Сенявин

Пока «греческие арматоры» наводили страх на турецкие берега, из Херсона Дмитрий Сенявин вывел 80-пушечный линкор «Иосиф» с установленными мачтами и реями. На берегу собралось множество народа в присутствии контр-адмирала. Мастера Афанасьев, Катасонов и капитан Сенявин, поставив громадный корабль на камели и провели его через мелководье в Днепровский лиман. Затем таким же образом вывели новопостроенный корабль «Мария Магдалина».

Здесь контр-адмирал Войнович к маю сосредоточил парусную эскадру, состоящую из 6 кораблей, 8 фрегатов и 40 более мелких судов. Помимо флагманского корабля эскадра состояла из четырёх 66-пушечных кораблей: «Преображение Господне» -капитан 1 ранга Селивачёв, «Мария Магдалина II» -капитан 1 ранга Гавриил Голенкин: четырёх 50-пушечных кораблей: «Св. Леонтий Мученик» -капитан 2 ранга Илья Ознобишин, «Св. Александр Невский» -капитан 2 ранга Николай Языков, «Св. Георгий Победоносец» -капитан 2 ранга Анисифор Обольянинов, «Св. Федот Мученик» капитан-лейтенант Семён Бырдин. Гребную флотилию Войнович расположил под крепостью Очаков и укомплектовал её «лифляндскими егерями». Потёмкин отправил на Черноморский флот 500 шведских матросов, принятых на службу России и «казаков черноморских» принявших присягу и «мужиков муромских».

Куттер «Меркурий» против фрегата «Венус» Худ А. П. Боголюбов

В эту самое время на Балтике наш парусно-гребной куттер «Меркурий» под командой капитан-лейтенанта Роберта (Роман) Кроуна крейсировал у шведских берегов. Он был замаскированный под торговое судно. Кроун в тумане на веслах, подкрался к лежащему в дрейфе шведскому 12-пушечному тендеру. После проведения абордажных действий и «довольного сопротивления» шведы сдались «людей на нем в плен взято 33 человека». Это был первый трофей в этом году. Дальнейшее крейсерство «Меркурия» проходило в проливе Скагеррак. В мае в Христианс-фиорде (ныне Осло-фиорд) капитан-лейтенант Кроун увидел в подзорную трубу 44-пушечный шведский фрегат «Венус» и сообщил генерал-майору флота Прохору Лежневу, который шел с эскадрой к этому месту. Догнав шведский фрегат и отрезав от берега, наша эскадра встала из-за полного штиля. Куттер «Меркурий» смог на веслах подойти на расстояние ружейного выстрела к фрегату противника со стороны кормы и «выпалил с обоих сторон из нескольких пушек с ядрами, но не сделал иного повреждения кроме такелажа». Далее моряки эскадры почти ночью пошли на абордаж и захватили фрегат «подобный подвиг, где 40 пушечный фрегат, в бою, один на один с небольшим разведчиком, вооруженным 22-мя каронадами, сдался потрясенный решительной отвагой и дерзостью своего противника». В этом бою участвовала жена капитана Екатерина Кроун. Позже Императрица наградила её женским орденом «Святой Екатерины». Завозами эскадра Лежнева окружила этот фрегат у острова Ровенен. Шведскую команду, состоящую из 300 человек, разделили по кораблям. Командовать этим «призом» назначили капитан-лейтенанта Голенищева-Кутузова. Этот фрегат был в хорошем состоянии и хорошей конструкции «при том обшит медью и имеет на нижнем деке по 15 портов на стороне, а пушек 24 фунтового калибра числом 26; на шканцах и баке 6 фунтового калибра 14 пушек; в ходу сей фрегат примечен лучше каттера Меркурий». За эти подвиги капитан-лейтенант Роман Кроун был награждён Императрицей орденом «Св. Георгия» 4 степени.

Командующему Севастопольской эскадрой Фёдору Ушакову было присвоено звание контр-адмирал. Войнович в помощь ему прислал капитана флота Овцына. 19 июня все корабли: «три 60-пушечных, два 54-пушечных, осьми 40-пушечных фрегатов, двух вооруженных корсарских судах, трех брандеров» были выведены из гавани для обучения новых рекрутов. Турки появились у Гаджибея в июне численностью в 17 кораблей, более 16 фрегатов и множества других судов. Греческие полакры лейтенанта Глези приблизились к турецкому флоту и тот снялся с якоря и вышел в море, где лавировал весь день. К ночи флот встал на якоря между Березанью и Гаджибеем. Спустя несколько дней неприятельский флот вышел крейсировать в Чёрное море.

Материалы для истории русского флота ч.13 под ред Ф.Ф.Веселаго

Контр-адмирал Войнович 26 июня прибыл на флагманский корабль «Иосиф», которым командовал капитан 2 ранга Дмитрий Сенявин и поднял свой флаг. В начале июля к ним присоединились корабли «Мария Магдалина» -капитан Гавриил Голёнкин, «Григорий Великия Армении» -лейтенант Спиро Лицордофуло и бомбардирский корабль «Константин» -капитан-лейтенант Дубровин. Именно в это время Дмитрия Сенявина наградили орденом «Святого равноапостольного князя Владимира» 4 степени с бантом. Он первый получил орден с таким отличием за боевые заслуги перед отечеством. Девиз ордена был «польза, честь и слава». Все помнили, как Сенявин зимой спасал из ледового плена 66-пушечный корабль «Святой Владимир». Вручил ему эту награду контр-адмирал Войнович на флагманском корабле, когда вся команда из 800 служащих стояла на торжественном построении. Золотой крест с красной эмалью особого вида на красно-чёрной ленте он носил на шее, а ранний орден «Св. Георгия» 4 степени в петлице (пуговичной прорези мундира). Вторым кавалером такого ордена стал капитан Михаил Барклай де Толли.

Князь Потёмкин в это время был в войсках в Ольвиополе, куда ранее отправил в Украинскую армию генерал-аншефа Александра Суворова. Наши войска под Фокшанами совместно с австрийцами разбили 30 000 корпус Юсуф-паши, войска которого потерпели неудачу и бежали к рекам Безо и Рымник. После этого он направился к Очакову для руководства флотом.

На Балтике в июле произошло Эландское сражение примерно в 50 милях к юго-востоку от острова Эланда у берегов Швеции. Адмирал Василий Яковлевич Чичагов построил свой флот «на двух линиях бейдевинда», чтобы сражаться на обоих галсах. Сражение довольно упорно продолжалось между двумя авангардами на большом расстоянии. Три наших судна получили различные повреждения и вышли из линии боя. Четверо суток продолжался этот рваный бой. Приведу цитатату Чичагова графу Безбородко: «…о время сражения больше прочих пострадали корабли: „Мстислав“, под командой капитана Муловского, „Дерись“– капитана Престона, „Победослав“– капитана Сенявина, „12 Апостолов“-капитана Федорова (на нем был контр-адмирал Спиридов), „Вышеслав“-капитана Тезигера, да из кордебаталии „Болеслав“– капитана Шешукова, которые все довольно выдержали от неприятельского огня, храбро отражая его, ибо неприятельское намерение приметно было учинить наисильнейшее нападение на фланге нашей авангардии». Многие историки путают Сенявины. Здесь сражался сын адмирала Алексея Наумовича Сенявина капитан-лейтенант Григорий Алексеевич Сенявин (которому 21 год). Он командовал 74-пушечным линейным кораблем «Победослав» в строительстве которого принимал участие его отец в Санкт-Петербургском адмиралтействе. Находясь в эскадре Чичагова, принимал активное участие в этом бою и вел прицельный огонь по шведам находясь в авангардии. Когда шведское ядро попало в корабль и убило 2 матросов Григорий Сенявин был на палубе и чудом не угодил под этот снаряд. После того как он увел корабль из линии боя на борту оказалось ещё 17 раненых матросов.

Эландское сражение. Художник Й. П.Кумелин

В Севастополе контр-адмирал Фёдор Ушаков свои корабли испытывал вдоль побережья и конечно выявилось много недостатков. Ранее к нему был прислан капитан 1 ранга Иван Тихонович Овцын, который исполнял должность флаг-капитана или по-другому начальника штаба. Контр-адмирал Ушаков, по полученным сведениям, собирался сделать нападение на Синоп, Самсун и Анапу. Он пишет письмо Потёмкину, не ставя в известность Войновича и жалуется, что ему не дают самостоятельно руководить эскадрой «немилости ко мне Войновича безпредельны оскорбительныя чувства лишают последнего здоровья и отнимают способность употребить ободрённый дух против неприятеля, всепокорнейше прошу не оставить милостью и покровительством». Овцын написал письмо Войновичу о состоянии порта и эскадры, что не понравилось Ушакову, и контр-адмирал просит Потёмкина убрать от него этого начальника-штаба.

Флот турецкий стоял у Гаджибея и никто не знал что турки намерены предпринимать. В начале сентября контр-адмиралу Ушакову пришло донесение с Конрадского пикета, в котором казаки сообщали, что видели вдалеке турецкие суда, направляющиеся в сторону Козлова. Он просит сообщить какие действия надо предпринимать. Контр-адмирал Войнович приказал Севастопольской эскадре прибыть к мысу Тендра. В этих числах Войнович находился на корабле «Иосиф», которым командовал капитан 2 ранга Дмитрий Сенявин и вышел в море к мысу Каробаму, но начавшаяся буря заставила всю эскадру вернуться к острову Березань, где у турецкого берега стояла эскадра противника.

22 сентября Севастопольская эскадра появилась идущая со стороны Крыма и турки видя, что возможно будет морское сражение решили сняться с якорей и ушли на юго-запад в море. На другой день Днепровско- лиманская флотилия двинулась вдоль берега к Гаджибею (ныне Одесса). Парусные корабли Войновича отдалились в море на поиск турецкой эскадры и нашли её в 30 верстах от берега напротив днепровских устьев. На корабле «Леонтий Мученик» у капитана Ознобишина появилась течь, и вся эскадра подошла к берегу Тендровской косы. Севастопольской эскадры контр-адмирала Ушакова к тому времени уже там не было. Она шла вслед турецкой эскадры исполняя поручение «об отводе его в море» и при начавшейся бури вернулась в к Севастополю. Двухмачтовое парусное 14-пушечную шхуну «Полоцк» капитана-лейтенанта Георгия Карандино отнесло к Евпатории, где он и заметил вдалеке лиманскую эскадру Войновича, стоящую на якорях. Вот как писал Ушаков Потёмкину «…он (Карандино) делал флаг опознания, на который с контр-адмиральскаго корабля ему ответствовано, и посему имею честь поздравить Ваше Сиятельство, что флот наш можно почесть уже соединенным, ибо и таганрогская эскадра находится уже здесь на севастопольском рейде». 29 сентября 1789 года корабли контр-адмирала Войновича вошли в Севастопольскую гавань, но 66-пушечный корабль «Св.Александр» капитана 2 ранга Дмитрия Доможирова заходил последний и его снесло на камни. Вот как писал Войнович Потёмкину «корабль с камней снят благополучно и спасен без всякого большого вреда; одной только фальшивой обшивки несколько отодрало, которое килеванием исправится… бригадир Баскаков, капитаны: Баранов, Обольянинов, Поскочин, Юрьев наиусерднейше трудились к спасению корабля». Потёмкин был недоволен действиями Войновича на море, который каждый раз ссылался на сильный противный ветер.

В августе на Балтике гребная флотилия вице-адмирала принца Нассау-Зигена принудила шведскую эскадру удалиться в шхеры за остров Пакаршхер. Гребная флотилия шведов под командованием адмирала Карла Эренсвельда, насчитывающая около 50 кораблей, встала на рейд шведской крепости Роченсальм (нынешняя финская Котка). Шведы полагали себя в безопасности, перегородив единственно доступный для крупных кораблей пролив и затопили там три старых транспорта. Вице-адмирал Круз с парусными кораблями прикрывал гребную флотилию. Более суток происходило сражение. Шведы были атакованы сразу с двух сторон.

Первое Роченсальмское сражение. Карта 19 века.

С гребной флотилии на острова был высажен 5000 десант. При помощи подготовленных особых команд плотников наш десант прорубал себе проход среди островов, одновременно ведя огонь. Принц Нассау-Зиген писал с поля боя Императрице: «…неприятель сжег много своих судов, но мы еще их находим между островами… адмиральское судно с 4 другими большими судами,1 галера и куттер взяты нами в плен после 14 часового сражения, но я уже 24 часа как нахожусь в работе и умираю от усталости. Наши потери довольно чувствительны: две галеры взорваны на воздух и по несчастию на них находилась гвардия… лагерь короля застлан ещё дымом от его собственных судов, которые они сами вынуждены были зажечь».

Сын адмирала лейтенант Павел Чичагов вспоминал немного иначе: «…очутившись уже в Роченсальмском проходе, наши отобрали назад у шведов взятые ими в плен суда резервной эскадры „Перун“ и „Поспешный“, захватили фрегат „Аф-Тролле“ вместе с галерой и канонерской лодкой, судно „Росвальд“ с начальником отделения шведской флотилии подполковником Розенштейн и „Бьерн-Иернсиду“. Сражение продолжалось еще в темноте и окончилось на другой день 14 августа, когда остатки неприятельской флотилии уходили за остров Пуссало. Сам король Густав, видя, что спасения нет его судам, приказал до 30 сжечь и взорвать на воздух. Зарево пожарища осветило всю местность. Ожесточенная битва закончилась столь своеобразным фейерверком. Мы взяли в плен до 37 офицеров и 1100 солдат и потеряли офицеров 15 убитыми и 39 ранеными, да нижних чинов 368 убитыми, 589 ранеными. Вот истинное изображение Роченсальмского сражения!». Эскадра противника была разгромлена, потеряв 40 кораблей, более 1000 человек убитыми и утонувшими. При бегстве с рейда шведы сожгли все свои транспортные суда. Сам командующий вице-адмирал принц Нассау-Зиген позже был награжден орденом Андрея Первозванного.

В это же время на суше и другом фронте войска генерал-поручика Ивана Васильевича Гудовича взяли крепость Гаджибей и Аккерман и далее продвигались вдоль берега. Конечно, им нужна была подмога с моря.

В начале октября по приказу Потемкина контр-адмирал Войнович со всем Черноморским флотом, состоящим из 11 кораблей, 5 фрегатов, бомбардирского судна и 13 крейсерских греческих шхун выступил к Румелийским берегам для поиска противника и прикрытия сухопутных войск с моря. 10 октября при сильном ветре флот достиг острова Фидониси (Змеиный) напротив устья Дуная. Корабль «Иоанн Богослов» в связи с повреждением «сандерсов от большой качки и тяжёлой артиллерии отпущен к своему порту». Весь флот провёл обзор Килийского устья и бухты Мусура и не нашёл кораблей противника. Далее контр-адмирал Войнович, вместе с капитаном 2 ранга Дмитрием Сенявиным и контр-адмиралом Фёдором Ушаковым обследовали всё побережье до мыса Калиакрия. Все корабли и капитаны подвергались жестокому испытанию «терпел флот жестокие бури». Потёмкин писал Екатерине «…что изволишь, матушка писать о Войновиче, и я согласен, что он не весьма боек. Но флот ещё и по сию пору в море. Я уже послал его воротить его от турецких берегов. Однако ж мы зделали довольно. Эскадры были разбиты на 3 части, и мы соединили их под носом у неприятеля. Турки, в больших будучи силах, упали стремглав. Потоплено у них три канонерных судна и шесть взято».

На 80-пушечном корабле «Иосиф» капитан Сенявин после одной из стоянок при подъёме якоря сломал его пополам, что не предвещало хорошего, далее он порвал два каната, которые оказались гнилыми. Управлять кораблём в таких условиях было весьма тяжело, это понимал и Войнович. Он дал команду всем кораблям флота возвращаться вдоль побережья в Севастополь. Почти неделю при сильном ветре Черноморский флот продвигался от Тендры до мыса Тараханкут.

Здесь Дмитрий Сенявин на своём линкоре сломал второй якорь и вынужден всегда держать свой корабль на реях. 3 ноября все корабли «оказались у Аиския горы с устьем севастопольской гавани, но сильный ветер от северо-востока не позволял вход в гавань, а при усилении парусов в два поворота флот выиграл место и достиг гавани, так что часть кораблей и успели прежде ночи войдти». Следующим днём благополучно вошли все остальные корабли, только крейсерские полакры отнесло к мысу Ласки. Этот случай показал всем нам как трудно было управиться 26-летнему капитану 2 ранга Дмитрию Сенявину и при сильном ветре завести свой громадный линкор (с одним оставшимся якорем) в гавань, но он достойно справился с этой трудной задачей «сие устрашит всякаго искусству сведущаго человека». 12 ноября князь Потёмкин даёт команду Войновичу срочно отправить к нему в Яссы контр-адмирала Ушакова.

Здесь я приведу очень интересное письмо Григория Потемкина к Императрице Екатерине II из Бендер от 9 ноября 1789 года. «Матушка Всемилостивейшая Государыня. Вот и Бендеры Бог дал даром. Войски вообще оказывали рвение. В два месяца неприятель разбит повсюду. Больших и малых крепостей взято четыре. Весьма важно приобретение Бендер по своей позиции, которая поставляла сию крепость, при всяком нашем движении, – в тылу, для чего большую часть войска оставлять было должно. Близость ее от Польши тоже связывала руки, разрезывала она сообщение с нашими границами. C’est une forteresse royale (Это королевская крепость), сильна артиллериею и гарнизоном. Отделана совершенно хорошо. Гораздо превосходнее противу прежнего строения. Все новое.Что изволишь, матушка, писать о Войновиче, и я согласен, что он не весьма боек. Но флот еще и по сию пору в море. Я уже послал его воротить от турецких берегов. Однако ж мы зделали довольно. Эскадры были разбиты на три части – мы соединили их под носом у неприятеля. Для сего потребны были разные ветры. Турки, в больших будучи силах, упали стремглав. Потоплено у них три канонерных судна и шесть взято.

Я Вам скажу в стихах:

Мы взяли девять баркасов, (Nous avons pris neuf lancons)

Не потеряв даже мальчика, (Sans perdre un garcon).

И Бендеры с тремя пашами, (Et Benders avec trois pachas)

Не потеряв даже кошки (Sans perdre un chat)

В ответ 25 ноября Екатерина повторила эту песенку и прибавила «охотно я пропою с вами песню, которую вы сочинили» и пропела и далее добавила: «J’aime a Vous voir en aussi bonne humeur et Vous aves lieu de I’etre apres une aussibrillante campagne. Soyes assure que je me rejouis bien sincerement de Vos success. (Люблю вас видеть в таком хорошем расположении духа, и вы имеете основание быть таким после блистательной кампании. Будьте уверены, что я чистосердечно радуюсь вашим успехам)».

Командующий Черноморским флотом контр-адмирал Марко Войнович по окончании компании этого года отбывает в Херсон, где у него проживала беременная жена Анна Павловна (в девичестве Алексиано).

Наступил очередной 1790 год. Морозы в эту зиму стояли крепкие. Князь Потёмкин писал Екатерине «замёзшими чернилами» и просил держать в тайне в этом году намерение «действовать в Чёрном море наступательно, а разглашать что будете держаться у своего берега оборонительно». Потёмкин в новую компанию на море собирался сам возглавить весь Черноморский флот. Для этого он активизирует достройку кораблей, находящихся на стапелях. Уже 2 января Войнович отправляет донесение Потёмкину о строительстве корабля «Навархия Вознесение Господне» и просит назначить на него капитана.

Контр-адмирал Фёдор Ушаков через личного секретаря Потёмкина генерала Василия Попова, которому отослал в прошлом году несколько писем и уверил Главнокомандующего о притеснение его со стороны Войновича. Вот небольшая цитата из одного письма: «…я здесь весьма притеснённый командир… засим весьма многое на разные донесения мои его превосходительству вижу от него несоответствие, даже всякая рекомендация и просьба моя остаётся в пренебрежении со вредом… он находит и пишет неудовольствие и тем принуждает впредь к молчанию… покорнейше прошу вас, милостивый государь, не оставить меня в таком случае вашей милостью и исходатайствовать милость и покровительство его светлости». Василий Степанович Попов так же напомнил Его Светлости Григорию Александровичу о том, что и Императрица в одном из писем упоминала о медлительности Войновича. Контр-адмирал Ушаков прибыв в Яссы и застал Потёмкина больным. Несмотря на это он всё же «самолично во всём объснился».

В своём разговоре упомянул о неудачном заходе корабля «Александр», в Севастопольскую гавань которого капитан Доможиров посадил на камни. Фёдор Ушаков обвинил в неумении командовать эскадрой в сложных условиях Войновича. Потёмкин решил отстранить последнего от должности командующего флотом и в марте назначил своим указом контр-адмирала Ушакова «препоручаю вам начальство флота по военному употреблению, а как я сам предводительствовать оным буду, то и находиться вам при мне, где мой флаг будет». Он ему рекомендует срочно заняться в Херсоне комплектацией и снабжением судов «командиров распределить, смотря не на одно старшинство, но и на способности». Вот как об этой перемене Потёмкин пишет Екатерине: «…наш флот и флотилия сильнее уже турецкого. Но Адмирал Войнович бегать лих и уходить, а не драться. Есть во флоте Севастопольском Конт-Адмирал Ушаков. Отлично знающ, предприимчив и охотник к службе. Он мой будет помощник».

Крейсерские греческие полакры Потёмкин приказал вооружить новыми английскими пушками большего калибра. Эскадренными командирами были назначены бригадиры флота Гавриил Голенкин и Павел Пустошкин. Именно последний командовал строительством двух новых фрегатов на верфи Рогожских хуторов в дельте Дона. Это были 46-пушечные фрегаты «Царь Константин» и «Фёдор Стратилат» строительство которых финансировал из своих личных средств Григорий Александрович.

На строящиеся в Херсоне и Николаеве корабли Потёмкин назначает своих самых близких и надёжных капитанов. На 46-пушечный корабль «Навархия Вознесение Господне» был назначен капитан 2 ранга, «генеральс-адьютанат» Дмитрий Сенявин, а на 44-пушечный «Святой Николай» капитан 1 ранга второй адьютант Михаил Львов. Эти корабли должны были по мыслям генерал-фельдмаршала всегда быть при нём «только сии 3 корабля всегда будут неразлучны». Напоследок Потёмкин наставлял Фёдора Ушакова: «…препоручаю наблюдать в подчинённых строгую субординацию и дисциплину военную, отдавать справедливость достоинствам, и не потакать нерадивым; старайтесь о содержании команды, подавая все возможныя выгоды людям и удаляться от жестоких побоев». Другому своему приближённому генералу-майору Иосифу де Рибасу он поручает командовать всей гребной Черноморской флотилией «…разделить оную на эскадры по роду судов её составляющих, обучать маневрам, строиться полумесяцом, для действия куршейными пушками, ложиться в линии, ходить колоннами, спускаться по сигналу в погоню, идти на абордаж и прочия делать движения. Обучение артиллеристов долженствует быть особливым предметом; каждой эскадре иметь флюгер особого цвету как можно явственнее; вам флаг иметь андреевский крест в красном поле. Сигналы сочинять ясные и порядочные». Эти перемены в командовании Черноморском флотом в последствии дали правильный результат.

Контр-адмирала Войновича Главнокомандующий определил в Каспийскую флотилию, но он отпросился в отпуск «на год с паспортом в дом в Триест, для призрения старого отца при смерти находящегося». После смерти австрийского императора Иосифа, корабль на котором ходил в плавание Дмитрий Сенявин, Главнокомандующий переименовал в «Рождество Христово» заслуги которого мы знаем по историческим событиям. Для принятия в командование нового корабля капитан 2 ранга Сенявин должен был отправиться в Херсон на греческих крейсерах.

Линкор. Художник Ван Дер Вельде.

Их планировали сопровождать шедших на ремонт в Николаев двух фрегатов: «Матвей Евангелист» и «Лука Евангелист». Греки на 7 судах ушли в Херсон 10 марта и по пришествии Спиро Кундури, Лука Фока, Дионисий Каравье, Николай Верготи обратились к новому командующему с прошением вернуть обещанные деньги за их полакры которые были «взяты в казну». Новый командир Фёдор Ушаков поступил хитро и сначала обратился письмом к своему «protеgе» Василию Попову. В апреле контр-адмирал прибыл в Севастополь на греческих крейсерах. В то же время наблюдатели, находившиеся на высоком берегу у Балаклавы, заметили турецкие корабли, шедшие на восток. Ушаков не стал сразу выводить корабли в море без провианта и нехватки матросов, а написал письмо Таврическому губернатору Семёну Жегулину, который снабжал флот. За капитаном Сенявиным числился корабль «Рождество Христово», который он после кренгования предавал капитану 2 ранга Матвею Ельчанинову.

Выполняя приказ Главнокомандующего, Фёдор Ушаков не дал Сенявину морской транспорт, и отправляет его «сухим путём, дабы он не упуская времени, находился при вверенном ему корабле». Начальника штаба Ивана Овцына, Потёмкин приказывает отправить в Николаев и определяет его капитаном над портом. Позже Ушаков поручает ему вместе с 4 крейсерскими судами сопроводить фрегат «Матвей Евангелист» до Днепровского лимана. Уже 23 апреля в Херсоне был спущен со стапеля 46-пушечный корабль «Навархия Вознесение Господне» и капитан 2 ранга Дмитрий Сенявин начал комплектовать команду. Из Севастополя к нему были посланы надёжные и опытные моряки, которые позже начали обучать рекрутов. Епископ Феодосийский Дорофей (Возмуйлос) по происхождению грек при своей поездке в Мариуполь «приохотил к морской службе 500 греков, искусных в мореходстве». Они были отправлены в Таганрог к бригадиру флота Пустошкину, которых тот переправил на транспортных судах в Севастополь. Императрица Екатерина за этот призыв позже лично подарила епископу крест и панагию.

Пока на Чёрном море готовятся корабли в Балтийском шведы первыми подошли к нашим берегам. Адмирал Карл герцог Зюдерманландский младший брат короля Швеции Густава III имел вспыльчивый и неуравновешенный характер и по своей горячности решил по весне нанести нашему флоту первый удар. Адмирал Василий Яковлевич Чичагов, находясь в Ревеле получил известия от капитана Тета что «флот шведский, лавирует от запада к востоку численностью в 28 судов». Не выходя в море, наш адмирал поставил свои корабли в 3 линии на якорях вдоль берега. Шведы планировали с ходу атаковать наши корабли проходя мимо в кильватерской колонне и стреляя с одного борта. Повторять этот маневр они планировали до тех пор, пока не потопят наши суда. Ветер был сильный и переменчивый. Шведам приходилось на подходе убирать паруса, и стрельба из пушек из-за качки была не точной. Наши корабли стоя на месте точнее вели ответный огонь. Линейный флагманский шведский корабль «Густав» так близко приблизился, что, получив от 100-пушечного «Ростислава» капитан 2 ранга Павел Чичагов и «Саратова» капитан 2 ранга Николай Барш кучу ядер едва вышел из-под обстрела.

Ревельский бой. Художник А. П. Боголюбов

В следующем заходе 64-пушечный шведский линкор «Принц Карл» занесло на нашу сторону, что, получив множество пробоин и потеряв мачты вынужден был сдаться. Два других корабля около острова Вульфа встали на мель и позже сожжены шведами.

Спустя две недели после Ревельского сражения вышла Черноморская эскадра контр-адмирала Фёдора Ушакова. Она приняла на свои корабли десантные войска более 600 человек и из Балаклавы «греческого полку подполковника Чапони 352 человека». В её составе было: «3 корабля, 4 фрегата, 1 репетичное судно „Полоцк“ и 11 крейсерских судов, и 1 кирлангич» покинула Севастопольский рейд и направилась на поиск неприятеля к берегам турецкой Анатолии. Бригадиру флота капитану Гавриилу Голенкину он приказал вывести остальные 6 больших кораблей на рейд «на всякий случай к выходу в море во всякой исправной готовности». Разделив греческие корсарские суда на три отряда, Ушаков отправил их вперёд как разведчиков. 21 мая 1790 года вся эскадра подошла к Синопскому берегу и с кораблей увидели, как полакры ведут «перепалку с пушечной пальбой по берегу и крепости». Они взяли в «призы» 4 турецких купеческих судна и привели к эскадре. Стоящие в гавани около крепости два фрегата Ушаков блокировал «всю ночь лавировал и лежал в дрейфе». Ветра почти не было, и контр-адмирал послал к крепости два фрегата «Иоанн Воинственник» и «Нестор Преподобный» для поддержки «греческих арматоров». Все неприятельские суда были «в такой робости, что против крепости придвинулись вплоть к самой мелкости и безпрестанно места свои переменяли». Потом он, проходя с кораблями немного пострелял по берегу «…а 54-пушечный корабль Георгий послан ближе ещё вперёд обойти и нанесть им более страху который проходя батареи и крепость, и суда открыл жестокий по них огонь… во фрегаты положил несколько ядер». Капитаном на нём был Фёдор Васильевич Поскочин. Весь день турки в страхе бегали по берегу и «в беспорядочной пальбе из ружей» старались нанести хоть какой-то вред эскадре. В городе был заметен страх «наведённый нами и корсерскими крейсирующими около берегов, которые гонялись за судами им попадающими и за барказами на своих вооружённых гребных почти безпрестанно из пушек и из ружей пальбою более разсеивали по берегах страх и безпокойство». На другой день корсары привели ещё 5 транспортных судов с товаром, а три было потоплено. 25 мая эскадра подошла к городу Самсон и так же страх на противника нагоняли крейсера, на которых было боле 1000 десантников. Через три дня Ушаков приблизился к крепости Анапа, где в бухте стоял большой корабль, фрегат, шаитья и не зная глубин действовал осторожно. Ночью он «приказал тянуться завозами далее в бухту и кораблям стать против судов на шпринге».

Бой при Анапе. Гравюра 18 века.

Далее наши корабли открыли огонь ядрами, бомбами и брандскугелями. Турки отвечали «бросая бомбы и карказы, которые недолетая на воздухе лопались; ядра же перелетали чрез наши суда». Затем корабли эскадры отошли в море и встали на якоря. Утром турки видя наш флот снова открыли огонь, но их ядра не долетали. Наведя страх на этот город, контр-адмирал Ушаков, отправился в Севастополь, куда и прибыл 5 июня.

В конце июня Ушаков получает сведения от казаков Кирмашского пикета, что в сторону Севастополя идут 10 турецких кораблей. Турки, подойдя встали на дрейфе далеко в море. Контр-адмирал ещё комплектовал корабли солдатами Старооскольского полка. Он докладывает Потёмкину: «…поспешу выйти для отражения неприятеля, а между тем пока остаюсь на рейде… изыщу выгодные способы выйти и сделать отражение». Он выслал для разведки 4 крейсерских судна и приказал всем капитанам быть готовыми к выходу. На другой день турецкая флотилия ушла в сторону Балаклавы. Ушаков разделил свой флот на три эскадры: авангардия -3 корабля («Св. Георгий», «Мария Магдалина II», «Иоанн Богослов»), 2 фрегата, кордебаталия -4 корабля («Преображение Господне», «Рождество Христово», «Александр», «Св. Владимир»), 2 фрегата и арьергардия -3 корабля («Пётр Апостол», «Св. Павел», «Св. Андрей») и 2 фрегата. Так же во флоте состоят 13 греческих крейсеров, 2 брандера и репетичное судно «Полоцк». Охранять Севастопольский порт он поручает капитану 1 ранга Дмитрию Доможирову. Поправив корабли, запасясь провизией и налившись водой контр-адмирал снова вывел на рейд свой флот и отписал Потёмкину, что готов для дальнейших действий. В это время пришло известие из наблюдательного пункта что турецкий флот численностью более 50 судов прошёл морем в сторону Еникале. В начале июля Севастопольский флот вышел вдоль крымского берега на поиск неприятеля. Артиллеристов он приказал обучать в пути «на всех кораблях делать ежедневно экзерциции пушками, переменяя командоров, научить исправно оной должности по крайней мере у каждой пушки по 3 человека… когда случиться с неприятелем иметь сражение, напрасно не растреливаться, буде дистанция велика, стрелять по пробе из больших пушек, а из малых только тогда, когда дистанция весьма близка». Прибыв к Феодосии, он встал на якоря из-за сильного северного ветра. Далее он получил сведения от городничего Лаушева, что турки ушли в сторону Анапы. Весь наш флот двинулся к Керченскому проливу. Утром следующего дня флот снялся с якорей и рано утром 8 июля подошёл к проливу напротив мыса Такиль и Ушаков приказал всем «лечь на якорь, корсерским же судам велел крейсировать кругом флота». Одну полакру он отправил в сторону Анапы, которая сообщила сигналом что видит «посторонние суда». Через полчаса показался весь турецкий флот шедший на всех парусах «по ветру прямо на наш флот и состоял из 10 линейных кораблей,4 флагманских,4 отборных и двух прочих помеьше,8 фрегатов, бомбардирских кораблей, шебек, бригантин, шаитьи, лансонов и кирлангич числом 36». Контр-адмирал Ушаков приказал сняться с якорей и приготовиться к бою и «лечь в линию баталии леваго галса, а корсерским судам быть под ветром флота». Два флота шли в линию навстречу друг другу. Турки, поравнявшись с нашим авангард под командованием бригадира флота Гавриилом Голенкиным начали «производить жестокий огонь» и Ушаков дал команду флоту «вступить в бой». Наши корабли авангарда «Св. Георгий» -капитан Фёдор Поскочин, «Мария Магдалина», «Иоанн Богослов» -капитан Николай Кумани и фрегаты «Иоанн Воинственник» – капитан Андрей Баранов и «Св. Иероним» -капитан Антон Алексиано жёстко ответили на турецкую стрельбу и привели его в замешательство. Капитан-паша Хусейн добавил к сражению корабли с большими орудиями, стрелявшими с большого расстояния. Ушаков в ответ сигналом вывел из линии флота фрегаты, чьи пушки не могли достать турок и создал резервный корпус. Сам же с кордебаталией («Преображение Господне» -капитан Яков Саблин, «Рождество Христово» -Матвей Ельчанинов. «Св. Александр Невский» -Николай Языков «Св. Владимир» -Александр Обольянинов) прибавив паруса вступил в бой. Ветер поменялся на северный и турки повернулись «черезовер-штаг» всеми силами спустились на «Преображение Господне» и «Рождество Христово» где был контр-адмирал. Наши корабли стреляя из всех пушек «причинили великий вред на многих кораблях и самого капитан-пашинского; из оных весьма повреждённые 2 корабля в стеньгах и реях и один в руле со сбитою бизань мачтою упали на нашу линию… вице-адмиральский корабль так же весьма повреждён, паруса фор-марсель и крюсель упали на низ и были без действия». Один турецкий 16-пушечный парусно-гребной кирлангич вместе с командой до 80 человек во время боя пошёл ко дну. Ушаков скомандовал своим кораблям повернуться «овер-штаг» и начать преследовать турок. Капитан-паша «спеша бегством взял вперед и прибавя парусов растягивал свою линию кораблей, закрывая многими судами свои повреждённые». По-простому Хусейн-паша убегал от Ушакова, его корабли были лучше в ходу. Наш флот гнался до за ними до темноты. На небе была облачность и свет луны не проникал на море. Турки, не зажигая огней скрылись в мраке ночи. На рассвете следующего дня кораблей противника не было видно. Ушаков направил свои корабли в Феодосийскую бухту и уже ночью «в дальнем разстоянии от оной лег на якорь». Потери нашего личного состава состояли из 29 убитых и 68 человек раненых «повреждения в корпусах кораблей весьма малы». Следующим днём поправив паруса и такелаж флот отправился в Севастополь куда и прибыл 12 июля «в 5 часов вошед на рейд стал на якоря благополучно».

Керченское сражение. Художник К. Ретунский

Как раз в эти самые дни капитан Дмитрий Сенявин вывел свой 46-пушечный корабль «Навархия Вознесение Господне» к Кинбурну и происходила погрузка в трюм чугунного балласта. Сразу после этого ему привезли двадцать 24-фунтовых медных пушек английского производства и поставили по бортам. На шканцах и баке установили двенадцать 18-фунтовых медных пушек русского производства, четыре 12-фунтовых, четыре 6-фунтовых и 4 однопудовых чугунных «единорога». Со всех сторон к кораблю было невозможно подойти противнику, так как он мог стрелять на все 360 градусов.

Главнокомандующий князь Григорий Потёмкин прислал с наручным «ордер», в котором благодарил всех участников Керченского сражения«…отдал полное уважение победе, приписую оную благоразумию вашего превосходительства и неустрашимой храбрости вверенных вам сил. Примите чрез сие засвидетельствование моего удовольствия и признательности и объявите оные всем подчинённым вашим; поставляя за долг воздавать заслугам, примену я охотно исполнить все те подвиги, которые будут вами засвидетельствованы». Именно после этого боя в письме к Екатерине Григорий Потёмкин писал: «…контр-адмирал и кавалер Ушаков отличных достоинств. Знающ, как Гоу, и храбр, как Родней. Я уверен, что из него выйдет великий морской предводитель».

Российской Империи приходилось вести войну на два фронта. Шведская эскадра после неудачи под Ревелем, пришла к Фридрихсгаму у финского берега. Там зимовала наша шхерная гребная флотилия под начальством капитана 1 ранга Петра Слизова. Король Густав для предстоящего боя привёл свою гребную эскадру, состоящую из 154 судов. Наши имели вдвое меньше судов и была острая нехватка ядер, картечи и пороха. После 7-часового боя наши гребные суда стали отступать под стены крепости. Флот Слизова потерял большое количество судов и отошёл в глубь залива. Десять полугалер пришлось сжечь самими экипажами, 6 судов потоплено, и 10 канонерских лодок и каиков захватили шведы. Король не стал далее добивать нашу шхерную эскадру, а после нескольких дней бездействия ушёл к Выборгу. Парусный шведский флот адмирала Карла Зюдерманладского после прикрытия королевской гребной флотилии направил свои корабли на прорыв к Санкт-Петербургу. Напротив Красной горки в заливе у Толбухина маяка стояла резервная Кронштадтская эскадра вице-адмирала Александра Ивановича Круза, состоящая из 17 линейных кораблей, 4 фрегатов и 2 куттеров. К нему подтянулась эскадра новых парусно-гребных судов (8 фрегатов) под командованием бригадира флота Франца Деннинсона. Сам Карл сошёл с флагманского корабля на фрегат и наблюдал бой со стороны, авангардом командовал контр-адмирал Карл Вильгельм Модэ. Рано утром 23 мая эскадры выстроились почти параллельно и начали вести огонь из пушек с большого расстояния. Ветер стихал и бой прекращался. Шведы отходили к западу к острову Сескар. Три раза возобновлялось сражение. Противник в основном вёл огонь по нашим флагманским кораблям «Иоанн Креститель» и «Иоанн Богослов». Последний капитан Иван Одинцов с большими повреждениями увёл в Кронштадт. Вице-адмиралу Якову Сухотину оторвало ногу и его так же отправили в столицу, но вымпел с корабля не спустили. Следующим днём к вечеру эскадры снова сошлись, наши отходили к Кронштадту под перекрёстным огнём. К концу дня шведский адмирал получил известия от своего брата короля Густава, что на подходе эскадра Чичагова и необходимо уйти к Берёзовым островам (Туиринсаари) для прикрытия шхерного флота. Наш флот выполнил задачу и не дал противнику прорваться к Санкт-Петербургу. Отличился в этом сражении капитан 2-го ранга Григорий Алексеевич Сенявин сына адмирала Алексея Синявина, который командовал 74-пушечным кораблем «Победослав».

В начале июня 1790 года наш Балтийский флот блокировал шведов у входа в Выборгский залив. Противник попытался вырваться галерным флотом у Тронгзунда (ныне Высоцк) но это не удалось. Шведам не хватало продовольствия и пресной воды, и они решили прорываться у мыса Крюсерорт (Крестовый). Флот противника пошёл строем навстречу кораблям заградительного отряда контр-адмирала Иллариона Повалишина.