Месть: тени из прошлого

– Максим Суворов. – произнёс он. – Через три дня в город прибудет особенный самолёт. Суворов прилетает один, и никто не должен встречать его в аэропорту, как обычно. Если хочешь приблизиться к нему без лишних проблем, нужно делать это постепенно… Он поймёт, что рядом с ним окажется необходимый человек и сам сделает всё, как нужно – такова договорённость.

Глаза Валерии радостно блеснули, а мужчина опустил глаза, чувствуя себя униженным.

– Ну что ты… Ты сделал всё правильно.

Двое неизвестных тут же отпустили его, оттолкнув мужчину так, что ему пришлось опереться двумя руками об бетонный пол, чтобы не удариться лицом. Тихонова вдруг стала к нему более мягкой.

– Не нужно себя винить.

– Сволочь же ты… Отпусти дочь, гадина… Откуда ты только взялась?

– Девочка в порядке. – ответила Валерия спокойным голосом. – Позвони ей и спроси, как у неё дела. Она дома.

Валерия резко махнула головой двумя парням, чтобы те садились на свои мото и убирались от сюда в убежище, из которого они примчались, и сама поднялась на ноги.

– Я этого так не оставлю! Я запомнил твою мину! – угрожающе вымолвил Монин.

– Ну, так взгляни на меня ещё раз, чтобы запомнить её ещё лучше. – Лера посветила на себя фонариком и снова улыбнулась.

– Кто ты такая?!

– Никто. Веришь, нет?

С этими словами, девушка надела на голову шлем и скрыла свой убийственный взгляд под чёрной пластиковой маской. Два всадника железных коней умчались со склада, оставив Дмитрия в полном замешательстве с подавленным чувством и опущенной самооценкой. Лера покидать место не торопилась.

Алексеевич тут же схватился за свой телефон с треснутый экраном, который пострадал при ударах об пол, и набрал номер домашнего телефона. Пока шли гудки. Он с большим трудом поднялся на ноги, облокотился на свой автомобиль, с полным отсутствием сил, и с нетерпением ждал ответа на другом конце провода.

– Да, папа? – послышался тонкий женский голос.

На сердце вдруг стало легко как никогда, и на душе потеплело.

– Где ты, лучик? – в голосе мужчины звучала тревога. – С тобой всё в порядке?..

– Дома… – послышался голос. – Всё хорошо. Я с мамой…

– Славно! Я очень рад! Очень!.. Я приеду домой, и ты расскажешь мне, что за ролик ты записала на телефон. Жди меня, скоро буду дома. – и сбросил.

Он выдохнул с превеликим облегчением и посмотрел на своё отражение в луже бензина, которая образовалась из бутылки, что опустошила Валерия, затем поднял на неё взгляд. Он, молча, смотрел на Тихонову, и, постепенно, по мере того, как истина стала доходить до него, гнев начал его переполнять всё сильнее и сильнее. Улыбка на лице Валерии становилась всё шире и шире, но через чёрное стекло шлема этого было совсем незаметно. Дмитрий провёл рукой по капоту, куда Лера вылила горючую жидкость, и обнаружил, что это была всего лишь на всего обычная, питьевая вода из трубопровода. Ничем даже не пахло! Никто не собирался сжигать его машину, и никто не похищал его дочь! Запись, что показала ему Тихонова, была всего лишь театральной постановкой, украденная через сетевой портал.

У него было дурацкое, совершенно идиотское выражение лица. Он понял, что его надули. Ему было обидно и досадно.

– Тварь… – тихо произнёс он в адрес чёрной фигуры на мотоцикле. – Ты заплатишь за это!..

Валерия достала из портупеи, что была пристёгнута на её левой ноге, пистолет "Glock" и направила на Дмитрия Алексеевича. Выстрелила в упор несколько раз и ответила спокойным голосом:

– Может быть.

***

Наступила мрачная и грязная осенняя ночь. Ветер с жалобным воем носился из стороны в сторону, срывая с деревьев пожелтевшие листья, а бесконечный ливень был такой сильный, что водоотводы на дорогах не справлялись со своей задачей, и транспортные пути оказались полностью заполнены водой. Сверкнула молния, и грянул оглушительный гром.

Я моргнула от такого резкого звука и продолжила наблюдать, сложа руки, за непогодой из окна кафетерия "ВСС". На улице давно стемнело, стояла глубокая ночь, и молния, заполнив собой бесконечное небесное пространство, осветила тёмный город всего на долю секунды.

С этой стороны оконного стекла царила совершенно другая атмосфера: тепло и светло. Здесь, как бы, всегда был день, никто не ощущал какое время суток, и какая погода творится за панорамными окнами. Здесь никогда не чувствовалось как каждый день пролетают минуты и часы. Постоянная оживлённость и суета.

Стоя возле окна, спиной ко всему помещению, я слышала, как заваривался чай или кофе в автоматах возле кухонной стойки, как служивые общаются между собой за обеденными столами, создавая единый гул множеством голосов. Среди этого звучания удалось различить голос Алекса, как всегда, бодрый и весёлый.

В очередной раз, Александр Чёрный рассказывал одну из своих очень забавных историй из жизни при выполнении прошлых заданий, которые когда-то выпадало ему выполнять. Всего рассказа услышать мне не удалось, но только фраза, которая донеслась до меня, заставила широко улыбнуться.

– …Я как заору!.. – эмоционально произнёс Ал, где-то среди толпы за столом. – …сначала, я вообще не понял кто орёт!..

Раздался многоголосый смех, я усмехнулась тоже.

Почти четыре года прошло, как я впервые оказалась в стенах этого Штаба, и с самого первого дня моего пребывания здесь изменилось многое: составы групп, устройства и техника, принципы выполнения наших задач и, главное, те, кого я привыкла видеть каждый день рядом с собой. Мои обожаемые ребята – Александр и Станислав больше не такие мальчишки, что были раньше, которые любили дурачиться и над чем-нибудь посмеяться. Когда-то они любили веселиться, но сегодня, шутки Алекса звучат намного реже, и поведение его давно стало другим, однако, если он выберет подходящий момент проявить свою безбашенную сущность, то это запоминалось каждому и надолго. Станислав, с каждым днём, всё больше и больше, напоминал мне Владимира Волкова, когда тот был ещё "Правой рукой" Громова. Стас всегда чем-то занят, где-то находится, почти не смеётся, а его профессионализм в своём деле увеличился в десятки раз… На данный момент, он так же отсутствовал во всём корпусе, и куда он отправился в этот раз, известно только ему самому и Владимиру Волкову.

А что сказать про самого Владимира: он тщательно следит за порядком в городе и блестяще руководит группами. При нём создаются совершенно новые устройства, которые помогают нам каждый день выполнять свои задачи, новые системы электронных обеспечений и медицинские технологии. Служивые его уважают, он справедливый и ответственный Глава. Владимир сохраняет своё, вечно невозмутимое, состояние и серьёзный вид, часто находится в мыслях, и всё-таки, несмотря на этот "каменный" образ, я видела в нём человека с прекрасной душой и очень добрым сердцем. Почему? Потому, что так оно и было на самом деле. Всё своё тепло мужчина усердно скрывал, и это могли увидеть только те, кто очень хорошо его знал. Внешностью он был так же хорош, как и в первую минуту нашего знакомства, несколько лет назад. Ярко-синие глаза всё так же метали ледяные стрелы, которые могли вводить любого человека в остолбенение. Волков по-прежнему оставался для меня самым изящным мужчиной, которого я когда-либо встречала…

Что касается меня самой… Мне сложно говорить о себе. В Штабе говорят, что я изменилась – стала равнодушно ко всему относиться, во мне отсутствует чувство страха и самосохранения, а многие качества хорошего человека, вроде доброты или сочувствия – бесследно испарились. Говорят, что давно живу только гневом, границей, войной, и, иногда, со мной был невозможно находить общий язык. От других агентов удалось выяснить, что некоторые «хамелеоны» из группы Пробников даже боялись лишний раз со мной заговорить, и эта мысль постоянно вызывала у меня только лишь смех. Мне не было понятно – почему… Всё, что я написала о себе – было сказано со слов окружающих меня людей, ведь, в душе я по-прежнему оставалась для себя той самой заурядной и слабой девушкой, которой я была всю свою жизнь.

***

К зданию подкатил чёрный автомобиль, который оставался видимым в темноте только благодаря его фарам и габаритным огням. Эта машина не имела никакой марки и не была похожа ни на одну реально существующую модель. Таких имелось только две в своём роде. Одной из них владел Перевозчик Александр Чёрный, который балаболил где-то у меня за спиной, и "Правая рука" – Станислав Самойлов, который, только что, вернулся с задания Волкова.

Стас отсутствовал всего несколько часов, но ему показалось, будто он не был в Центре целую вечность. Парень сильно устал и был голодный, как зверь. Не помню, когда последний раз испытывала волнение, но с его возвращением, внутри образовалось непонятное чувство беспокойства. Как только его машина появилась на территории, я отпрянула от окна.

– Наконец-то! – вырвалось у меня, и я бросилась вниз, прямо к главному входу Центра.

Рядом со мной, нога в ногу, быстрым шагом двигался Александр, который находился в таком же неведении всего происходящего. Он заметно нервничает.

– Я видел, что Стас и Волк копировали данные тех людей, кто прилетает в ближайшие несколько дней в наш город авиарейсом.

– И что? – нервно спросила я, не останавливаясь.

– То, что они уделяют этому слишком большое внимание для обычного контроля списков. Если их действительно что-то зацепило в этой сфере, то есть причина для волнения, а это очень нехорошо… И если мои догадки верны, то… – Александр осёкся.

– То?.. – подхватила его я.

– Мы снова в заднице.

***

Я, Алекс и Станислав столкнулись в холле, возле главной двери, когда агент только что вошел в неё. Стас выглядел очень бледным и утомлённым. С него рекой стекала вода, и он дрожал, как осиновый лист. И не было ясно от чего он выглядел таким напуганным.

– Стас!.. – начал было Алекс, но Самойлов тут же его прервал.

– У меня нет времени!

"Правая рука" тут же двинулся вперёд, протиснувшись между мной и Чёрным, не придавая значения нашим недоумённым минам. Станислав едва ли не бежал через толпу служивых и чудом избегал столкновений, пока я и Ал не отставали от него ни на шаг.