История войн на море с древнейших времен до конца XIX века

Наличность у русских большого галерного флота вынудила и шведов приступить к созданию такого флота; однако вследствие недостатка денег, несмотря на широкие планы, было выстроено всего 17 галер. После шестилетних командировок морских офицеров и кораблестроителей в Средиземное море, были выстроены галеры с 1-2 тяжелыми орудиями на носу и легкими орудиями на корме и по бортам; кроме того, были выстроены прамы с 6-18 тяжелыми орудиями. Однако война 1741-1743 годов выдвинула на первую очередь постройку шхерного и берегового флота.

Полковник артиллерии Эренсверд предложил организовать для Финляндии отдельный от военного флота отряд, который должен был быть тесно связан с армией, чтобы вместе с ней оперировать в узких шхерных портах; этот армейский флот должен был образовать правый фланг армии, действующей против России. Для новой флотилии Эренсверд предложил и новую укрепленную гавань, так как бывшая до сих пор пограничная крепость Фридрихсгамн находилась в руках русских и галерный флот оказался слишком близко к границе.

В 1753 году было приступлено к осуществлению всех этих предположений, которые и были выполнены в главных чертах через 3 года; были сформированы две эскадры: в новой морской крепости Свеаборге – 4 фрегата, 2 прама, 30 галер, 5 конных галер (для перевозки лошадей) и рекогносцировочных шлюпок; в Стокгольме – 2 фрегата, 3 прама, 30 галер, 4 полугалеры, 5 конных галер. Для экипажа требовалось около 28 000 человек, в том числе 6000, матросов.

В 1763 году, по предложению Эренсверда, на основании опыта Семилетней войны, были выстроены совершенно своеобразные суда, которые получили названия от различных крепостей Финляндии: Хеммема, Турума, Удема и т. п. Самые большие из этих судов имели фрегатский рангоут, были длиной в 146 фут (ширина равнялась одной четверти длины) при 10-ти футах глубины; экипаж состоял из 250 человек; судно шло на 20-ти парах весел, имело 24 36-фунтовых и 2 12-фунтовых орудия. Суда трех более мелких классов имели на борту упомянутые выше вращающиеся орудия в числе 12-16 штук, на полуюте и на полубаке, над носовыми орудиями.

Эти новые суда должны были соединять в себе свойства гребных и парусных судов, и заменить линейные корабли (своего рода новая школа). К счастью для Швеции, этот взгляд не проник глубоко, суда эти скоро оказались в высшей степени непрактичными, и всего их было построено только 15.

Кроме того, были построены канонерские лодки, канонерские баркасы, канонерские иолы, мортирные баркасы, бомбардирные галиоты и яхты для посыльной службы. Самыми многочисленными были канонерские лодки, оказавшиеся очень полезными судами; их было более 70; они имели по две съемные мачты с трехугольными парусами, в длину имели 65-75 футов, осадку 4 фута и шли на 15 парах весел; экипаж их состоял из 70-80 человек; на носу и на корме у них было по одному 24-фунтовому орудию, а на носу, кроме того, еще 4 вращающихся пушки. Канонерские иолы были по величине немного более половины канонерской шлюпки. Офицеры были набраны из всех родов оружия.

Эренсверд, скончавшийся в 1772 году в звании графа и фельдмаршала, беспрестанно менял организацию и конструкцию судов, а кроме того, продолжал строить и старый галерный флот, так что получилась настоящая коллекция образцов.

В 1788 году галерный и армейский флот были снова соединены под одной общей командой и состояли из двух отрядов: шведская эскадра – из 28 галер, 27 эспингаров (неподнимающиеся на борт вспомогательные суда), 30 канонерских лодок и 3 королевских яхт, и финляндская эскадра, состоявшая из 3 хеммемов, 8 турумов, 3 удемов, 8 мортирных баркасов, 15 канонерских баркасов, 40 канонерских лодок и, кроме того, много судов специального назначения: для начальствующих лиц, авизо, для запасов провианта, воды, для больных, транспортных судов и проч.; все они были в хорошем состоянии. Большим недостатком армейского флота было то, что он должен был тащить за собой громадный обоз провианта и боевых припасов, который очень стеснял его движения.

Эти суда формировали батальоны, состоявшие каждый из 3-х дивизионов; каждый дивизион состоял из 6 галер или 12 канонерских лодок. Команда редко передавалась сигналами, большей же частью подавалась голосом; приказания передавались устно с одного судна на другое; все делалось по точным формальным тактическим правилам.

Тактика этого армейского флота, а также и русского галерного флота была совершенно иная, чем тактика трирем и галер в древности и в средние века; абордажные бои тех времен были почти совершенно заменены артиллерийскими боями.

В 1788 г. у России в Балтийском море было около 40 линейных кораблей, но из них только дюжины две годных для войны, и дюжина фрегатов; кроме того, было много всяких судов, галер, шхерных лодок, из которых только часть пригодных к службе. Плохо обстояло дело с личным составом – не было ни военного, ни морского опыта.

Склонности к морской службе было так мало, что из сухопутных офицеров, русских по происхождению, нашелся только один, который вызвался добровольцем во флот; остальные были лифляндцы или иностранцы; некоторое образование русские морские офицеры получили от одного английского адмирала. Что касается экипажей, то и с ними дело обстояло не очень хорошо, хотя императрица лично интересовалась многими подробностями их организации.

Политическое положение в 1788 г. Театр войны и начало война

Первый раздел Польши в 1772 г. внес некоторые изменения в распределение земель, прилегающих к Балтийскому морю. Пруссия получила Восточную Пруссию, Польша владела еще у Балтийского моря Данцигом и Курляндией. Кончина Фридриха Великого в 1786 г. скоро привела к изменению общего политического положения; осложнения на юге с Турцией также очень озабочивали все кабинеты.

Турция в 1787 г. объявила Екатерине войну. Русская армия насчитывала едва 140 000 человек и была мало подготовлена к войне; было ясно, что если во время войны с Турцией какая-нибудь третья держава атакует Россию, то по отношению к Турции придется ограничиться оборонительным образом действий. К северу от Москвы, между Архангельском и Ригой, было всего не более 20 000 человек войска.

Переворот, произведенный в Швеции в 1772 г. Густавом III, который сломил могущество дворянства, значительно усилил королевскую власть, а вместе с тем поднял и престиж королевства; однако, 50-летняя внутренняя борьба партий «шляп и фуражек» усилила до невозможных размеров влияние России на внутренние дела Швеции. «Шляпы» рассчитывали на Францию, «фуражки» (т. е. ночные колпаки), как партия мира, склонялись на сторону России. Король скоро потерял свой авторитет, чему причиною было его тщеславие; все его считали за пустого позера. Затруднительное положение России по отношению к Турции было хорошо известно, и Густав III, не сознавая собственного ничтожества и слабости своего государства, на этих затруднениях строил свои планы.

В III части уже приведено военно-географическое описание Балтийского моря. Из всех войны, которые когда-либо велись на Балтийском море, война 1788-1790 гг., несмотря на связь с сухопутной войной, ближе всего подходит к типу чисто морской войны; поэтому необходимо подробнее рассмотреть общие условия Балтийского моря в смысле военно-морской географии, в особенности же театр войны в средней и северной части Балтийского моря – Финский залив. Выражение Фридриха Ратцеля: «море – только дорога», приобретает здесь особое значение, так как если бы нельзя было пользоваться морем, то и война эта едва ли могла бы иметь место.

В прежних войнах на Балтийском море почти все крупные сражения разыгрались к западу от Борнгольма; в этой же войне, за одним только изъятием – сражение при Эланде в 1789 г., – театром войны был исключительно Финский залив.

Наибольшее протяжение Балтийского моря, если не считать Ботнического залива, т. е. расстояние от южного входа в Малый Бельт до Кронштадта равняется примерно 750 морским милям; наибольшая ширина, между Мемелем и Эландом, немного более 150 миль. Средняя часть Балтийского моря, представляющая наибольший открытый простор, от Аландских островов до Борнгольма, имеет всего 350 миль в длину, при чем остров Готланд отнимает от этой длины 90 миль. Вход в Финский залив имеет всего 25 миль ширины, длина залива 225 миль. Таким образом, все расстояния на этом море очень незначительны.

В отношении замерзания Балтийское море к северу от Готланда подчиняется точному закону: Нева покрыта льдом с середины ноября до конца апреля, но часто остается не судоходной до 20 мая. Гавань Гельсингфорса открывается 2 мая, Аландские острова окружены льдом с 10 января до 23 апреля; в Стокгольме навигация открывается в среднем 10 апреля. Ревель замерзает на два месяца, Рижский залив также иногда сплошь замерзает.

Берега Курляндии и Лифляндии, песчаные и болотистые; лежащие около них острова скалисты. Южный берег Финского залива представляет обрывистое плато, высотою в 50 метров, с целой массой бухт и островов; в восточной оконечности залива берег опять низменный и болотистый.

Весь берег Финляндии, так же как и средняя часть восточного берега Швеции, представляет низкое скалистое плато, у которого лежат бесчисленные утесистые острова и рифы. Этот лабиринт островов, подводных камней, рифов, мелей называется шхерами; шхеры эти тянутся от берега в море на протяжении 10 миль. Наиболее суровый характер носят финские шхеры, которые как бы продолжаются и на суше, где бесчисленные озера, речки, болота и леса составляют продолжение шхер.

Финляндия по пространству составляет около трех четвертей Германии; в 1700 г. в ней было около 750 000 жителей, в 1900 г. около 2 3/4 миллионов; внутреннее пространство Финляндии в прежнее время можно было считать почти недоступным ни для значительных войсковых частей, ни для обозов; половина Финляндии занята лесами, одна четверть болотами, одна восьмая – озерами, и таким образом, остается только одна восьмая свободной твердой земли; благодаря множеству всевозможных дефиле защищать ее очень удобно. Наиболее глубокие проходы в шхерах вместе с тем являлись и главными путями сообщения в стране. Восточный берег Швеции в общем носит такой же характер.

Собственно Финский залив буквально усеян подводными камнями и мелями; в прежнее время суровый, в особенности осенью и весной, климат, короткие дни, почти полное отсутствие береговых, огней бакенов и бочек крайне затрудняли плавание по этому заливу, а во время тумана или бури делали иногда и совершенно невозможным. Во всяком случае, Финский залив являлся таким местом, которое весною и осенью представляло величайшее затруднение для военных операций, в особенности потому, что имевшиеся до 1790 года морские карты были очень плохи.

Война из-за Финляндии представляла особенно удачный случай для сочетания морской и сухопутной войны, хотя, как мы уже упомянули, эта война явилась по сравнению с предыдущими войнами на Балтийском море, наиболее чистым типом морской войны. При этом стало ясным, что владение морем решает и вопрос о владении берегом, а не наоборот. Как бы ни было велико значение флота при защите береговых границ, они все-таки будут всегда нуждаться в крепостях и в сухопутных войсках, если только флот не успел безусловно установить свое господство на море.

Не менее ясно обрисовалась в этой войне и зависимость между театром войны и способами ее ведения; сражения у берегов и в шхерах могли вестись только при помощи особых шхерных и галерных флотилий, которые явились результатом обдуманной судостроительной программы.

Шведский король совершенно отказался от своего плана напасть при удобном случае на Данию и обратился против России; субсидии, которые давно уже выплачивала ему Франция, употреблялись на армию и флот. Густав надеялся при помощи удачной войны снова снискать себе любовь своего народа, а возвращение богатых прибалтийских провинций должно было улучшить финансовое положение.

Однако, согласно конституции, для наступательной войны требовалось согласие сословий, для чего надо было произвести голосование. Было заключено соглашение с Турцией, по которому она брала на себя первоначальные военные расходы и обязалась выдавать по одному миллиону пиастров в течение следующих 10 лет. Густав III лично произвел голосование в Стокгольме; об оборонительном союзе, заключенном в 1773 г. между Данией и Россией ему ничего не было известно.

Екатерина II видела, что получаемые Швецией субсидии все обращаются на флот – следовательно, против России и Дании. Русский посланник в Стокгольме так явно выступал со своими интригами, что вызвал крайнее раздражение короля. В Финляндии, при личном поощрении самой Екатерины, агитировал за отделение ее барон фон Спренгпордтен.

Возмущенный таким поведением императрицы, король в пылу гнева решил не ждать долее; он даже не хотел дожидаться окончательного разрешения вопроса о субсидии от Англии и Турции, и только ждал отплытия русской средиземноморской эскадры.

Шведским план войны предусматривал тотчас же начать наступление с суши и с моря прямо на Петербург; высадка предполагалась на юго-западе у Ораниенбаума, а кроме того, должно было быть произведено наступление и на финляндской границе. Какой это мог бы быть ловкий ход для начала войны! Принимая во внимание, что войск в Петербурге не было и что средиземноморская эскадра уже ушла, план этот мог бы удасться, если бы он был как следует организован и быстро приведен в исполнение.

Однако война с самого начала была обставлена легкомысленно: Турция обещала выплачивать субсидию только в том случае, если будет задержано выступление русского флота, и не ранее того, как будет объявлена война; Англия началала пререкания из-за размеров субсидии. В конце концов, первые меры, принятые в начале войны, оставляли желать очень многого.

Императрица высказала в Стокгольме неудовольствие по поводу вооружения шведских военных кораблей, а когда в половине мая русский посланник передал ноту, полную упреков, то в ответ получил распоряжение покинуть Швецию в недельный срок.

23 мая король выехал из Стокгольма, чтобы сделать смотр военному флоту, а затем принять главное командование войсками в Финляндии. Накануне финляндская армия получила приказ начать наступление и собралась под начальством генерал-майора Армфельдта, на реке Кюмень, а другая бригада – более к северо-востоку, у Св. Михеля. Эта вторая бригада была особенно тщательно подготовлена майором бароном фон Спренгпордтеном; этот офицер отлично организовал все военное дело в Финляндии: милиция, резервы, обозы – все было в прекрасном состоянии.

Спренгпордтен 8 лет перед тем вышел в отставку и с тех пор агитировал среди свободомыслящего финляндского дворянства за создание свободного, независимого государства; король в предыдущем году узнал об этом, и тем более был вынужден скорее начать войну. Вся Финляндская армия состояла приблизительно из 17 000 человек пехоты и кавалерии.

В марте русское правительство сообщило, что предполагает послать сильный флот в Средиземное море; вслед за этим, 19 апреля, был послан приказ в Карлскрону, чтобы к концу мая 12 линейных кораблей, 5 фрегатов и 3 транспорта были готовы вступить под паруса. Подполковнику Норденскиольду было дано особое поручение о приведении судов в боевую готовность, для чего к нему было прикомандировано по два офицера на каждое судно. Однако вследствие недостатка людей, вовремя могли изготовиться только два судна; мобилизация же остальных шла очень медленно; в числе экипажа, в количестве около 10 000 человек, было 3500 солдат.

40-летний великий адмирал герцог Карл Зюдерманладский 31 мая поднял флаг главнокомандующего на корабле «Густав III». Королевскому брату в качестве помощника был дан адмирал граф Врангель; флаг-капитаном (в Швеции – Начальник штаба) был подполковник Норденскиольд. Авангардом командовал полковник Линденстедт, арьергардом полковник граф Вахтмейстер. Флагманские суда имели по 70, прочие линейные корабли по 60 и фрегаты – по 40 пушек. Знаком присутствия короля был военный флаг на грот-мачте с военным вымпелом над ним; знаком великого адмирала был вымпел под флагом.

При помощи упражнений с яхтами и баркасами, морские офицеры были ознакомлены с тактическими построениями и с системой сигналов. Кораблям были розданы изготовленные в 1782 г. новые карты Балтийского моря, но карта пространства от Гангэудда до реки Каюмени, которая была изготовлена только в 1790 году, выдана быть не могла. Удовлетворительных карт шхерных пространств еще не существовало.

После королевского смотра, флот 9 июня вышел в море; тайна военных планов была настолько хорошо сохранена, что о назначении флота никаких сведений не имелось. Дух экипажа был прекрасный; многие офицеры имели за собой службы в иностранных флотах и приобрели необходимый опыт плавания на коммерческих судах. Флот был в хорошем боевом порядке. Разведочные суда вышли заблаговременно вперед с запечатанными пакетами.

По пути флот, шедший большей частью в 3-х колоннах, производил эволюции и маневры с холостыми зарядами; через пять дней пришло известие, что король 19 июня выступает из Стокгольма с галерным флотом и армией.

Близ Дагерорта флот 21 июня оказался вблизи русской эскадры, находившейся на пути в Средиземное море. Шведский флот, держа курс на юго-запад, на всех парусах направился к противнику; когда рассеялся туман, показались неприятельские суда, в числе 3-х трехдечных кораблей и 4-х фрегатов.

Вследствие наступившего штиля шведы только 22 числа, после полудня, подошли к русским, находившимся под командой адмирала ван Дессена.

Последний предполагал салютовать герцогу Карлу только как родственнику императрицы, а не как великому адмиралу (международный морской церемониал в те времена был очень мало разработан), но не успев воспользоваться набежавшим ветром, чтобы попытаться уйти, и видя идущий на него в полной боевой готовности шведский флот счел более благоразумным не настаивать на своем намерении и салютовал 15-ю выстрелами, на которые герцог ответил 8-ю, после чего шведы пошли далее на север, а русские на юг. Русские трехдечные корабли должны были южнее Копенгагена выгрузить свои запасы, заготовленные для Средиземного моря, пройти мелкие места налегке и затем, севернее, снова взять их на борт.

Таким образом шведы упустили редкий благоприятный случай. Хотя герцог Карл отлично знал, что война уже объявлена, но считал, что согласно имевшимся у него инструкциям – инструкции эти, очевидно, были составлены нецелесообразно – он не имеет права нападать. Такой человек, как, например, Георг Бинг или тем более Нельсон, конечно, взяли бы на себя ответственность и захватили бы эти суда. Однако высказать окончательное суждение по этому делу не представляется возможным, так как тайные инструкции великого адмирала остаются неизвестными.

Подобный же случай повторился два дня спустя с русским фрегатом, которому на салют в 13 выстрелов было отвечено только 8 выстрелами.

Шведский флот только 28 июня отдал якорь у Гангэ, т. е. через 3 недели после отплытия из Карлскроны. Здесь мимо флота прошла под начальство короля шхерная флотилия в составе 85 судов, на которых находилось 2500 человек экипажа и 9000 сухопутных войск. Флотилия эта месяц тому назад вышла из Стокгольма.

На следующий день Густав III высадился с войсками у Гельсингфорса; всего в Финляндии было 44 000 человек, с резервом в 14 000 в Швеции, и 4000 человек – в Померании. От военного флота были, отправлены на разведку два линейных корабля и два фрегата, вслед за которыми 6 июля выступил и весь флот.

Ультиматум, посланный Густавом III Екатерине II, заключал в себе следующие, почти невероятные пункты:

1. Наказание русского посланника.

2. Возвращение утраченных ранее земель; границей должна была стать река Систербек (Сестра) около Петербурга.