Я тебе верю…

Это был очень плохой и грустный день. Я больше не хочу про него говорить.

Часть 3

Сегодня день интересный! Столько всего! Опять слов больше, чем помещается во рту. Утром бабуля сказала что мы идем на рынок. Я никогда не видел «на-рынок», и мне уже любопытно. На завтрак манная каша. Я ее терпеть не могу. Мне всегда дают кашу. Мама кормит меня с ложки, потому что мои пальцы ведут себя как хотят. Каша остывает по краям, а в середине остается горячей. Если мне горячо, я открываю рот и дышу, и каша вываливается. Мама бросает ложку и кричит, что я нарочно издеваюсь. Я не нарочно, просто горячо.

А теперь бабуля ставит передо мной блюдце с ненавистной кашей.

– Динька, у меня все равно нет ничего другого. Придется есть кашу, но могу сделать вкусный секрет.

Бабуля кладет в блюдце кусочек шоколадки. Шоколадка тает, и по каше бегут вкусно пахнущие дорожки.

Бабуля дает мне ложку. Сейчас она увидит, как ложка «выплясывает» в моих непослушных пальцах, и рас-сердиться. Но бабуля спокойно пьет кофе, словно не замечая, что шоколадная каша капает на стол.

Ура! Идем на рынок! Бабуля везет мое кресло, и я смотрю по сторонам. «Нарынок» большой пребольшой. Мы подходим к дверям, и они сами разъезжаются в стороны! Откуда же они знают, что надо открыться?

Бабуля привозит меня в стеклянную комнату и разговаривает с толстой тетей в фартуке. Тетя улыбается, заворачивает что-то в пакет. На прощание просит бабулю заходить еще, у них всегда свеженькое. Я хочу спросить, что такое «свеженькое», но забываю, мы заходим в другую комнату.

Я уже запутался, так много комнат, и еще самая большая комната, там очень вкусно пахнет, не знаю чем. И люди говорят все одновременно. Я запомнил только тетю в платочке, она сказала, что ее зовут Мадина, и дала мне мандарин. Я понял, ее зовут Мадина, потому что у нее мандарины.

Усатый толстый дядя насыпает в пакет картошку. Она темная и грязная, как же мы ее будем есть? Бабуля говорит, что я просто не видел сырую картошку, и опять что-то сердито шепчет про маму и про Маугли.

Еще я запомнил дядю в нарядной шапочке. Он кладет в маленькие пакеты орешки. Бабуля складывает покупки в большую сумку. В маленькой сумке, у меня на коленях, помидоры и смешная травка укроп.

Если ее нюхать, она щекочет нос. Я старательно прижимаю сумку к себе, по-моему, один помидор уже раздавился.

Мне так нравится «нарынок», что по дороге домой я упрашиваю бабулю ходить туда каждый день. Ведь тетя Мадина и другие тети и дяди говорили:

– Заходите, заходите…

Сегодняшний день мне очень понравился. Вечером мы читали сказку про Снежную королеву. Девочка Герда спасла своего брата Кая. Жалко, что у меня нет сестренки, я бы ничего не боялся, даже Снежную королеву. А почему, когда мальчик Кай пропал, Герда сама его искала? Вот в кино, когда теряются, ищет специальный человек-следователь, ну, как Марья Сергеевна. Герда могла бы остаться дома и не попадать к разбойникам. Я все это говорю бабуле. Она хмурится и отвечает, что в моей голове полный винегрет, и телевизор теперь под запретом. А как же судья с молоточком? Но бабуля, качает головой:

– Нет, Динька, будем исправлять ошибки.

– Какие ошибки? – спрашиваю я.

– В частности, мои, – отвечает бабуля, укутывая меня одеялом.

Я думаю про Снежную королеву, нарынок и комара, который «саблю вынимает…».

Спокойной ночи.

Часть 4

К нам приедут гости! Бабулины друзья. Еле их дождался, я еще никогда не видел гостей. К обеду они приехали. Дядя Сеня, высокий с бородой и длинными седыми волосами. Волосы собраны резинкой, как у тетенек. А другой гость, маленькая тетя с толстой косой вокруг головы. Тетю зовут Анечка, как будто она маленькая девочка.

Дядя Сеня пожимает мне руку, а тетя Анечка целует в макушку и дает грушу. Груша падает на пол, мои пальцы опять ведут себя по-своему. У груши помялся бочок, и содралась кожица. Я старательно моргаю, чтобы не выкатилась слезинка. Но тетя Анечка, улыбается: – Вот велика беда! Я тебе другую дам. Сама виновата, надо было на половинки разрезать.

Дядя Сеня говорит, что бы женщины шли в кухню, он наверняка скоро захочет есть, а у нас тут мужское дело. Оказывается, я буду помогать. Как? Я помогать не умею.

Оказывается, я просто не знал, раньше, что умею. Да, так дядя Сеня сказал. Он крепит к стене какие то штуки, я сижу рядом, возле меня инструменты. Дядя Сеня командует: – А ну-ка, Денис, молоток давай, гвоздь давай, саморез давай, отвертку давай.

Я стараюсь запомнить, что такое саморез. Молоток тяжелый, я держу его двумя руками. Иногда, дядя Сеня проводит рукой по волосам, или потирает нос. Думаю, это обязательно, когда передаю отвертку, тоже провожу рукой по волосам, и пытаюсь теребить нос, хотя пальцы хватают меня за щеку.

Работа закончена. Теперь из комнаты по коридору сделаны гладкие перила, как на лестницах. Бабуля говорит, что первое время я буду за них держаться, когда хожу. А кресло пусть стоит только для улицы. Хватит, насиделся. Но мне очень страшно пытаться ходить. Вдруг я упаду и «зашибусь, костей не соберешь». Галя мне всегда говорила:

– Не вставай, малой, зашибешься, костей не соберешь.

Весь вечер я расспрашиваю бабулю про гостей. Дядя Сеня – художник, он пишет картины и делает скульптуры из дерева, а тетя Анечка, его жена, расписывает ткань.

Я говорю бабуле, что передумал становиться судьей. Буду художником, как дядя Сеня, что бы делать перила в коридоре. Тем более, что уже научился, у меня толь-ко нет самореза и гвоздей. И долго рассказываю бабуле, что гвоздик, гладкий и тонкий, его бьют молотком, а саморез с узорчиком, и его надо крутить отверткой. А отвертка это такая вещь, которая крутит саморезы… Я говорил очень долго, но бабуля меня не прерывала.

Наконец то меня кто-то слушает кроме зайца.

Сегодня перед сном мы читали про Буратино. Только не все, осталось дочитать завтра. Картинки мне не понравились, папа Карло должен быть не такой, он должен быть похож на дядю Сеню. Стану художником, нарисую новые картинки.

Часть 5

Мы идем по важному делу. Бабуля так сказала:

– У нас, Динька, важное дело. И если все получится, то в выходные поедем на дачу к Семену и Анечке.

– А если не получится? – спрашиваю я.

– Все равно поедем, – уверенно отвечает бабуля.

Заходим в какой-то дом. На двери вывеска, но я не умею читать, поэтому мне все равно. За столом сидит нарядная тетя. Если мне надо подождать бабулю, то, пожалуй, я смогу долго просидеть, разглядывая тетю. У нее на шее висят красивые шарики и переливаются. Такие же шарики в ушах. На пальце интересное колечко с разноцветными камушками. И еще большие колечки на руке, когда тетя поднимает руку, они позвякивают.

Тетя здоровается, предлагает бабуле сесть и спрашивает, не хочу ли я печенье? Бабуля улыбается, наверняка, печенька придется кстати, но позже. У нас комиссия, а я буду весь в крошках. Тетя кивает, нет проблем. Когда я вернусь, печенье спокойно будет меня дожидаться.

Что такое комиссия, я не знаю. Может интересное, как «нарынок».

Заходим в большую комнату, где за столами сидят тетеньки, а на полках игрушки. Про себя решаю, что это магазин, где мало игрушек, но много продавцов. Интересно, дадут ли мне игрушку, и есть ли у них «свеженькое».

Бабуля сидит возле одной из теть, а остальные задают мне вопросы. Вот! Наконец-то, еще слушатели. Я с удовольствием рассказываю, про следователя Марию Сергеевну, про своего зайца, про паука Децепе, дядю Сеню, «нарынок», судью, словом все, что знаю.

Тети удивленно переглядываются. А знаю ли я цвета? Конечно! «Цвета» подарили на свадьбу Марье Сергеевне. Хотели еще подарить вазу, но у них денег не хватило. Одна тетя закрывает лицо, плечи ее вздрагивают. Две тети хмурятся.

А как называются предметы, которые мне показывают? Наверное, штучки? Могу ли я составить из кубиков с буквами слова? Зачем? Если я не смогу их прочесть.

А может я знаю стихи или песенки?

Конечно! Я старательно пою: «Жонса беби – просто сказка! Жонса беби, не щиплет глазки…» Далее следуют все песни про чай. Заканчиваю я песней про «сеть стоматологий» и «…Ууууууу, данон».

Все молчат. Наверное им очень понравилось.

Нет, считаю я только до пяти. «Конструктор» не собираю. Как можно собирать то, чего у меня нет? Странные тети. Сколько лап у собаки? Да я же видел собаку один раз, и то на руках у тетеньки. Как же можно пересчитать лапы? Они просто засыпают меня странными вопросами. Про птиц, зверей, облака, времена года, дни недели. Специально спрашивают то, про что я не знаю. Зато я, например, знаю, что прокурор главнее следователя. Вот Ковин главней Марьи Сергеевны. А Винокуров – опер убойного отдела. А Кораблев из «ОРБе». Тети, может, не знают, что такое «ОРБе».

Они шепчутся. Просят бабулю посадить меня в коридоре, а самой пройти к профессору Звонковской.