Верь мне

Сергей понравился Михаилу Иннокентьевичу с самой первой встречи. Мужчина не лебезил, с достоинством отвечал на вопросы родителей Ульяны, но во всём ощущалось уважительное отношение к старшим. Они быстро нашли общие темы для разговора, будто знакомы были давно.

Елизавета Петровна хоть лицо и держала, но к Сергею присматривалась, а вскоре и её покорило отношение мужчины к Ульяне – уважительное и бережное. Вообще, Сергей чем-то напомнил Елизавете Петровне её мужа – Михаила, каким он был в молодости, да и сейчас не растерявшего своей искренней нежности к жене.

А Женечка… эта большеглазая, немного испуганная девочка, протягивающая ей вышитую подушку-игольницу, какие хозяйки вешают на стену и втыкают туда иголки, от страха немного заикающаяся:

– Вот, это я для вас вышила, в подарок…

Женя покорила сердце женщины сразу, окончательно и бесповоротно. Материнское сердце, проведшее так много времени в тревоге и страхе за единственную дочку, пылало теперь всей нерастраченной любовью к этой тоненькой девчушке. И буквально через пару дней Елизавета Петровна с сожалением и страхом думала уже про то, что скоро Женечка уедет, Ульяна и Сергей вернутся домой…. А они с Михаилом снова останутся одни. Елизавета даже всплакнула от этого украдкой, но это были какие-то другие слёзы…

Сергею тоже понравились родители Ульяны, было ощущение, будто он знал их давно. Сидя вечером на крылечке дома, Сергей обнимал Ульяну, она погладила его по щеке и прошептала:

– Ну вот, а ты переживал, волновался. Смотри, мама от Жени не отходит, довольная такая, и зовёт её внученькой, и Женю попросила, чтобы их называла бабушкой и дедом! А дед и рад, что он дед! Я же говорила, всё хорошо будет, у меня очень хорошие родители.

Сергей с улыбкой посмотрел в глаза девушки, кажущиеся бездонными колодцами в свете весенних сумерек.

– Как же они могли оказаться другими, если ты у них такая замечательная получилась! По-другому и быть не могло.

Сергей вдохнул полной грудью разливающийся по округе благостный весенний аромат, так пахнет весенняя верба, уже выпускающая из почек душистых «барашков», так пахнет счастье…. Прошлое утихало в памяти, превращаясь в счастливые и не очень воспоминания, острая ноющая боль, так прочно обосновавшаяся в его сердце, теперь утихала, уступая место покою.

Настоящее залечивало и возрождало рваную в клочья душу, дышать становилось легко, будто с груди мужчины сняли холодные железные обручи, стягивающие его тело.

– Вы чего тут расселись? – выглянула в двери Женька, – Бабушка Лиза зовет чай пить, вечера еще прохладные, простудитесь, она сказала вас домой загонять!

– Сейчас идём, строгий доктор, – усмехнулся Сергей, – Две минутки еще.

Женька тряхнула головой с заплетёнными Елизаветой Петровной в колоски волосами и скрылась в доме, украдкой улыбнувшись открывшейся ей на крыльце картине – папа и Ульяна сидели обнявшись, и лица их были такими… счастливыми. Женька не могла унять в душе ликование и улыбалась во весь рот.

– Ульян, я тебя хочу попросить…. Хочу завтра с Женей вдвоём в Москву поехать… не обидишься?

Сергей и Женя давно обсуждали план, как бы им улизнуть в Москву без Ульяны, чтобы выбрать для неё подарки…. Ну и еще, Сергей хотел поговорить с дочкой о том, что собирается делать предложение Ульяне, и очень боялся, какой будет реакция дочки. И еще он хотел купить в столице обручальные кольца.

– Вообще отлично, я как раз думала, как вас оставить тут без меня, потому что меня как раз одноклассницы приглашают, хотим собраться у Ани, почаёвничать! Сто лет не виделись! – Ульяна даже обрадовалась такому удачному стечению.

– Чай готов! Бабушка сказала – быстро домой, не то дедушка достанет ремень, – хихикнула в дверях девчоночья голова, – А я бы хотела посмотреть, как таких взрослых и ремнём…. Так что посидите еще немного!

– Ремень – это уже крайняя мера, – усмехнулся Сергей, – Но мы лучше пойдем, а то и вправду как-то стыдно будет получить нагоняй!

Он поднялся со ступеньки, подал руку Ульяне, и они отправились в дом, где уже накрыт был стол к вечернему чаю.

Вскоре уставшая за день Женька отправилась спать, предвкушая завтрашнюю поездку в столицу, и всё думала, как бы ей не забыть свой маленький список, который она написала, чтобы не забыть купить всем домашним небольшие подарки – бабушке Меланье и деду Николаю, Маше и Кире.

Взрослые еще сидели за столом за тихими разговорами, когда у забора раздался громкий нетрезвый голос:

– Эй, хозяева, кто есть дома? Не спите еще?

Тишина повисла за столом, потому что все, кроме Сергея, узнали этот голос, пробравший всех троих – Ульяну, Елизавету Петровну и Михаила Иннокентьевича – до самого сердца. Это был голос из далёкого и почти позабытого прошлого – это был голос Антона.

Глава 69.

– Я ему сейчас устрою! – взорвался Михаил Иннокентьевич, – Посметь заявиться сюда, после всего?! Как только в голову такое пришло!

– Миша! Не трогай его только! Не отмоемся после! – испуганно вскрикнула Елизавета Петровна, – Он еще похоже пьяный! Мать его недавно жаловалась у магазина, спился совсем Антон, с работы выгнали! Не бей его, этого только они и хотят – нас привлечь!

– Что случилось? – спросил ничего не понимающий Сергей, глядя в потемневшее лицо Ульяны.

– Да ничего особенного, – ответила девушка, – Явился человек из прошлого.

Михаил Иннокентьевич вышел на крыльцо и молча смотрел, как нетрезвый человек с третьей попытки откинул задвижку на невысокой калитке и ввалился во двор.

– Тебе чего тут надо? А ну, проваливай, да побыстрее, пока я ружьё не достал! – процедил сквозь зубы хозяин дома.

– Дядь Миш, ну ты чего! – развязно хихикнула шатающаяся фигура, – Я же по-хорошему… слыхал, что Ульянка приехала, вот, хотел её увидеть.

– Пошёл отсюда, говорю, пока я за тебя не взялся! – сказал Михаил Иннокентьевич, – Я тебе покажу «Ульянку»!

– Да я же хочу у неё прощения попросить, – со слезой в голосе воскликнул Антон и рванул на вороте свою рубашку, – Мне, может, без этого жизни нет! Ничего не складывается, не клеится, это она меня прокляла на всю жизнь! Пусть простит меня, молодой был, зеленый! Испугался, не понимал, что делал! Что же мне, всю жизнь страдать за ошибки молодости?

– Ульяна, Ульяна, выйди поговорить! – с завыванием запричитал Антон громким хрипловатым голосом, – Прости меня, я так не могу больше, каждый день про тебя думаю!

Михаил Иннокентьевич двинулся было с крыльца, чтобы выпинать со своего двора это полуживое туловище, но позади него показалась высокая фигура крепкого мужчины. Антон от неожиданности даже завывать перестал и попытался сфокусировать взгляд на вышедшем из дома незнакомце.

Сергей, опередив Михаила Иннокентьевича, сбежал по ступенькам с высокого крылечка и подошел к шатающемуся из стороны в сторону Антону:

– Ступай отсюда, проспись. Не позорься!

– Да ты вообще кто такой?! Я не к тебе пришёл, отойди! – Антон узрел, что на крылечке возле отца появилась Ульяна, и попытался подойти к ней, отодвинув Сергея в сторону, – Ульяна, я к тебе… к тебе поговорить…

– Не о чем тебе с ней говорить, – сурово проговорил Михаил Иннокентьевич, – Не поздновато ли ты за прощением явился?

Сергей вопросительно взглянул на Ульяну, она молча смотрела на шатающуюся фигуру человека, одетого по последней моде. Она подумала, как вообще ей могло когда-то казаться, что Антон симпатичный и привлекательный человек…

– Уходи, не о чем говорить! – негромко и твёрдо сказала она Антону и скрылась в доме.

Девушка думала о том, почему же именно сейчас, когда в её жизни появился Сергей, всплыло и её прошлое в виде нетрезвого мужика в модной ветровке, она больно сжала руки, пытаясь отогнать нахлынувшие воспоминания и страх, непонятный и пустой, который так прочно селился в её душе до встречи с Сергеем. Страх перед жизнью…

Ульяна ушла в дальнюю комнату и уже не видела, как Сергей твёрдой рукой взял за шиворот модной куртки незваного гостя, который отчаянно выворачивался и что-то бормотал. Но то ли разница весовых категорий, то ли природная трусоватость не позволили Антону отбиться от выдворения за калитку. Оказавшись на улице, Антон наконец вырвался из хвата крепкой руки и в ярости повернулся к обидчику:

– Ты еще кто такой? Да я тебя закопаю!

– Домой иди. И сюда больше не приходи, в следующий раз я не посмотрю, что ты алкаш местный юродивый, получишь по полной. И за прошлое, и за настоящее!

– Да я тебя! Да ты на кого прёшь!

Антон вдруг осмелел, где-то в глубине души отыскал какую-то храбрость и ринулся на обидчика, который повернулся уже к нему спиной, намереваясь уйти обратно во двор и закрыть калитку. Сергей этого ожидал и отклонил корпус в сторону, немного выставив вперед ногу, об которую благополучно зацепилась летящая на него нетрезвая ярость. Со всего разбега врезавшись головой в забор, Антон потерял ориентацию в пространстве, отшатнулся в сторону и с размаху плюхнулся в небольшую лужу возле забора.

– Вот и отлично, полежишь, остынешь немного, подумаешь. Там тебе самое место! – усмехнулся Сергей.

– Пaдлa! – заругался, отплёвывая весеннюю грязь Антон, – Куртку испортил, пaдлa!