Правило номер 8. Погружение. Часть 1

Первой реакцией Стеллы стало возросшее чувство ещё не до конца покинувшего её раздражения.

Шаги, впрочем, слышались пока на довольно приличном расстоянии от неё, и Стелла решила не оборачиваться. Она лишь, не замедляя хода, неторопливо поправила рукой свои волосы.

Вьющиеся пряди тихо зашуршали под ее пальцами.

На ум ей почему-то пришёл звук падения осенних листьев, сорвавшихся с деревьев.

И ветер уносит их прочь

«Спокойно».

…однако, что-то с этими шагами, определенно, было не так.

Размеренные, тихие, – они в точности повторяли её шаги.

Может быть, кто-то шёл сзади, специально подстраиваясь под ее неспешную походку?

Возможно, кто-то решил «приударить» за ней сегодня?

Стелла не питала особых иллюзий касательно своей внешности, но всё же, не была лишена здравого смысла и понимала, что уж просто симпатичной её вполне можно было назвать, – особенно в свете последнего месяца. Действительно, наверное, её стройные ноги, подтянутая фигурка, – обёрнутая полупрозрачной тканью блузки, – и подсвечивающиеся светом фонаря тёмно-рыжие локоны вполне могли привлечь проходящего мимо парня.

Или насильника?

Внутренний голос тревожным колокольчиком зазвенел в её голове.

Стелла внезапно почувствовала: тёплая майская ночь перестаёт быть такой же тёплой, как раньше.

«Почему же это сразу насильника? Я могу понравиться и кому-то нормальному…»

Внутренний голос хоть и не ответил, – укрывшись вместо этого где-то в недрах её подсознания, – но своей изначальной подозрительностью успел внести достаточно смуты для того, чтобы Стелла, вопреки своему мнимому спокойствию, всё же оглянулась.

Позади себя, на расстоянии нескольких метров, она увидела грузного широкоплечего мужчину, одетого в старый мятый костюм. Угрюмо застывшее лицо его с широкими чертами и нависшими бровями не отрываясь смотрело в её сторону.

Выражение этого лица ей, определённо, не понравилось.

Стелла сразу же отвернулась и быстро зашагала дальше.

Сердце ее громко заколотилось от внезапного испуга.

Этот импульс, – будто нож для писем, – словно бы разрезал оболочку её внутреннего спокойствия, и все её страхи начали, один за другим, вылезать наружу.

«Вот идиот. – Подумала она, ещё сильнее ускоряя шаг. – Придурок полоумный. Надо же так напугать. Пьяница. Точно, это пьяница».

Эхо от шагов Стеллы далеко разносилось по тихому кварталу. Пожалуй, в первый раз за время своих ночных похождений она была не рада тому, что на улицах нет ни души.

Методично стучали об асфальт подошвы её босоножек.

Им вторили размеренные тяжёлые шаги и поскрипывание подошв мужских туфель о жёсткую поверхность дорожного асфальта.

«Этого не может быть. – Внушала себе девушка, внутренне пытаясь успокоиться, но не осмеливаясь, при этом, повернуть голову назад. – Просто подвыпивший человек идёт к себе домой – конечно, если у него есть дом. Это всего лишь нож для писем… нож для писем… А быть может, он спешит к своим друзьям?»

Сердце Стеллы колотилось всё быстрее.

Храм ее спокойствия безжалостно разрушали своим натиском древние чудовища: Страх и Паника.

Ну да
Верно

Это чудовища

Стелла ускорила шаг.

Секундой позже она поняла, что шаги позади неё тоже стали быстрее.

Сомнений не оставалось: неприятный, страшный мужчина не просто шёл.

Он преследовал.

Ÿ.

Сердце застучало.

Сильно-сильно.

Она побежала.

***

Теперь Стелле было по-настоящему страшно.

Почему-то ей всегда казалось, будто бы с ней никогда не произойдет ничего подобного.

И вот, – на тебе, пожалуйста.

Она была бы очень рада встретить сейчас хотя бы кого-нибудь из тех подростков, – из «Вакханалии». И хоть у этих молокососов совсем не было мозгов, а штаны их наверняка были наполовину приспущены, – зато их было много, и за ними никто не гнался по ночным улицам.

…вокруг, однако, по-прежнему не было ни души.

Свет во всех как одно окнах домов был потушен.

«Нехороший знак».

Тогда Стелла не выдержала.

– Исчезни! – Срывающимся голосом крикнула она себе за спину, мгновенно пожалев об этом: звук голоса, интонация, и даже сама фраза говорили о страхе.

Преследователь, вероятно, прекрасно это ощущал.

Лучше бы она промолчала.