровище! Он настолько же одарён, насколько и глуп!.. Это просто невероятная удача! Пожалуй, когда я стану родственником короля, я о возьму его к себе в замок… Садовником, к примеру…»

Но вслух Манчини, конечно же, сказал совершенно другое.

– Мой милый друг, скажу вам прямо – вы настолько же отважны, насколько и мудры. Это просто невероятно, увидеть, как в наше непростое время обе эти редчайшие добродетели уживаются в душе одного молодого человека. Я преклоняюсь перед вами и благодарю бога за то, что он послал мне такого спутника в дни тревог и испытаний. Спасибо, мой славный Нандор. Ваша помощь будет для меня в буквальном смысле неоценима…