Ангел смерти. Рассказы

Ангел смерти. Рассказы
Алена Ушакова

В книге восемь рассказов и… восемь историй, восемь вопросов. Как встретиться двум половинкам, если они разминулись во времени? Что есть смерть и кто станет твоим проводником? Ждет ли землян Марс? Открой книгу – и найди ответ…

Ангел смерти

Рассказы

Алена Ушакова

© Алена Ушакова, 2016

ISBN 978-5-4483-2045-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Ангел смерти

– …Так кем Он был? Я не знаю. Я, вообще, мало, что знаю. Я не сильна в философии, и во всех других науках тоже. Я ничего не читала о подобном. Я и не читаю почти ничего, кроме блогов в Интернете, глянцевых журналов, которые мы с девчонками шумно обсуждаем в курилке, или красочных проспектов, что читаю, когда сижу в очереди к своему мастеру в парикмахерской за углом. Я не люблю читать, не научилась в детстве. Окончила техникум и вперед – во взрослую жизнь. Мне никто никогда ничего подобного не рассказывал. Бабка, хоть и была набожной, в церковь меня с собой никогда не брала. Почему? Отцу, который свою тещу по определению недолюбливал, это не нравилось.

Вчера вечером после работы я зашла в Свято-Архангельский собор, в тот, в котором… Ларису отпевали. Отец Сергий узнал меня, оторвался от служившей в церкви подслеповатой толстой девушки в черном платке и старушечьих чулках, которую распекал за что-то, подошел, руку мне на плечо положил, подвел к какой-то иконе. Много говорил, я не все поняла, что-то о том, как надо горе переживать, свечу за упокой подруги велел поставить. Долго так со мной стоял. А я снова плакала и наблюдала, как свеча горит, потрескивает и тихонько оплывает, и все решалась начать говорить. Хотела отцу Сергию рассказать о Нем, спросить, что все это значит, но так и не смогла, поэтому рассказываю вам.

Это лето у меня сразу не задалось. С Витькой поцапались из-за какой-то ерунды и разбежались – я к маме, он в рейс. Думала, вернется, все будет как прежде, а его все нет и нет, и не звонит. А я первая не хватаюсь за трубку принципиально.

Лето меж тем в разгаре. Все девчонки знакомые с приятелями на югах, кому повезло – за бугром, кому не очень – в Сочи. Замучили вопросами: «А ты чье побережье осчастливишь своим дефиле в купальнике?» Что тут ответить: купальник суперский есть, фигура «закачаешься» – как будто тоже, не зря в управлении числюсь одной из самых красивых, и на банкетах-совещаниях именно мне доверяют подносы с водочкой и шампанским важным людям подносить, а на юга поехать не с кем. Ну, конечно, если очень захочется, можно подмигнуть, и какой-нибудь богатенький папик обязательно подвернется, хоть из нашего управления, хоть с улицы. Но «так» что-то не хочется. Может, лет через …надцать, если материны предсказания типа «чего роешься, никогда замуж не выйдешь» сбудутся, наверное, озабочусь поиском папика. А сейчас рано, молодая еще.

И тут Лариска на свою беду подвалила. Ей, что в это лето, что в прошлое, не выбирать – на юга или с подругой, или никак. А Витька все не звонит. Ну, я и согласилась. Без Витькиных вложений на мою копеечную зарплату и материну пенсию не разгуляешься, и поехали мы с Лариской, только не смейтесь …в Адлер. Да-да, в Адлер, и именно поехали, а не полетели. «Вот, гад, только заявись, – думала я о Витьке, глядя из окна купейного вагона на начинающуюся полоску черноморского побережья, – я тебе этот отпуск припомню, ты мне заплатишь…»

Устроились, правда, неплохо – частная гостиница, уютная, почти роскошная, до моря пять минут. Ну, и все черноморские радости. Море прелестное, голубое-голубое, прозрачное (каждая галечка видна), теплое, разве что не кипяток, медуз мало. Заплывешь за буйки, так что люди с берега букашками кажутся, перевернешься на спину, закачаешься на волнах и говоришь себе: «Я синяя морская звезда!» Почему синяя? Да, потому что купальник у меня синий. Благодать-то какая! На пляже публика – так себе. Но мое дефиле, конечно, удалось на славу, кто бы еще сомневался? Но все не в радость. Впрочем, о чем я? Я вам совсем не об этом, не о радостях пляжных хотела рассказать. Теперь это все пустое, эти летние впечатления ни к чему…

Он появился за несколько дней до нашего отъезда, да, совсем не задолго, дня за три-четыре. Я про себя с досадой отметила: «Эх, где ж ты раньше был, нам скоро в поезд, какой тут курортный роман?!» Высокий, как в сказках рассказывают – косая сажень в плечах, огромный, но при этом изящный какой-то, детиной или громилой такого не назовешь. Волосы пострижены коротко щеточкой. Загореть и обветриться где-то уже успел. Глаза голубые и многозначительные какие-то. Дерзким и самоуверенным он мне в первый момент показался. Лет ему было, может, и тридцать, а, может, и сорок. А с ним два мальчишки лет пятнадцати.

– Смотри, Наталья, – сказала мне в то утро Лариска, – многодетный папаша в соседний номер заселяется.

Мы с ней жили на отшибе, в люксовом номере на пятом этаже гостиницы, на который добраться можно было только по дубовой винтовой лестнице. На нашем лестничном пролете и было только два люкса, один большую часть времени пустовал. Свобода, раздолье! Вот мы с Лариской и радовались этой свободе. А тут нежданные соседи… Пацаны – такие же молчаливые, обжигали таким же пронзительным и внимательным взглядом, как у него, когда приходилось сталкиваться с ними в коридоре или на винтовой лестнице.

Я его потом спрашивала: «Неужели эти мальчики – твои сыновья?» Молод, кажется, для такого отцовства? А он спустя паузу, очень медленно и, как всегда, задумчиво отвечал: «Не сыновья. Ученики».

– Да, понятно, тренер он, – уверенно утверждала всезнающая Лариска, – на море спортсменов тренировать привез.

– Ну, и где они тренируются? Что-то не заметно, – возразила я.

Лариска пожала плечами. А удивляться было чему. Днем до обеда, когда весь гостиничный люд, отзавтракав в местном кафе, тянулся на пляж, чтоб загорать по правилам – до полудня, они номер не покидали. Выходили только к обеду, потом куда-то пропадали, но на пляже мы их ни разу не видели.

– Хм, они, наверное, на дикий пляж ходят, – предполагала любопытная Лариска.

Потом, растянувшись на кровати, она пространно рассуждала, каким именно видом спорта они занимаются, и почему прошлой ночью в комнате соседей не гас свет. Мне это, в конце концов, надоело. Странности соседей – их личное дело, при чем тут мы?

– Как при чем? – удивилась Лариска, – я же о тебе беспокоюсь.

– Обо мне? – я чуть с кровати не упала.

– Конечно, о тебе! У тебя же с ним роман предполагается, а не у меня, – как всегда со знанием дела продолжила подруга.

– Да, с чего ты это взяла? – я, честное слово, чуть не покраснела. Мысли она мои читает, что ли?

– Вы же похожи друг на друга.

– Похожи? Мы? Я и этот шкаф накачанный?! Ну, Лариска, ты явно сегодня на солнышке перегрелась! – вспылила я.

– Да никакой он не шкаф. И похожи вы совсем не внешне.

– А как же?

– Не знаю как, только похожи и все. Не веришь, твое дело, – обиделась Лариска, отвернулась от меня к стенке и накрылась простынею с головой. Тихий час – святое дело.

Вот и пойми ее. Я соседу еще даже и не думала улыбаться, а она уже усмотрела в нас родственные души. Но, как ни странно, подружка моя, в мужчинах в действительности совершенно не разбирающаяся (старая дева – что может быть страшнее такого призвания?) на этот раз оказалась права. Потянуло нас друг к другу со страшной силой. События развивались с бешеной скоростью. Оно и понятно, в нашем распоряжении было всего ничего.

Не буду рассказывать о первом шаге и первом слове, о первой уловке и первом предлоге оказаться рядом. И о прогулке у моря при Луне я вам тоже рассказывать не буду.

Только не подумайте, что я так Витьке мстила или пополняла трофейный список, который потом, по осени – на исходе лета, предъявляют продвинутым подругам, не в пример Лариске. Может, в начале так и было, а потом… Да, я снова не о том, я не о романе, я о Нем хочу рассказать.

Я – не пацанка начинающая, он был не вторым после Витьки и даже не третьим… Но с ним сразу все было не так, как раньше. Не странно, а необыкновенно, не хорошо, а… прекрасно.

Иногда ночью, когда просыпаюсь в одинокой постели, мне снова чудятся его губы на моей разгоряченной соленой коже, его небритая щека на моей щеке. Я чувствую свои руки в его руках, и мне кажется, что наши тела – вновь единое целое. Мне мнится, что, наконец-то я – это я, вся, целая, а не осколок разбитой чашки… Я – почти совершенная, такая, какая и должна быть, я – живая… Не умею это правильно объяснить.

Я опять не о том, я о другом, я о наших с ним разговорах должна рассказать.

Как сейчас вижу, он сидит ко мне спиной и швыряет гальки в серебрящиеся в лунном свете волны.

– Какое оно… – Неспешно и тихо, будто сам с собой, говорит, – я и забыл, какое оно… море…

Он оборачивается, и на его лице я вижу счастливую улыбку. Это странно, я уже знаю, что он почти никогда не улыбается.

– Мы здесь всего на три дня, – продолжает.

Я лежу на пляжном полотенце и почти сплю.

– А что потом? Двинете в Абхазию? Туда сейчас все едут, – шепчу в ответ, не открывая глаз.

– В Абхазии я уже был.

Я открываю глаза и теперь вижу, как в болезненной усмешке искривилось его лицо.

– В Абхазии я уже был, – повторяет он, – семнадцать лет назад. Когда истекут эти три дня, мой отпуск закончится.

– Такой короткий отпуск? – удивляюсь я.

– Это самый длинный отпуск, – он усмехается. – Отпуск в награду, единственный за семнадцать лет службы.