Старая переправа

Да, он находил какие-то вымоченные сумки с заплесневевшей одеждой, железные и деревянные запчасти разнообразных телег и механизмов, которые даже как дубинку использовать нельзя. Очень много было пустых консервных и стеклянных банок. Вообще эта местность нравилась Данилу, относительно безопасно, можно ночевать в вагоне. Много чего интересного вокруг разбросано. Но был один минус – ничего съестного. Даже в крестьянской телеге были только насаженные вилы, и больше ничего. Потаскавшись и с вилами, и с лопатой около часа, он запустил вилы подальше, ну тяжеловато таскать с собой лишний негабаритный груз. Но если не найдёт людей, пожалуй, сюда вернётся и сделает тут базу.

Попадалось тут и что-то интересное, в одном месте рядом со штанами и разбитым стеклом Данил нашёл бумажную книгу, размокший атлас автомобильных дорог. Но надписи были непонятны, а листы не все открывались. Но всё равно было любопытно посмотреть на карту из другого мира, хотя, если честно, она мало чем отличалась от земной. Те же дороги, те же города и сёла. Только печать сине-белая, а не цветная, и где обычно кружочки стояли, обозначая деревни, тут нарисованы звёздочки.

Ну и из полезного в одной сумке он нашёл массивную зажигалку на бензине. Зажигалка была выточена из бронзы довольно топорно. Бензин давно выветрился, оставив лишь запах, но колёсико исправно высекало сноп искр. Всё, больше ничего полезного он не нашёл, нет, конечно, банки и книгу перенёс в вагон, вдруг пригодится, может, и вернётся сюда.

Данил решил шагать дальше, по сторонам от дола тут было куда больше интересного. Но в доле была вода, и потому отдаляться от ручья он не спешил. Ручей по мере продвижения потихоньку расширялся, а потом зарос травой и заболотился. И теперь парню приходилось шагать по верху склона, так как внизу разрослась трава и продираться через неё было неудобно. Он топал уже часов шесть, и как-то неожиданно дол закончился, упёршись в речку.

Речка была метров восемьдесят в ширину, с высокими берегами, заросшими деревцами. Пробравшись до воды и кинув щепку в воду, путешественник понял, что находится не с той стороны дола, течение было в другую сторону, и теперь, чтобы идти вниз по течению, ему нужно было перейти на другую сторону дола. Только, как всегда, это было теперь проблемой, на дне дола протекала приличная речушка, и подходы к воде заросли болотной травой, так что воду не видно было. Это нужно опять возвращаться и переходить дол, где ручей не такой широкий. Хотя были варианты переплыть реку и идти по той стороне, или просто двигаться вверх по течению реки. Первый вариант был слишком рискованный, а второй имел меньше шансов найти человеческое жильё. А переплыть эту речушку Данил даже не рассматривал. Тут больше грязи, чем воды.

Он развернулся и протопал назад вдоль дола, с целью переправиться через него. Минут через сорок его победила лень. Зачем топать назад, когда можно просто пройти через дол? Да, травы полно, да, намочится, да, в грязи по уши будет, но не топать же шесть часов назад, потом шесть часов вперёд? Решено, и парень свернул вниз, продираясь сквозь траву. По склону двигаться было терпимо, а вот когда спустился до дна, трава стала уже по грудь, но мешала движению не сама растительность, а то, что ничего ни видно под ногами, да, кроме того, полчища комаров. Почва хоть и проминалась под ногами, но была ещё сухая.

Теперь пройти полкилометра по дну дола, и будет подъём. Данил поднял руки и лопату над головой и, словно ледокол, пошёл сквозь зелёное море.

– Что тут сложного, иди и… Б…ь!

Данил полетел носом в траву. Под травой лежал ствол дерева, и он, ударившись голенью, перелетел через него. Упал мягко, больше испугался. В высокой траве лежать было хорошо, прохладно, но нужно двигаться дальше. Махать перед собой лопатой, чтоб не стукнуться о ещё один ствол, было невозможно, лопата запутывалась как в верёвках. Вновь задрав лопату над головой, осторожно поднимая ступни и ощупывая дорогу перед собой, парень продолжал идти, опасаясь новых стволов.

– Ничего, нас им не… Б…ь!

Нога попала в какую-то траншею, и Данил, ожидая препятствия сверху, вновь полетел кубарем. На этот раз почти сразу вскочил, ничего не став говорить, просто, сжав зубы, попёр вперёд.

Третье, на что наступил искатель, было что-то мягкое, опомниться не успел, как ноги оплело кольцами и начало сдавливать, и самое страшное – кольца начали подниматься выше.

Змея. Вроде не слишком толстая, сантиметров десять-пятнадцать в диаметре. Длина вообще была непонятна. Но змея так удачно начала закидывать кольца, что Даня еле успел подставить руку, чтобы очередное кольцо не перехватило шею. Одна рука была прибинтована змеёй к туловищу. Тварь начала давить, сначала нежно, а потом пугающе. Паника чуть не захлестнула, но напор как-то остановился на этой силе и дальше не увеличивался. Змея была относительно мелкой, и парень оказался ей не под силу. Просто он наступил на неё, и она от испуга атаковала. Какие-то шансы у змеи, конечно, были. Но минимальные, и то если она удачно захватила бы шею. Но Данил этого не знал. И сейчас, бросив лопату, пытался свободной рукой достать складной ножик из кармана. Достал, только толку: он пару раз ударил каменное тело удава, бесполезно. Попытался зубами открыть лезвие. Но нож вылетел из рук, и парню пришлось изображать Самсона. Схватив какой-то конец змеи, начал с силой отрывать от себя. Получалось с трудом, но получалось, только вот он сам выдыхался, а змея нет. Оказывается, он тянул за хвост. Подтянул руку к груди, и кончик хвоста оказался перед ртом Данила. Силы у него были на исходе, и, не придумав ничего лучше, он сжал кончик хвоста зубами. Кольца моментально ослабли, и удав упал на землю и обиженно пытался уползти.

– Стоять!

Данил перехватил хвост в левую руку, подобрал лопату и попытался перерубить змею пополам, как корень. Зря он, конечно, это сделал, удар мало что разрубил, так, небольшой надрез сделал, а второй удар парень не успел сделать, удав закружился клубком и вновь оплёл его. Жертва нападения теперь не удержалась на ногах и упала, пытаясь обеими руками расслабить кольца. Крови из раны удава текло много, причём кровь была холодной, а может, просто вода выступала из мягкой подстилки. Данил вновь попытался повторить проделанное. Но не тут-то было, потому он просто переломил кончик хвоста. Кольца вновь упали. Парень подхватил лопату. Если удав уползёт, его уже не найти в траве. А пока он был в вытоптанном пятачке травы и стремился улизнуть. Вот теперь никаких рубок, только удар, чтоб череп разбить. Змея забилась в судорогах, второй удар сделать было невозможно. Просто удав катался, и попасть по нему было сложно, но Данил пару раз огрел его по тому, по чему достал. Удав ещё долго дергался. Тем временем парень, путаясь в траве, выкосил лопатой пятачок от травы побольше, чтобы на него не напали сородичи удава.

Наконец змея успокоилась. Добытый удав оказался маленьким, как так он его сразу не поборол? Да и весил килограммов тридцать от силы, а то и того меньше. Пару раз для профилактики стукнув его лопатой, Данил подобрал потерянный ножик и приступил к разделке. Хотя разделка – это громко сказано, отпилил половину, приподнял. Килограммов пятнадцать будет. Нет, не пойдёт, тяжеловато тащить, а холодильника нет. Отпилил ещё половину. Ну более или менее. Нужно спешить, до ночи обязательно следует перебраться на ту сторону, там и костерок разведёт, и жареного удава попробует. Вот только в рюкзак хвост удава не помещался, пришлось ещё резать на куски, как хворост. И выкидывать одну пустую банку из-под консервов. Жалко, конечно, было, но весь рюкзак и так был забит пустыми банками.

Море травы сменилось осокой, камышом и рогозом, последние два растения Данил до сих пор не знал, что есть что. Что всегда называлось камышом, благодаря интернету стало называться рогозом, и наоборот. Сейчас пробираясь сквозь эти заросли, хлюпая водой в кроссовках, путешественник невзлюбил только осоку, потому что порезался о её листья.

Наконец-то открылась чистая вода, ручеёк оказался куда шире, чем он предполагал. Метров двадцать в ширину, целая речушка. И приткнутый к берегу стоял не то подарок судьбы, не то её наказание – железный понтон.

Понтон был сварен из трёх труб почти метрового диаметра. Квадратный, шириной и длиной был около четырёх с половиной метров. Палубы почти не было, всего около метра у одного края было застелено досками, а остальное не то кто-то скрутить успел, не то наоборот – не успели до конца застелить, но весь понтон выглядел как три сваренные трубы. Данил, конечно, чуть не побежал в его сторону. Но осторожность взяла своё, более крупного удава он не переживёт.

Вот только одним концом понтон сидел на мели, и столкнуть несколько тонн железа в воду было проблематично. Но парень с таким положением уже сталкивался. Забежал на понтон, пытаясь не сверзнуться на круглых боках труб. Добрался до застеленной площадки, разделся и, спрыгнув в воду, начал качать понтон вправо-влево, а не вперёд-назад. И понтон освободился. Забравшись назад по наваренным скобам, запоздало подумал, что это было слишком рискованно, так опрометчиво прыгать в воду. Но зато у него сейчас имелось транспортное средство. Вышло бы только оно с этой речушки в большую реку. Если бы знал Данил, как сложно двигать этот понтон, то, наверное, плюнул бы и пошёл дальше, но уже втянулся, и не бросать же на полпути, да и речка наверняка будет за тем поворотом, ну или за следующим. Пешком же шёл через траву минут сорок, значит, где-то рядом речка.

В общем, до реки Данил с понтоном двигался два дня. Как это оказалось сложно, можно было судить по дырочкам на ремне, они закончились, и штаны начали спадать. Пришлось аккуратно ножом проделывать следующую, а потом ещё одну. Лишние килограммы веса просто улетучивались. Конечно, если грести лопатой как веслом, такая махина еле двигалась, сюда бы шест хорошо пошёл. Но такой длины шест тут был проблемой. Приходилось где-то дотягиваться до дна лопатой и, свесившись, отталкиваться от дна, а где-то грести. Да ещё появились хозяйственные нужды. Парень терял много времени на заготовку дров. Тут из воды кое-где торчали сухие коряги, и он, подгребая к ним, обламывал всё, что мог.

Хорошо, на понтоне трубы сварены между собой перевернутыми швеллерами, в которых можно было развести, как в мангале, костёр, и Данил там сразу жарил всё мясо удава. Точнее сказать, что-то сжёг, что-то недожаривал. В целом за два дня удав закончился. И парень очень пожалел, что не взял удава целиком, побоявшись, что он протухнет. Правда, в камышах он выловил плавающую банку консервов, банка была плоской и большой, больше килограмма. Один недочёт – банка была вздутой.

И вот сейчас, когда Данил сплавлялся вниз по реке, всего лишь к вечеру третьего дня вздутая банка консервов стала выглядеть совсем нестрашно. Нет, конечно, про ботулизм он слышал, но рассчитывал побороть бактерии, перекипятив содержимое консервы. Конечно, его действия были не верны. Страшны не бактерии, а токсин, который вырабатывали бактерии. Попросту говоря, консервированная еда пропитывалась ядом, и кипячение, скорей всего, его бы не спасло. Но он этого не знал, и уж очень хотелось кушать. Но его спасло то, что консервы были уж слишком просрочены.

Данил взял нож и смело воткнул в крышку, собираясь её открыть. Тухлый фонтан под давлением начал забрызгивать всё вокруг, включая парня, который успел только отвернуться и спасти лицо от попадания тухлых брызг. Но банка оказалась хитрее. Фонтан неожиданно пропал так же, как и начался, но лишь на секунду, видно какой-то кусочек заткнул проделанную дырку изнутри. Этого времени хватило, чтоб вновь увидеть, как давление внутри консервной банки выбило временную пробку, и фонтан со звуком «пр-пр-пыр» вновь начал забрызгивать всё вокруг. На этот раз лицо спрятать не удалось. Он что было силы зашвырнул банку как можно дальше. Банка, улетев в воду, закружилась на реактивной тяге, разбрызгивая содержимое.

Вот это было неприятно, маслянистые капли и тухлые кусочки рыбы заляпали всё в округе. Запах стоял такой, что, было бы чем выворачивать, Данила бы вывернуло. Отмывая весь оставшийся вечер себя и понтон, он твёрдо решил, что просроченные консервы есть точно не будет, каким бы голодным ни был. Правда, маркировка тут неизвестная, но всё равно не будет.

Вот только наступала ночь, а всю одежду «турист» постирал, поэтому решил потратить запас дров и разжечь костёр.

Понтон плыл по течению, посередине реки, не слишком быстро, но лучше, чем идти пешком, а главное, как показалось Данилу, безопаснее. Как вдруг раздался всплеск. Всякий звук теперь настораживал парня, и он заозирался. В свете костра в прозрачной воде показались спины рыбин. Точно! Он где-то читал, что какие-то аборигены так рыбачили: зажигали факел на лодке, на свет приплывала рыба, и они били её копьём. Эх, жалко, вилы все повыкидывал, ведь как знак был, возьми с собой, ан нет – тяжело тащить. А теперь у него нет копья.

Данил схватился за верную лопату, но спины были под водой. И сейчас попробовать оглушить – это только распугать. Нужно ждать, терпение, ещё раз терпение. Вот одна метровая спина показалась над водой, парень не выдержал и ударил. Рыбина дернулась и повернулась на бок. Он, отбросив лопату и чувство опасности, спрыгнул в воду, сразу обнимая рыбину и прижимая к груди. Нет, сейчас очнётся, уйдёт. Данил, прижимая к себе рыбину, тут же начал просовывать руку под жабры, надевая рыбину на предплечье, как на кукан. Только сейчас он понял, что идёт ко дну, и схватился свободной рукой за швеллер. Рыба очнулась и начала дергать, да так, что чуть руку не оторвала, но нет, он её уже не упустит. Потихоньку перебирая руками, подгадывая между рывками рыбы, подобрался к скобам. А вот подниматься было сложно, дополнительно килограммов семь, да ещё трепыхались. Всё предплечье уже было ободрано.

Вопль, который разносился по воде где-то дальше, придал сил, и горе-рыбак выскочил на узкую полоску досок. А вот дальше не легче, рыбу нужно было срочно умертвить. Был сплошной садизм и издевательство. Был бы ножик побольше, а так Данил натурально издевался, пытаясь добраться до мозга рыбы через глаз. Но снять с предплечья рыбину он не решался. Слишком узкая полоска досок на понтоне, одно неверное движение, и добыча уйдёт. Наконец-то рыбина затихла, и как раз угли прогорели.

Кстати, прогорели не только угли, прогорели носки и майка, лежащие слишком близко к костру. Носки определённо выкидывать, а в майке зияла дыра с кулак. Но ничего, зато есть что поесть. А можно ещё тонко ломтиками рыбу нарезать и сушить на солнце, отгоняя мух.

Данил сплавлялся по реке уже неделю. Неделя ничегонеделания… Изредка подплывал к берегам, набирая дров. Лопатой больше глушить рыбу не получалось. Но он изготовил что-то похожее на острогу, заточив кончик сухого шеста ножом; пытался обжечь на костре, но только испортил. Ножом острога затачивалось острее. А после обжигания кончик был тупой, полукруглый. Конечно, тоже так себе инструмент получился, которым и пользоваться ещё нужно уметь. Но где-то с пятого раза только смог рыбину насадить. Проблема с продовольствием более или менее решилась. Конечно, сразу захотелось соли и разнообразия в питании.

Обувь тоже пришлось выкинуть, следом за порчей носков кроссовки, вымоченные в воде, не выдержали. Данил споткнулся о швеллер, когда дрова заносил на понтон, и подошва отлетела. Пришлось обувать трофейные полусапожки, используя тряпки, в которые была завёрнута колбаса и сухари, как портянки. Потеря майки тоже была не критична, он нормально ходил в тужурке на голое тело, так было даже удобнее, ветерок в жару продувал.

И вот теперь он дремал, растянувшись на досках, вокруг сушились тонкие кусочки рыбы. Подложив под голову рюкзак и накрывшись панамкой, парень наслаждался жизнью.

Показалось, что снится журчание воды. Ан нет, не снится. Порог… Данил как-то по-другому представлял себе речные пороги: это когда скалы, бурлящая вода, брызги… В общем, перед ним было совсем другое, но явно порог. Одна плоскость более широкой реки, абсолютно ровной воды, потом обрыв в воде под девяносто градусов, и следующая плоскость более узкой реки, но уже сантиметров на двадцать ниже. И никакого бурления, спокойная вода. Зрелище завораживало, и очень быстро приближалось. И именно это правильнее назвать порог, чем те завихрения на горных реках. Потому что это выглядело именно как порог.

Парень на всякий случай надел пустой рюкзак, так как скарб был весь разложен по понтону, и взял лопату в руки, больше ничего сделать не успел.

Понтон навис над обрывчиком реки, всего-то двадцать сантиметров перепад, должен проскочить. Но понтон резко пошёл вниз. Удар в дно реки. Что было дальше, он не видел, поскольку полетел по дуге, запустив свою любимую лопату ещё дальше, чем пролетел сам. Плюхнулся в воду, его закрутило… Да, внешне вода была спокойна, но на самом деле тут были буруны и течения. И Данила болтало и крутило, словно щепку в канализации. Наконец-то реке надоело с ним играть, и он обессиленно выполз на берег. Шум, кажется, стал сильнее. Точно, понтон застрял на пороге и сейчас на треть торчал из воды. Вода же с шумом пыталась опрокинуть препятствие, заворачивая вокруг него буруны.

Эх, жалко, прощай, спокойная жизнь, дальше только пешком. Если поток не справляется, ему и нечего мечтать столкнуть понтон. Это в воде сооружение плавает, а на воздухе пару тонн весит. Елки-палки, фиг с ним, с понтоном. Верная лопата ко дну ушла. Парень почувствовал себя словно раздетым.

Подсушив портянки на солнце и выбрав сучок покрепче как дубинку, Данил двинулся дальше. Шлось хорошо, травка невысокая, солнышко хоть и было в зените, но уже привычно и не жгло. Местность хоть и изобиловала складками, но идти было легко. Он уже отвык за неделю от пеших прогулок. Новые полусапожки сидели как родные, портянками умел накручивать, поэтому чуть только сбивались, но он не ждал, когда ногу натрёт, а сразу перематывал.

Через пару часов ходьбы внимание притупилось, и он чуть нос к носу не столкнулся с рыжей девчонкой, лет двадцати. Несмотря на жару, одета она была в чёрную кожаную броню байкеров и держала винтовку наперевес. Волосы у неё были не мыты и свисали сосульками, что очень ей шло, вкупе со вздернутым носиком и яркими веснушками. Данил даже залюбовался, тем более что чёрная кожа обтягивала идеальную фигуру. Взгляд девчонки блуждал по земле, она что-то выискивала в траве. До неё было метров пятьдесят, и парень сначала испугался, вдруг нежить какая. Нет, явно живая. Он, радостный, пошёл к ней, неужели встретил живого человека и его мытарства закончились. А что она тут одна делает? Данил спокойно подошёл к ней метров до десяти и сказал:

– Привет.

Выстрел оглушил его. Сизый дым клубом вылетел из ствола. Девчонка явно испугалась, она не видела Данила и нажала на спусковой крючок от испуга, и хорошо, что ружьё смотрело куда-то в сторону. Но сейчас она направила ружьё на него и собиралась стрелять.

– Стой, стой, не стреляй.

Парень, бросив дубинку, задрал обе руки, причём руки тянулись вверх сами.

Выстрел. Горячая волна шевельнула волосы. Пуля прошла где-то рядом. Он сайгаком прыгнул за бугорок. И буквально вжался в него всем телом.

Щелчок, ещё щелчок.

Раздался топот.

Мужской голос спросил что-то на непонятном языке. Девчонка испуганно прокричала что-то в ответ и, скорей всего, показала пальцем.

Выстрел. Пуля ударила где-то спереди, обдав парня землёй. Нет, похоже, она показала не пальцем, а стволом. Мужской голос что-то прикрикнул, девчачий ответил обиженно. Данил надеялся, что девчонку ругают за стрельбу.

– Не стреляйте! – заорал Данил.

Мужской голос прокричал короткий приказ, это, наверное, предназначалось парню и обозначало «выходи».