Дикий

– Нет, я не против. Как будто у меня выбор есть, – неуверенно буркнул я.

– Но в будущем я переспрошу. – Сделал паузу. – И не болтай лишнего, не расплатишься! На станции скажешь, что ничего не помнишь. Расскажешь всю свою жизнь, можешь не скрывать ничего, вышел из дома, очнулся только что в белых стенах, ничего не видел, ни с кем не говорил. Мы иногда подкидываем на станции спасенных, поэтому поверят. Нет, конечно, вопросы будут задавать, все-таки мы редкие гости. Удачи, хуман!

– И вам удачи! – ответил на автомате.

Глава 2

Стол меня уже привычно освободил, и появился небольшой коридорчик, метра три в длину, по которому я подошел к металлической двери, которая с шипением открылась. И за ней уже шел коридор, облицованный серым пластиком, с тускло светящимися панелями, или, может, я просто привык к яркому свету на корабле сполотов, поэтому кажется все тускло. Причем тут были тени, в отличие от корабля сполотов, где светился воздух, не оставляя теней. Да и панели тут видали лучшие времена – там скол, там трещина, можно подумать, назад на Землю вернули. Пройдя коридорчик, я подошел к стойке с вертушкой, как на земной проходной, за которой стоял обычный человек в необычном комбинезоне серо-голубого цвета.

– Здравствуйте, – сказал я.

– Эшытыр, быр быр быр, быр?

Тут я почувствовал себя гостем из Средней Азии. Сначала я тупо пялился, потом, когда человек начал повышать голос, я начал кивать: да, да.

Он что-то спрашивал, что-то «быр быр». Ну, думаю, что-то типа «выпирает». Я машу: «В-выпирает, выпирает». «А тут – ровно». Я: «Да-да, ровно выпирает».

Тут даже заулыбался своим мыслям.

Человеку явно это надоело, он махнул рукой, и из-за конторки вышел комитет по встрече, двое в броне тех же расцветок, что и комбинезон стоящего за стойкой. Броню я ожидал увидеть немного потолще. А была всего пара нашлепок на комбинезон, что-то типа бронежилета, налокотников и поножей, все начищено до блеска. Но не металлического блеска, а как бы новогоднего дождя. Но не так, как у греческих гоплитов, а как-то футуристично, что ли.

Двое из ларца, ничего не говоря, махнули мне рукой, чтоб я шел вперед. Ну а я что? Пошел. Шли недолго, коридор расширился в улицу, нормальную улицу, не большой коридор космической базы с трубами и коробами, где могли бы лазить чужие, а обычную улицу, где были построены пятиэтажки, очень плотно друг к другу, правда. В узких промежутках между домами, в два-три метра шириной, росли деревья или были газончики. Сверху было хоть низкое, но небо! Солнца видно не было, но небо лучилось, как будто солнце где-то за соседней пятиэтажкой. Улица с довольно оживленным движением, причем понизу шли пешком вроде обычные люди, про многих, конечно, можно было сказать, что не с Земли. То лицо было как будто сплюснуто сверху вниз, другие выделялись, наоборот, слишком высоким лбом либо массивным подбородком, куда массивнее, чем в американских комиксах. Одежда вообще в ступор вводила. От средневековых мешков с завязками до одеяний секс-шопа, в которых на улице на Земле можно было показаться, лишь проиграв в карты. Большинство же было одето в комбинезоны. А над головами пестрой толпы, где-то на высоте третьего этажа, летала куча машин, гравиплатформ или еще чего. Я остановился, задрав голову, – тут же не совсем дружественный толчок в спину с непонятным бла-бла и смехом сзади. У газона было припарковано транспортное средство, похожее на наш минивен каких-нибудь секретных спецслужб. Само собой, с тонированными окнами, только окна были как у вертолета и сверху и снизу, ну, разумеется, авто было без колес. Я понял – мне туда.

Меня проводили к задней дверке, так же как у нас в милицейском бобике, заднее отделение с парой лавочек по бокам и без окон. Единственное отличие – двери не распашные, а часть двери заехала в другую дверь. Только расположился, как дверь закрылась, и все – движения нет, звуков нет, не понял, зачем меня тут закрыли и стоим. Я так подумал, еще одного бедолагу ждем.

Тут дверь раскрылась, мои провожатые молча махнули на выход. Оба-на, а улица-то другая, шире, да и стекол больше в пятиэтажках. Зашли в первую, тут такой же коридор, как и встретил меня на станции. Ну, почти такой же, тут только арки дверей нарисованы, а, нет, не нарисованы. При подходе одна дверь разошлась, за ней оказалась кабина лифта, с диванчиками, над дверью крест-накрест стояли символы, они тут же тронулись, сначала вбок, потом вверх. Я так понял: лифт может ездить по станции в любом направлении. Я сразу задумался, для чего меня сначала везли в минивене, могли же сразу в лифте, конспираторы фиговы. Двое из ларца молчали, символы над дверью летели сплошной лентой.

Минут через десять символы замедлили свой бег и остановились, двери раскрылись. Мы вышли, и сразу напротив двери раскрылись, впуская нас в кабинет, вернее, прихожую. За столом-стойкой сидел робот, не андроид – сделанный под человека, а именно робот, с круглой головой и нарисованными двумя глазами. Робот что-то сказал, и мои провожатые, показывая на диванчик, усадили меня, потом сели сами.

Минуты через три из кабинета вышел качок с красной кожей, одетый в комбинезон с короткими рукавами. Прошел мимо нас, кивнув моим сопровождающим. Я тут же заметил, что жесты у нас похожи, значит, не зная языка, можно изъясниться… наверное. Хотя мне должны ментально язык внушить, ладно, посмотрим. Тут как раз робот что-то буркнул, и мы зашли в кабинет. За столом сидел крепкий мужчина лет пятидесяти. Он о чем-то переговорил с сопровождающими, достал из шкафа коробочку, вынул из нее черную горошину и дал ее мне. Ага, я же начитался фантастики, знаю, это переводчик, нужно засунуть его в ухо. И, не дожидаясь команды, решил блеснуть умом, засунул горошину в ухо. Начальник за столом сначала опешил, потом заржал. Сопровождающие поддержали. Я понял, что только что опустил мнение о моем интеллекте ниже плинтуса. Но я был неправ, я ошибся в своих возможностях. Следующими действиями я смог опуститься ниже дна. Под смех я вынул горошину из уха, начальник, посмеявшись, показал рукой, что подносит ко рту щепоть. Ну, я недолго думая закинул горошину в рот. Взрыв хохота, начальник покраснел, сипел, не мог выговорить ни слова, только рукой махал. Сопровождающие согнулись пополам, держась за животы. Медленно вынув горошину изо рта, подождал, пока просмеются.

Про себя подумал, что о таком дебиле будут долго сказки рассказывать сослуживцам. Наконец просмеявшись, он опять поднес щепоть ко рту и сказал «бла-бла-бла». Я, точно копируя его действия, повторил «бла бла бла». Приятный женский голос с потолка сказал что-то. Опять взрыв хохота, начальник замахал руками. Опять поднеся щепоть ко рту, произнес «бла-бла». Я поднес горошину ко рту и молча уставился на него, он опять: «бла-бла». Ну, я как в микрофон выдал: «Раз, раз». Женский голос под потолком что-то затараторил, я так понял – на разных языках, начальник вращал кистью руки, типа давай еще. Тут до меня дошло:

– А, тут говорить надо, это микрофон?

Голос сверху вдруг выдал:

– Русский язык, вы говорите по-русски?

Я даже опешил немного:

– Да, говорю.

Тут сопровождающий отнял у меня горошину, упаковал в коробочку и убрал в шкаф.

Начальник что-то сказал. И голос сверху перевел:

– Ты откуда такой недоразвитый?

Немного обидно, конечно, вопрос прозвучал, но он – начальник, я – дурак. Тем более, зачем им микрофоны отдельные? Сами недоразвитые, на Земле и то их уже не видно.

– Планета Гео?

– Не, не Гео, Земля. – Хотя что-то знакомое, точно – география, геометрия, с греческого, насколько помню, название.

Начальник что-то хмыкнул, уставился в стену за мной, я обернулся, на стене ничего не было. А, наверное, он перед глазами карту видит.

– Вот это тебя занесло. Ладно, ты и так много моего времени потратил. Как попал к сполотам на корабль?

– Я не знаю. Вышел на улицу в туалет, – даже не соврал я. – Очнулся – белые стены кругом, потом открылся коридор, и я у вас… А кстати, где я?

– Ты на пустотной станции баронства Адайя.

– А как же небо?

– Хватит вопросов, мне тебя оформлять еще. Имя?

– Алексей…

– Стоп, тут такое никто не выговорит, у вас, у диких, язык зубодробительный, тут у нас принято – одна буква в имени, у кого язык Содружества не родной.

– Не понял, «а», что ли?

Тут на меня опять посмотрели как на идиота.

– Не звук, а буква, «ал» или «ксей», к примеру. А, – махнув на меня рукой, – имя будет Митс, пойдет? Фамилия будет Гео.

Я молча кивнул головой. Но, видимо, это даже не требовалось, похоже, я себя зарекомендовал уже недалеким, да что там недалеким, прямо скажем, дебилом. И отношение ко мне тут выстраивают уже как с очень глупым.

У них, похоже, как в греческом алфавите, буквы – целые слова, типа альфы и омеги. А и ладно, я их больше не увижу все равно. Между тем зажужжало, и из стола вылезла карточка два на пять сантиметров. С моим трехмерным фото на одной половине, а на второй что-то написано.

– Если что-то будут спрашивать, последнюю строчку показывай, там язык указан, на котором ты говоришь, ну все, пока.

Я опешил:

– А куда идти? И что – вопросов больше не будет? Как у нас на планете жизнь? Достижения?

– Никому ваша жизнь и достижения не нужны, иди в лифт, там я настройки сделал, выйдешь, восьмая дверь направо, там соцслужба, пусть она с тобой разбирается. С интеллектом у тебя слабовато, но ты не переживай – и тебе работу подберут, все, давай иди.

Я хотел было возмутиться по поводу интеллекта, но молча развернулся, вышел из кабинета, пошел к двери лифта, мыслей воз. Что? Как? Куда? Сзади закрылись двери предбанника, а я даже не спросил, как лифт открыть. Подошел к лифту, вроде эта дверь. Дверь раскрылась, ага, кабинка знакомая. Сел на лавочку, меня понесло в какие-то дали.

Но по ощущениям сильно вниз. Тут до меня дошло, что во время всего путешествия я хоть и сидел на горшке, но по назначению не использовал, и, что называется, на клапан начинало давить.

Вот тут паника, куда, тут же замкнутые помещения, да лифт не едет, а если едет, как долго проедет. Как только открылись двери, рванул на выход. Народу здесь было куда больше, ну и понятно, от силовых структур лучше подальше держаться. Выскочив, я посмотрел – вправо коридор, посмотрел – влево коридор. Блин, куда бежать. Хотя давление придало смелости, и я решил спросить. Без разбору подскочил к пожилой паре, одетой в какие-то мешки, как на средневековых картинах, какие-то рубища или наволочки драные, сверху какие-то детские чепчики. Мужчина – хорошо выбритый, лет шестьдесят, и женщина того же возраста, только у мужика мешки в сине-красный цвет выкрашены, а у женщины в разные оттенки зеленого. Прическа у обоих закрыта чепчиками с рюшечками.

– Извините, где здесь туалет? – оба уставились на меня непонимающе, женщина что-то спросила: «быр-быр?»

Ну что мне оставалось делать? Я исполнил танец, держа руки на причинном месте. Женщина, с непониманием уставившись на меня, снова: