Запомни, я твой куратор!

Запомни, я твой куратор!
Анастасия Бартенева

В Академии запрещены отношения! По крайней мере, я привыкла к старым правилам. Но что делать, если молодой адепт совершенно не хочет мириться с моими принципами и утверждает, что влюблён в меня? Внушить ему обратное или всё же сдаться под его бесстыжим натиском?Что-что говорите…? У лордёныша срыв и только я могу его утихомирить?Что ж – сорвавшийся адепт поступает под мой надзор!Жутко ревнив и до сих пор влюблён в своего куратора?!Это его личные проблемы!Содержит нецензурную брань.

Анастасия Бартенева

Запомни, я твой куратор!

?Глава 1. Как я докатилась до жизни такой?

В нашем мире запрещено внушение.

И этим всё сказано.

Всех магов, обладающих даром подчинения, запечатывали уже не одно столетия. А всех воспротивившихся… их магию выжигали изнутри, лишая человека способностей к волшебству и долголетию. И меня ждала бы та же участь, но… мне повезло.

В мирное время, после холодной войны с тварями хаоса, люди зажили спокойно, а маги тьмы стали развивать потенциал в своих детях. Многие подрастающие маги были из числа Аристократов. На них и так-то много сваливалось – долг перед родом, привила этикета в тридцати трёх изданиях, которые нужно было знать назубок, в довесок давила магия, которую заставляли изучать на случай, если вдруг твари хаоса вновь полезут в наш мир через образовавшиеся прорехи в мироздании.

И вот тут нашла коса на камень.

Юным дарованиям некуда было девать свою силу. Реальной угрозы человечеству не было, и дети аристократов стали срываться. Их тёмная магия становилась неуправляемой, и они разносили всё на своём пути. И если бы однажды, всего пару лет назад, на пути у такого сбрендившего подростка не встала девушка, обладающая внушением, и не усмирила его своей силой, – нас и дальше бы излавливали и запечатывали. Благодаря той отважной девушке, что рискнула жизнью и раскрыла себя, дабы спасти мирных жителей, нам и разрешили развивать и использовать свой страшный дар. Только благодаря Элеоноре Вилмур от нас отстали. Появилось целое направление под названием «психомагия», куда входили люди с даром внушения. Людей, которые следили за одарёнными подростками, за развитием их магии и психологическим состоянием.

Мне повезло, я стала одной из них. Одной проблемой меньше. Но мою истинную силу, мне по-прежнему приходилось скрывать. Ведь такие способности называли проклятыми. А носителей – запятнанными.

Но всё равно я попалась. Раскрыла себя, но не жалею об этом.

Меня собирались судить. Собирались выжечь мою магию, сделав пустышкой…

Посередине тёмного зала я стояла на коленях, прикованная к стеле-артефакту правды. Запястья холодили цепи, что больно выворачивали руки, скреплённых за артефактом. Голова всё ещё кружилась от недавнего выброса магии, а к горлу подкатывала тошнота. Хотелось улечься прямо на холодный камень под ногами и уснуть лет на двести. На меня из темноты взирали незнакомцы. Те, кто возложил на себя ответственность вынести приговор. Тусклый свет исходил откуда-то из-за их спин и разглядеть лица моих палачей не получалось.

Широкоплечий мужчина посередине, переложив бумаги и устроившись поудобней, приготовился вести допрос. А я приготовилась отвечать правду. И только правду. В противном случае стела за моей спиной поменяет цвет с голубого на красный, а если буду сильно врать, меня ещё и током ударит. Так зачем себя мучить? Терять-то всё равно уже нечего.

Незнакомец вздохнул поглубже и сразил первым же вопросом. Я думала, меня будут расспрашивать про запрещённую магию, обвинять, в конце концов, вытряхнут технологию поиска, с помощью которой я смогла связаться с пропавшим адептом и вернуть его в Академию. Но вместо этого меня спросили то, чего я не ожидала:

– Мисс Хопс, отвечайте правду. Как вы относитесь к адепту Брайту? Адепту – Хьюго Брайту, – словно для умственно отсталой повторяет центральный палач.

– Сложный вопрос… – отозвалась устало и, прикрыв глаза, облокотилась на холодную стелу за спиной.

– Отвечайте правду, иначе ваш ответ будет рассмотрен как уклонение! – послышался чужой мужской голос со стороны.

– Я его люблю и ненавижу! – открыв глаза посмотрела на тёмные силуэты, чьих лиц не видела. – Люблю как самого толкового, многообещающего и самого одарённого адепта нашей Академии. Он мой лучший ученик, который смог вернуть себе внутреннее равновесие за рекордно короткие сроки. А ненавижу за упёртость, настойчивость. За то, что может без мыла к любому в задницу залезть! – честно ответила я под мерное голубое сияние стелы и тёмные силуэты загомонили, зароптали и стали ругать меня за столь пошлую лексику, неуместную для преподавателя.

Но мне плевать. Уже плевать.

Мой адепт жив – это главное! Пусть теперь все узнают, что моя магия не проклятие. Что ей есть применение в нашем сумасшедшем мире.

«Как я докатилась до жизни такой?

Ооо, это долгая история.

И в том, что сейчас я лишусь магии, виноват мой "любимый" адепт – Хьюго Брайт!

Которого да, я люблю и ненавижу!».

?Глава 2. "Любимый" адепт

Несколькими месяцами ранее.

Куратор Хопс.

– Куда вы смотрели, куратор Хопс? Почему лучший адепт Академии Тервиль потерял контроль именно сейчас? – изволил повышать на меня голос глава комиссии, мистер Донаган Штерн.

– До выпуска осталось всего девять месяцев! Вы хоть понимаете, что это означает для молодого человека? – поддакнула ему Жарби Китс – правая рука Штерна, его заместитель и просто первоклассная стерва.

– Мальчика нужно запечатывать! Он не сумеет обрести контроль за такой короткий срок! – постановил мистер Гвард, отвечающий за блокировку магии.

«Вечно у него всё к одному сводится! Хлебом не корми, дай кого-нибудь запечатать! Как будто ему больше заняться нечем в своём управлении.»

– Мистер Гвард, я бы попросил! – послышался угрожающий голос Брайта-старшего, что тоже присутствовал на сегодняшнем разбирательстве.

Папка с личным делом адепта громко хлопнулась на стол пред членами педсовета и комиссии по фиксированию срывов магически одарённых адептов, заставляя собравшихся посмотреть на меня.

– Вот. Ознакомьтесь! – сложила я руки под грудью, смотря в лица знакомых мне обвинителей. Каждый раз, когда кто-нибудь из адептов срывается, собирается целая комиссия и мы с Болтусом, коллегой психомагом, с пеной у рта отстаиваем каждого адепта, запрещая комиссии ставить на ребёнке крест.

«Скольких мы уже спасли детей от запечатывания дара за четыре года? Многих. И все они, пройдя наши курсы, вернули себе самообладание и выпустились из Академии.»

«Согласна сейчас случай серьёзней. Впервые в моей практике сорвался выпускник. И никто не будь, а самый выдающийся – Хьюго Брайт – признанный красавчик, отличник и король Академии.

До выпуска всего ничего, а нам минимум два года работы по восстановлению контроля нужно – катастрофа, одним словом!»

– Вы прекрасно знаете, что в Академии мы с куратором Болтусом заводим на каждого адепта досье. Давайте-давайте, ознакамливайтесь! – подпихнув поближе папку к Штерну, сделала пару шагов назад, чтобы хоть как-то видеть весь кабинет и собравшихся здесь коршунов.

Главный член комиссии глянул на адепта Брайта за моей спиной, заключённого в сияющий магический купол, с лограми на запястьях, перевёл настороженный взгляд на диванчик, где сидели его родители Антуан и Мирабель Брайт и, вздохнув, наконец, открыл папку. А я продолжила объяснять известные всей комиссии вещи, но мало ли у них с памятью совсем туго или есть новенькие в их команде коршунов? Мне не тяжело и повторить.

– В Академии Тервиль мы наблюдаем за адептами с первого курса. Личное дело заводим на третьем, как только начинаются «взрослые» практики по магии. Два раза в год мы замеряем показатели магического потенциала. Если адепт сорвался, он переходит под наш чуткий контроль. Таким адептам назначают дополнительные часы с психомагами. Замеры магического потенциала происходят каждый месяц и после каждого срыва. Мы тщательно изучаем причины срыва и назначается курсы стабилизации и только от ученика зависит, что это будет – медитация, плаванье, массажи, музыкальная терапия или ещё что-то. И если вы намекаете, что психомаги здесь протирают штаны – вы очень сильно ошибаетесь! Мы фиксируем всё.

Главный член медленно листал белые листы с замерами, где ни один показатель не был превышен и выделен ярким цветом. К папке склонились коллеги Штерна, что сидели по бокам. Один, чью фамилию я просто никогда не могла выговорить, поправил очки на длинном, тонком носу и сделал какие-то пометки в своём блокноте.

Штерн перевернул замеры за предыдущие курсы и наткнулся на розовый лист.

– А это что, куратор Хопс? – уточнил коллега Штерна, вновь поправляя съезжающие очки.

– Мы с куратором Болтусом договорились разграничивать разделы для удобства.

– Ну уж точно «не мы» и «не договорились!» – буркнул Болтус сбоку, сидя на высоком стуле у стены и потирая травмированное плечо.

«Это ещё хорошо, что сидит. Вчера после срыва Брайта, мне пришлось его по частям собирать! Надеюсь, что все кости правильно собрала, а то в такой "большой" конструктор я ещё не играла!»

– Скажи честно – ты меня заставила! И нечего мне приписывать твои выкрутасы! – с насмешкой добавил друг, не сдержав колкость.