Спа-отель «Баба-Яга»

Дорога привела к деревянному забору. Добротный и высокий, он казался глухим и неприступным. Иван взглядом искал ворота или калитку. Он приоткрыл окно, запах влажной зелени проник в салон, защекотал ноздри. Мелкие мушки мелькали в свете фар, вскрикнула птица. И тишина. Как вдруг музыка. Иван вздрогнул, схватился за телефон. Лена.

– Вань, т.. гд..? – булькала трубка.

– Я рядом, под Чебаркулём. Туман жуткий, переночую в отеле, а утром – к тебе.

– Что?

Связь была ужасная. Иван повторил свою речь.

– Вань, я тут…

– Ленок, не слышу. Давай утром поговорим. Люблю тебя.

Она ответила, что тоже – он скорее догадался, чем расслышал. Отключился. Вновь накатила досада – хотелось обсудить всё как можно скорее, покончить раз и навсегда, узнать, что же решит Лена, поедет ли с ним. Или это вообще конец. Он достал футляр с кольцом. Открыл. Пусто. Он задёргался. Ощупал карманы. Нервно задирал ноги, посмотрел под педалями. Ничего.

– Чёрт! Чёрт! Чёрт! – психовал Иван, стуча ладонями по рулю.

Третий удар пришёлся на клаксон. Гудок разнёсся по всему лесу. Иван выругался, закинул пустой футляр в рюкзак и прикинул, как удобнее устроиться на ночлег – забор объезжать не было сил, да их вообще ни на что уже не осталось. Он вышел из машины, чтобы лечь на заднее сиденье, стал снимать промокшую в тумане рубашку, и тут раздался щелчок. Иван оглянулся и чуть было не подскочил на месте: в заборе зияла щель, а из неё торчала седая стриженая голова, освещённая тусклым светом фонаря.

– Ночлег ищете? – спросила пожилая дама, распахивая калитку.

– Да, – выдавил Иван. – Я, видимо, не с той стороны подъехал.

– С той, с той. Заходите.

– А машина?

– Ничего, пусть стоит.

Иван взял телефон и рюкзак, щёлкнул кнопкой сигнализации и вошёл, удивляясь, как не заметил калитки. Перед ним вырос бревенчатый дом на сваях. В окнах со ставнями горел приглушённый свет.

Хрупкая старушка шла впереди, прихрамывая, будто одна нога короче другой, а, поднимаясь на крыльцо, подволакивала её, оттого что та не гнулась.

Тяжёлая дверь скрипнула, когда они входили. Мягкий свет заливал комнату, падая на бревенчатые стены, деревянные скамьи, домотканые коврики, ситцевые занавески с вышивкой, на большую побеленную печь и колченогий стол, за который уселась старушка. На груди её болтался бэйдж «Яна Егоровна». Она подала ключ от номера тонким пальцем с длинным ногтем цвета ртути. А потом вручила купон на скидку, сказав, что он – юбилейный гость. Иван сунул листок в карман, поблагодарил.

– Вам вдвойне повезло, голубчик, банька ещё не остыла.

– Да я как-то не рассчитывал, – смутился Иван.

– Напрасно – ужин всё равно ждать, а так – хоть с пользой. Пойдёмте, провожу.

Она прохромала к выходу мимо прислонившейся к стене метлы. Более короткая нога тяжело отстукивала ритм, вторая ступала почти беззвучно.

Баня – маленький сруб – стояла в глубине двора и выдыхала синеватый дым из трубы. В предбаннике пахло влажным деревом, хвоей и дымком.

– Я позже полотенце принесу, – сказала Яна Егоровна и ушла.

Иван облился водой и вошёл в парную. Пар туманом стелился по деревянной скамье. «Надо же, сто лет в баню не ходил», – подумал Иван, ложась на горячую поверхность. Тело расслабилось, разомлело. Досада, сомнения и домыслы стали лениво покидать голову. Пар обволакивал кожу, саднил ноздри. Иван дышал глубоко и ровно.

– Я, голубчик, полотенце принесла!

Иван вздрогнул. Сердце тяжело стучало. Он вскочил, смахнул пот со лба. Вот идиот, не хватало ещё угореть. Чудный отзыв ждал бы заведение: «Клиент уснул в бане. Навечно».

– Спасибо! – крикнул Иван.

Он наспех помылся и вернулся к Яне Егоровне.

– С лёгким паром! – улыбнулась она. – Другое дело: чистенький, румяненький! Пойдём к столу.

Они вошли в соседнюю комнату. Кружевные скатерти покрывали деревянные столы. На ближнем стоял керамический горшочек, над ним клубился пар, распространяя пряный аромат тушёного мяса. Рядом на тарелках лежали пирожки, нарезанные брусками огурцы и разная зелень.

– Садись-садись, – поторопила Яна Егоровна, ставя поднос с кувшином и рюмкой. – Наливочка. На ягодах настаиваю.

Она налила прозрачно-розовую жидкость в запотевшую тару. Напиток прохладой прошёлся по нёбу, слегка разогрел горло и оставил кисло-сладкое послевкусие на языке. Тепло разлилось по распаренному телу. Иван закусил огурцом, надломил пирожок с капустой и зачерпнул ложку горячего мяса, а Яна Егоровна организовала добавку.

Иван опрокинул рюмку и продолжил есть. Всё повторилось ещё раз-другой, а потом хозяйка спросила:

– Далеко едешь-то?

– В Миасс к девушке, – Иван утёр губы салфеткой.

– К невесте, значит, – Яна Егоровна подпёрла выступающий подбородок маленькими кулаками.

– Вроде как к невесте, – вздохнул Иван. – Да только живём в разных городах.

– Чего так?

Иван с какой-то остервенелой готовностью стал выкладывать свою историю и свои печали.

– А она не едет, всё йогу свою преподаёт, – он ссутулился, опёрся локтями о стол.

– Йога-то – хорошо, – отозвалась Яна Егоровна. – Для здоровья полезно.

– А я что! Я ж не против! Йогой ведь везде занимаются. Говорю: приезжай, тренируй.

– А она?

– А ей жалко. Группу, говорит, жалко. Вот и мотаюсь, как маятник вон, на часах-то ваших.

Часы отстукивали, показывая далеко за полночь.

– А ещё конкуренции боится, – вспомнил Иван.

– И чего, зря боится?

– Зря! – стукнул ладонью по столу. – К ней же все идут: и беременные, и, – он потупился, – и обычные, и в этот, как его, в гамак, и на кала… кабала… капалабхати! Отзывы ей пишут. Она ж лучшая, Лена-то моя!

– Ты, смотрю, любишь её, милок.