Верь мне

– Кира, ты дома? Я тебе тут гостинчик принесла, по-соседски, – не дожидаясь приглашения, Тоня вошла в дом и скинула на скамейку у двери свой полушубок.

– Кто там? – чуть слышным хриплым голосом отозвалась хозяйка.

Кира вышла из комнаты, протирая от сна глаза на незваную гостью. Выпив лекарство, она закуталась в плед и тут же заснула, и очнулась, когда услышала Тонин голос.

– Ты спишь, что ли? А я вот думаю, дай зайду, проведаю. Что у тебя глаза красные, ревела? Давай, ставь чайник, посидим по-соседски. А можно и чего покрепче, при простуде полезно! – подмигнула усевшаяся за стол Антонина.

– Ой, а это что у тебя за письмо? – Антонина углядела лежавший на столе вскрытый конверт и хотела было уже взять его, как Кира перехватила бумагу и быстро убрала в комод.

– Болею я, Тонь, как бы тебе не заразиться, – хрипло прошептала Кира, – А крепкого нет у меня ничего, не держу в доме.

– Ой да и ладно, чайку налей. А я не заражусь, не беспокойся, я крепкая! Зашла сегодня в магазин, гляжу нет тебя, Зинка Корхина работает, ну думаю, может что случилось у тебя, дай зайду. А потом еще гляжу – Тимофеев у тебя во дворе снег чистит, ну точно думаю, приболела ты. Открывай вот, я вареньице тебе принесла, витамины всё же.

– Снег чистил? – удивилась Кира и посмотрела в окно, она так крепко заснула, и не слышала ничего, что происходит во дворе, который был теперь чисто убран.

– Ты что, не чуяла что ли ничего? Говорю тебе – Тимофеев тебе весь двор почистил, а она – посмотрите-ка – спит! Вот учителка-то не спит, потому и бегает он за ней, а не за тобой… Ой ладно, не красней, я не со зла. Дурак он, не видит, что не нужен этой учителке образованной, слесарь простой. Она может скоро вообще в город подастся, у неё там говорят родня. А может и ухажёр городской есть! Надо вот ему намекнуть про это…

Антонина прихлёбывала налитый хозяйкой чай, а сама всё косила глазом в сторону комода – что же за письмо так поспешно спрятала эта малахольная Кирка, и почему ревела…

Глава 66.

Начало марта и приход весны возвещала просыпавшаяся днём звонкая капель, отстукивая дробь по оконным наличникам, но к вечеру зима напоминала о себе лёгким морозцем, и к утру с крыш свисали живописные сосульки.

В посёлке, среди местных кумушек, с подачи тётки Антонины только и обсуждали, что скорую свадьбу Сергея Тимофеева, который вот-вот женится на «учительше».

– Мне откуда же знать, когда они назначили регистрацию, – недовольно кривила губы Антонина, когда любопытствующие тётки задавали ей вопросы о подробностях анонсированного ею события, – Он со мной и не здоровается, хоть и сосед! И девка его рожу кривит, тоже мне, сиротка, а гонору сколько!

– Так с чего ты тогда взяла, что Тимофеев-то женится, да еще и на учительнице? – с насмешкой справлялась Тамара Политова, конкурирующая с Антониной за звание первой всезнающей сплетницы в посёлке.

– А оттуда, что рядом живу, и не как ты – очки размером с блюдце не ношу, чтоб людей разглядеть! – осаживала Антонина конкурентку, – А только и он сам к учительше ходит, в дому всё ей помогает. Недавно уголь для топки ей разгружал. И сама Ульянка к ним бегает часто, а недавно он в смену был, так Ульянка сама девчонку Тимофееву в город на прием к врачу возила! Меланья их провожала со двора, я видала!

– Да может она и не в больницу девчонку возила, а снова на конкурс там какой, – не сдавалась Тамара, – А ты, Тоня, придумывать любишь, мы все знаем! Ну ходят они друг к другу, так это все видели с зимы уж слухи ходили, а что женятся – сознайся, ты сама придумала! Тебе про то никто не доложит. А заикнись, спроси – так тебя Меланья так умоет, добела!

– Да точно вам говорю, весной жениться будут, ну или летом, – делая вид, что уже не обращает внимания на эту вредную Тамару, вращала глазами Антонина, – Говорят, он кольца заказал в городе, а в весенние каникулы отпуск берет, чтобы к Ульянкиным родителям поехать, руки просить! Ой, не могу, тоже мне невеста, перестарок!

Антонина хохотала, поглядывая на остальных кумушек, собравшихся в кружок возле поселковой почты, и оценивая, какое впечатление произвела на них её шутка. Но никто почти и не смеялся в ответ. Это у Тони нет никого – ни детей, ни внуков, а у собравшихся тётушек и дети, и внуки имелись, которые в школу ходили, как раз к этой самой «Ульянке-перестарку»… Попробуй-ка, охай учительницу, та же самая Тонька и разнесёт по селу – не отмоешься потом, а перед учительшей краснеть никому не хочется…

А вообще-то Антонина не очень и приврала. Схоронив в конце февраля мать, Тоня маялась от скуки и развлекалась тем, что только и подглядывала, и подслушивала, что же творится у соседей. Сергей Тимофеев был у неё на особом «контроле» за то, что помогать ей отказывался, хотя она и не просила, а только намекала, и то не очень вежливо…. Но он что, сам не мог догадаться, что одинокой женщине необходима помощь, что, об этом умолять надо?! К Кирке-то ходил, пока та болела… Мог бы и к Тоне заглянуть, тем более у неё вообще-то возраст! Как еще учительша ему хвоста не накрутила, за то, что Кирке помогал! Ведь видела, Ульянка-то, как Сергей двор Киркин чистил, только еще и поулыбалась при том стоявшей на крылечке Кирке… обе что ли малахольные!

Так решила Антонина, потому что ожидала хотя бы небольшого скандала между «соперницами», коими считала Ульяну и Киру, а они вместо этого на пару восхищаются какими-то тряпчонками, вышитыми девчонкой Сергея, да какими-то бумажками обмениваются.

А в весенние каникулы Сергей и Ульяна, вместе с Женей, конечно, и в самом деле собрались поехать в родное Ульянино село, к её родителям, чтобы познакомиться, но вот про свадьбу пока речи не вели, что бы там Тоня ни придумала своим очень развитым воображением.

Женя немного волновалась перед поездкой, помня то, как к ней отнеслась тётя Нина…. А вдруг и Ульяниным родителям она не понравится? Но, поделившись своими тревогами с Машей, Женька решила, что Маша совершенно права, сказав:

– Не выдумывай ты ничего заранее, Женька! Вообще, у Ульяны Михайловны не может быть злых родителей, ты на неё-то посмотри! Она же даже на этого Сапегина, который хулиган отъявленный, и то, как действует? Он у неё на уроках сидит тише воды, мне брат говорил! А ведь Ульяна даже не кричит ни на кого. И тем более, что ты поедешь не одна, а со своим папой, нечего бояться, я думаю. А про эту тётю Нину ты забудь вообще, когда это было! Мымра она, и детки у неё… зверёныши!

Женька думала, что Маша иногда так точно находит эпитеты… И наверное, ей и в правду со стороны виднее!

После этого Женька просто-напросто прогнала все эти страхи от себя, и с нетерпением ждала каникул, как и все нормальные дети. Ульяна сказала, что поедут они через Москву, и от её родного посёлка до столицы можно доехать на электричке всего за пару часов, и они обязательно найдут время, чтобы погулять по Москве.

Вместе с Женей, с ничуть не меньшим нетерпением весенних каникул ждали Ульяна и Сергей.

Глава 67.

Михаил Иннокентьевич, Ульянин отец, с самого вечера места себе не находил, и всё проверял – заведён ли будильник на нужное время, хотя давно вставал до свету, всё ли готово к приезду гостей. Дочку он ждал с нетерпением, и ничуть не сомневался, что будущий зять ему понравится, потому что Ульяна абы кого в свою жизнь не допустит!

А вот Елизавета Петровна, Ульянина мать, как раз наоборот места себе не находила по иной причине и почти каждый вечер уливалась горькими слезами.

– Да что ты по дочке, как по покойнице слёзы льёшь! – выговаривал Михаил жене, застав ту в очередном приступе рыданий, – Радоваться надо, Ульяна счастье своё нашла, а ты!

– Миша, так ведь он же вдовец! Понимаешь – вдовец! Мне про него Римма всё рассказала! Кто же знает, от чего у него первая-то жена погибла?! А если он в том виноват? Мы уже раз чуть не потеряли дочку, я не хочу её снова… кому попало…

Слёзы лились градом, запас валерьянки иссякал мгновенно и не успевал пополняться, Михаил хмурил брови, выслушивая причитания жены:

– И дочка у него, большая уже, не маленькая малышка, которая нашу Ульяну сможет как родную мать принять и полюбить! А наша-то. Добрая, ведь будет терпеть всё от взбалмошной девчонки!

– Да откуда ты вообще это взяла?! – не выдерживал Михаил и потрясал кулаками над головой, – Откуда ты взяла, что Сергей – синяя борода, а дочка его – капризная и взбалмошная! Я ведь тоже слышал, что тебе Римма говорила, и ей Сергей понравился, когда знакомиться пришел, и дочка у него хорошая, интересуется литературой! И сама Ульяна про девочку много рассказывала, что она рассказы пишет! Вот что ты себе напридумывала?!

– Ууууу, – только и был ему ответ, и вновь открывался очередной пузырёк с настойкой валерианы.

По причине такого непредвиденного поведения жены, пришлось Михаилу Иннокентьевичу всю подготовку к встрече гостей брать на себя. Не раз и не два пришлось ему наведываться на переговорный пункт, чтобы поговорить и с дочкой, и с Риммой Валентиновной, чтобы узнать интересы Сергея и Жени.

Но зато он приобрёл через своего доброго знакомого набор хорошего «ГДР-овского» инструмента для работы с деревом, когда узнал об увлечении Сергея, а для Жени купил такой милый сундучок для рукодельных принадлежностей, благо столица была недалеко и это позволяло найти подарок по интересам.

Вечером, накануне приезда гостей, Михаил не выдержал траурного вида жены, махнул «два по писят» от нервов, хотя спиртное не особенно жаловал. Потом усадил бледнеющую жену за стол, сам сел напротив, и спросил:

– Ты, Лиза, одно мне скажи – вот ты чего для дочки нашей хочешь? Счастья ей хочешь, чтобы она с надёжным человеком жила и деток растила, нам на радость? Или перед соседями желаешь похваляться, что у тебя зять красавец, актёр из телевизора, или сынок какой шишки столичной?!

– Миша…я… конечно счастья хочу, Ульяна и так натерпелась, – пробормотала растерянно Елизавета.

– Да? А вот что-то не видно этого по твоему поведению! Стыдно мне, старому, что жена у меня ни гостей принять, ни дочку приветить не может! Ни девчонку, без матери оставшуюся не может приголубить да согреть! На старость мне позор, и перед дочкой, и перед людьми! Ульяна на нас с тобой надеется, что мы её выбор примем, а не дурочкой её посчитаем, неспособной в человеке разобраться!

Елизавета глядела в сердитое мужнино лицо, и щёки её наливались краской. Михаил же, махнув рукой, пошел спать на веранду, чтобы не видеть и не слышать того, что станет рассказывать жена про неправильный выбор единственной дочери.

Молча сидела за столом Елизавета Петровна, обдумывая сказанное мужем. Как же так, ведь она сама всегда себя считала умным человеком, способным разобраться в ситуации, а тут… воет который день, сама не зная почему. В самом деле, что она хочет для дочки, какой судьбы? Ведь еще недавно только сетовала она мужу, что соседка Полина Вершинина снова ехидно спрашивала её, не вышла ли их дочка замуж, ведь уж и возраст. И знает Елизавета, что тяжело Ульяне после того предательства, которое она пережила, довериться человеку…

Но значит что-то увидела Ульяна в этом мужчине, доверилась, душу открыла. А она, Лиза, мать той самой девочки, которая когда-то собирала свою душу по осколкам, и что же, как себя поведёт?

Да и Женя, ведь малышка совсем, а уже в жизни натерпелась, не меньше её собственной дочки… Душу детскую только любовь и вылечит, так что же она, Лиза, за мать?!

Проснувшийся ранним утром Михаил Иннокентьевич вернулся в дом и застал жену не спящей и с прибранными в голубую косынку волосами, от слёз не осталось и следа! Елизавета встала спозаранку, чтобы завести тесто на пироги к приезду гостей, тут и там что-то шкворчало и варилось. Дом полнился аппетитными запахами, и Михаил понял – краснеть перед дочкой не придётся!

– Миш, как думаешь, рыбник делать? С мясом понятно, пирог будет, вы – мужчины, мясом вас надо кормить. А для Женечки я думаю с повидлом маленьких настряпать. Принеси банку с подпола, там подписано – яблоко.

Довольно крякнув, Михаил поднял дверь подпола и полез за повидлом. Водрузив на стол банку, он не удержался, обнял жену, и чмокнул её в висок, но говорить ничего не стал – всё и так было понятно обоим.

Глава 68.