История войн на море с древнейших времен до конца XIX века

По мере того, как линейные корабли стали увеличивать свою маневренность и скорость, значение брандеров начало падать. В свежую погоду и большую волну они не могли держаться в строю, а во время больших походов были флоту в тягость. В войну за испанское наследство они встречаются в отдельных случаях в количестве 40%, в конце столетия их стало 2-3%, в XIX столетии они перестали существовать. Это надо приписать еще и изобретению особых гранат и орудий для отражения брандеров. В середине XIX столетия, в гражданской войне США мы видим снова их губительное действие против судов, стоявших на якоре.

Брандеры в первую англо-голландскую войну действовали по собственному усмотрению, без защиты со стороны своих судов; обыкновенно их расстреливали прежде, чем они успевали подойти к неприятелю. Во вторую англо-голландскую войну их действия были согласованы с общим планом операции, они находились под защитой орудий своих линейных кораблей.

Командиры брандеров не принадлежали к офицерскому корпусу.

Хотя время больших крейсерских и каперских операций наступило лишь десять лет спустя, а в начале следующего столетия они заняли едва ли не главное место, все же решение англичан начать крейсерскую войну уже в 1667 г. должно быть здесь подробно рассмотрению.

Мы видели, как Карл II, в своем непростительном легкомыслии, только ради добывания денег для своего роскошного двора, отдал приказ разоружить большие боевые суда и ограничиться лишь крейсерскими операциями, направленными против неприятельской торговли. По его мнению, такой способ ведения войны должен был дать еще и значительную денежную прибыль.

Такое бессмысленное приказание было отдано, несмотря на категорические протесты его первых военно-морских советников, в то время, когда английский флот стоял на высокой степени развития и, кроме того, когда для ведения войны требовалось очень большое количество судов.

Наконец, 1667 г. был особенно невыгоден еще и тем, что голландцы в течение всей зимы господствовали на море. Их торговля опять пышно расцвела; пользуясь конвоями громадные торговые флоты могли снова беспрепятственно плавать, что в течение летней войны им было безусловно запрещено. Было основание ожидать, что голландцы предпримут те же меры, что и летом летом 1666 г. К чему же такое решение, совершенно нецелесообразное, не военное?

Крайне ошибочно было со стороны короля упустить из виду главные условия возможности удачи крейсерских операций – сильный линейный флот, на который бы они опирались; правильность этого принципа теперь общепризнанна.

Если же он хотел увеличить доходы, – и мы видим, что все его стремления сводились исключительно к этому – то следовало дать крейсерским операциям надежную опору в сильном линейном флоте. Под его защитой крейсеры и каперы могли добиться блестящих результатов.

Такая война может нанести громадный вред торговле и национальному богатству неприятеля; правительство при этом ставится в весьма тяжелое положение, народ голодает. Если нет близко баз, особенно при наличии сильного неприятельского флота, то боевой флот должен собой заменить эти морские базы. Голландцы получили со времен Кромвеля ряд хороших уроков, они держали в море наготове большие флоты, чтобы не отдать свою торговлю в руки англичан, как прежде. Англия при Карле II действовала наоборот.

Вторая англо-голландская война, в случае правильных действий англичан, имела бы другой конец; война не была окончена как следует, т. к. Англия передала господство на море Голландии как бы добровольно, и это господство решило судьбу войны в пользу Голландии, хотя еще в предыдущем году оба государства имели почти одинаковые шансы на благоприятный исход борьбы. Счастье несколько раз улыбалось то одному, то другому из противников, хотя соотношение сил оставалось тем же.

Англия при заключении мира получила все-таки большую выгоду; Голландия из-за своего невыгодного географического положения должна была уступить (т. к. Англия расположена поперек всех ее морских сообщений). Англия закрывала все морские пути Голландии и вследствие этого лишала ее возможности вести наиболее доходную для страны морскую торговлю.

Глава II. Третья англо-голландская война 1672-1674 гг.

Причины войны

К концу второй войны особенно проявилось влияние Людовика XIV, постоянно настаивавшего на более энергичных действиях со стороны Голландии и на необходимости похода в Темзу. Король уже в 1661 г., после смерти Мазарини, взял правление в свои руки; он был намерен следовать политике Мазарини и Ришелье, то есть стремиться сделать свою державу первой в Европе.

Блестящее управление финансами Кольбера, а также выдающаяся деятельность военного министра Лувуа, дали ему вскоре необходимые средства. Уже в следующем году он заключил с богатыми и сильными Нидерландами оборонительный союз.

При объявлении второй англо-голландской войны он пробовал посредничать между воюющими сторонами, но в 1666 г. мы видим его открыто ставшим на сторону Голландии. Флот его не участвовал в боях, так как никогда не успевал вовремя на место.

Причину искали в том, что Людовик желал беречь свой молодой флот и давал ему соответствующие приказания. Он надеялся, пользуясь ослаблением Голландии в войне с Англией, легко заполучить испанские Нидерланды, то есть теперешнюю Бельгию.

Людовик XIV действовал крайне двулично, вел продолжительные переговоры с английским королем и в то же время старался поддерживать внутренние раздоры в Нидерландах. Как не состоявшееся, но все же ожидаемое, появление французского флота заставило Карла II сделать неправильный шаг, разделив свой флот, – было описано раньше; таким образом союз с Людовиком XIV все же доставил голландцам победу в Четырехдневном бою.

Успехи французского короля после Деволюционной войны, когда Франция так легко получила испанские Нидерланды и Франш-Конте, заставили Европу призадуматься. В Англии опасались притязаний французов на Голландию и боялись совместного выступления голландских морских сил с французскими против Англии.

Йохан де-Витт заключил в 1668 г. тройственный союз между Голландией, Англией и Швецией. Эти три державы заставили Францию, по Аахенскому договору 2 мая 1668 г., уступить их настояниям и удовольствоваться лишь дюжиной важных нидерландских городов.

С того времени начинается новая политика Людовика, преисполненная ненависти к Голландии, в которой он видел душу этого тройственного союза. Прежде всего, он хотел уничтожить Голландию и начал работать над тем, чтобы ее политически изолировать. В переговорах со шведами он добился успеха, но прошло целых четыре года, прежде чем был заключен договор, по которому Швеция должна была содержать в своих померанских владениях большое число войск для вторжения в государства Священной Римской империи.

С Карлом II было справиться легче – Людовик ссужал его деньгами и тем быстро привлек на свою сторону. Король и его новое министерство всячески притесняли свой народ в политическом и религиозном отношении; казалось что Англия должна бы присоединиться к нашествию на республиканскую и протестантскую Голландию. Велись подробные переговоры о мерах, которые предполагалось предпринять, даже о дележе завоеванной Голландии. Об этих, содержавшихся в большой тайне, переговорах де-Витт все же прослышал; Карлу II еще удавалось оставаться в тройственном союзе, хотя последний с самого начала был весьма ненадежен. В Англии не могли забыть унижения 1667 г.; развивающаяся морская торговля Нидерландов заставляла англичан смотреть с беспокойством в близкое будущее. Оба государства соединяло лишь общее опасение, что новый могущественный противник на континенте сможет со временем распространить свои притязания и на их морское могущество.

Начинается преисполненная фальши политика Людовика XIV и Франции, направленная на уничтожение Голландии. Желая добиться влияния на море, Людовику не следовало стремиться с помощью Англии уничтожить единственную державу, которая могла ему в этом помочь. Сильная на море Англия – это должно ему было быть ясно – стала бы впоследствии ему всюду помехой, и на море и в колониях. То было время кабинетных интриг, для которых благоденствие народов и государств не имели значения; выше всего ставились личные интересы людей, стоявших у кормила власти.

Мы еще остановимся на этом важном поворотном пункте истории Франции. Было окончательно решено дать волю своей собственной мощи и начать более энергично действовать на континенте: расширение сухопутных границ Франции стало с этого времени руководящей мыслью, перед которой все должно было отступить. Прежние, не совсем ясные, планы завоевать себе за морем колонии, расширить таким путем торговлю, приобрести богатство и вместе с ним силу и решающее влияние на судьбы Европы, были отставлены.

И все-таки именно в это время все складывалось как нельзя более благоприятно для Франции. Обе великие державы, Англия и Голландия, связывали друг другу руки и, насколько можно было предвидеть, не были способны на действительно прочный союз. Как соседка Нидерландов, Франция могла на нее оказывать давление, а через нее – и на Англию.

Для развития морской торговли Франция была также в выгодном положении; созданный к тому времени французский флот уже обеспечил ей видное место среди морских держав. Почему бы не использовать создавшегося положения, зачем было начинать одностороннюю, столь мешавшую стране, политику? На это есть лишь один ответ: король был так ослеплен ненавистью к Нидерландам, что перестал ясно сознавать свои выгоды.

Немецкий философ Лейбниц в пространной записке своевременно указывал Людовику на ошибочность его стремлений; он доказывал, что для дальнейшего правильного развития страны следует, во-первых, добиваться могущества на море и создания за морем второй Франции для развития торговли и мощи. С редкой проницательностью он предложил Людовику XIV занять как можно скорее Египет и обеспечить себе созданием морских баз в Средиземном и Красном морях торговлю с Индией. Это было как раз то, что Англия с такой громадной для себя пользой добивалась в течение следующих двух столетий.

Лейбниц старался привлечь короля на свою сторону, особенно подчеркивая ту легкость, с которой мог быть, по сравнению с Голландией, завоеван Египет; богатства востока раскрылись бы тогда для Франции. Он, между прочим, заметил, что «Голландия будет завоевана в Египте».

Но Людовик оставался слепым. Англия начинает вступать в права первой мировой державы; медленно, но верно она приближается, постоянно обогащаясь, к своей цели, в то время как другие терзают друг друга и истекают кровью. То, что Франции было не миновать, после занятия Египта, войны за господство на море – не подлежало сомнению. Но все же все нити в описываемое время были в ее руках, она сознавала свою силу, выжидала, наблюдала и посредничала между обеими главными морскими державами. Как в древности появление Фемистокла и связанное с ним падение господства персов имело громаднейшее значение на мировую историю – нельзя привести более блестящего примера для влияния морской силы на историю, – так непонимание Людовиком этого влияния дало ходу истории новый поворот.

После разрыва тройственного союза из-за соглашения Швеции с Францией, Людовик и Карл быстро объединились. Последний, совершенно против желания своего народа, заключил наступательный союз с Францией. Было решено, что во всех случаях союзным флотом будут командовать английские адмиралы.

Различнейшими мелкими инцидентами на почве морского церемониала стараются вызвать Голландию на войну. В 1672 г. Англия посылает Голландии ультиматум с требованием, чтобы голландские флоты салютовали флагом даже самому маленькому английскому военному кораблю.

Терпение голландцев иссякло; в феврале Генеральные Штаты предписывают приступить к вооружению 75 линейных кораблей. В конце марта английские военные корабли нападают без объявления войны на голландский торговый флот, а через неделю Карл II объявляет войну. Еще через неделю и Людовик следует его примеру; ему не только удалось убедить императора сохранять нейтралитет, он даже сумел склонить на свою сторону несколько немецких прелатов.

Курфюрст Бранденбургский Фридрих Вильгельм с негодованием отверг предложение Людовика и стал решительно на сторону Голландии, т. к. таким образом он думал принести наибольшую пользу своему отечеству.

То, что оба короля выискивали совершенно незначительные поводы к объявлению войны, само собой понятно, – их не стоит здесь упоминать. Надо удивляться, что они вообще старались придумывать поводы.

Развитие французского флота

Следует несколько остановиться на французском флоте, впервые принимавшем участие в морских операциях. Лишь начиная с временем Кольбера мы видим планомерное развитие французского флота. Раньше различные начинания разбивались о недостаток денег; теперь же флот создается с определенной целью дать развиться морской торговле и сделать из Франции первоклассную морскую торговую державу, вырвать ее из тяжелого финансового положения и создать более надежную основу для ее экономического положения и национального благосостояния. Кольбер понимал, что для этой цели прежде всего необходимым сильный флот.

Ему удалось провести в жизнь свои планы и видеть плоды своего труда, но при все меньшей поддержке короля флот стал приходить в беспорядок и после смерти Кольбера, в 1683 г., почти окончательно рзложился.

Кольбер успел создать почти невозможное, в особенности после перехода должности «адмирала Франции» в 1669 г. к четырехлетнему ребенку, и назначения Кольбера полновластным морским министром. В 1661 г., в начале его деятельности, Франция обладала только 30 вооруженными военными судами, из коих 3 имели более 30 орудий. Через пять лет уже насчитывалось 70, из них 50 линейных кораблей, а еще через пять лет французский флот состоял из 196 судов. Кольбер довел численность флота до 107 больших судов с 24-120 орудиями, из них около дюжины с более чем 75 орудиями. Громадная работа, особенно интенсивная до 1671 г.

Все это оказалось возможным лишь благодаря одновременной энергичной постройке военных портов с арсеналами и верфями, которая шла рука об руку с развитием судостроения. Брест и Тулон были намечены как главные базы и сильно укреплены; Гавр, Дюнкерк и Ла-Рошель предназначались быть опорными пунктами, оба первых – лишь для мелкосидящих судов.

Кольберу приходилось бороться с трудностями: лень, недостаточная работоспособность, даже казнокрадство давали себя чувствовать в ужасающих размерах. Мы не будем останавливаться на государственной организации Франции того времени – это бы нас завело слишком далеко. Однако же французские верфи вскоре заслужили всеобщую похвалу; англичане не раз признавали, что они не могли бы работать так быстро и с такой основательностью.

Свойственная французам любовь к порядку, их систематичность и научное отношение к делу выказали себя с блестящей стороны. Ни в чем не было заметно излишней торопливости и поверхности; все работы производились крайне обстоятельно. Англичане были слишком уверены, что они во всем первые, слишком превозносили себя и бывали нерадивы.

При той основательности, с которой создавался флот, при достигнутых уже громадных результатах остается загадкой, каким образом такой дельный народ как французы мог допустить столь быстрый развал своего флота. Решение этого вопроса заключается в том, что благодаря стремлению Людовика играть руководящую роль на континенте в шестилетней сухопутной войне, народ и государственная казна почти совсем обеднели, хотя его армия и земельные приобретения все увеличивались.

Все в государстве пришло в застой. Король не обладал государственными способностями, он не обращал внимания на увядание торговли, промышленности и земледелия, на нехватку везде и всюду денег; созданные Кольбером верфи и базы пришли в упадок, а с ними и сам флот. Блестящего прежде флота к концу царствования Людовика почти не стало; думать о поддержке судоходства, морской торговли и промышленности не было ни у кого ни времени, ни желания.

Этот период истории Франции служит ярким примером того, что флот может процветать лишь в том случае, если его основания, если все то, для чего он главным образом существует – судоходство, торговля и промышленность – процветают. Оба взаимно дополняют друг друга, одно без другого висит в воздухе. Кольбер все это понимал своим гениальным умом и действовал правильно; король сам легкомысленно разбил созданное его гениальным министром новое и грозное оружие.

Мы так надолго остановились на обстоятельствах, предшествовавших третьей англо-голландской войне, и на неправильной политике Людовика XIV не только в качестве предисловия к дальнейшему описанию этой войны; неправильная морская политика короля Франции, его одностороннее, упрямое следование намеченной цели, ясно подтверждают старинную поговорку: «Сухопутная война обездоливает, морская кормит». Есть много доказательств правильности этой поговорки. Людовик XIV уже во вторую войну выступил со своим флотом, но сделал это ощупью, нарочно держась в стороне. В союзе с Англией и после дальнейшего усиления своего флота он почувствовал себя значительно свободнее; но и для того времени есть ясные доказательства, что он никогда не пускал в дело полностью ни всего флота, ни даже отдельных судов.

Все это имело место несмотря на то, что французский флот нисколько не уступал в отношении материальной части, снабжения и вооружения своим двум соперникам. Уже в то время отстающие в научном отношении англичане брали французские суда за образец. Последние имели лучшие мореходные качества, были удобнее для установки артиллерийского вооружения и размещения команды. Число команды больших линейных кораблей было всегда больше, чем на соответствующих судах других держав, например:

50-пушечный 70-пушечный 90-пушечный

В Голландии 400 чел. 500 чел.

В Англии 400 чел. 600 чел. 850 чел.