Пасынки Страны

– Не надо, – вдруг сказала Рита и отвернулась, – нет, не сейчас. Так не хочу. Это… Это будет, как месть, за то, что они сделали, а я так не хочу! Это – слишком вульгарно.

Остановиться оказалось очень сложно: водоворот в голове и огонь в груди требовали продолжения, но женщина была права: стоило подождать. Встряхивая затуманенной головой, я медленно отнял руки от её плеч и отступил на шаг назад. Рита поймала мою ладонь и прижала к груди, там, где бешеной птицей колотилось её сердце.

– Максим, – хрипло сказала она, – я тоже хочу тебя. Очень. Уже второй день, и это – настоящее наваждение. Ты только дай мне немного времени. Совсем чуть-чуть.

Она приблизилась и легко коснулась губами губ.

– Спасибо, – прошелестело в ночи.

Тихо хрустнула сухая ветка за спиной и мы тотчас уставились на тощую старуху в драном плаще, изумлённо разглядывающую нас. Облик незнакомки непрерывно плыл, странно изменяясь, словно у гостьи было два лица: одно – типичная физиономия старого человека с тёмной морщинистой кожей, бесцветными глазами и крючковатым носом, нависшим над тонкогубым ртом. Второе… В общем, не лицо это было. Скорее – морда ужасного хищного существа.

– Ты кто? – поинтересовался я. – То есть, доброй ночи.

– Вероника, – хрюкнула старуха и сделала маленький шажок назад, – я уже ухожу.

– Ты же не…

В голосе Риты сквозило сомнение.

– Нет, я не человек. Шишига я местная, не из залётных. Тут меня любой межевой знает.

Шишига? Межевой? Какого хрена? Ну и страшная у неё морда!

– А для людей ты не опасная? – как ни странно, но я ощутил страх, исходящий от гостьи.

– Людей? Так нету тут никого, – похоже, мой вопрос поставил её в тупик. Старуха поправила рукой одежду и только теперь я разглядел, что торчащий на плече лоскут – спящая серая птица. – А! Вы, должно, новенькие! Не, не, вам я не опасная. Совсем. Можно, я пойду?

Она у нас спрашивала разрешение! Ни хрена себе, тут нечисть пугливая – увидела человека и в кусты.

– Да, иди, – Рита махнула рукой, и я увидел, как она с трудом удерживается от хохота, – счастливого пути.

Старуха трусцой нырнула в кусты, непрерывно оглядываясь назад, как будто опасалась нашего преследования. Кто-то чёрный тут же спрыгнул с ветки дерева и рванул следом, хрюкая какое-то изощрённое ругательство. Маргарита схватила меня за руку и, прижавшись, принялась громко хохотать.

– Шишига! – она качала головой. – Это же надо!

– Ты чего? – поинтересовался я.

– Название смешное, – она смахнула слёзы. – Пошли, по лесу походим. Никогда раньше не была в лесу ночью, а тут так интересно, шишиги всякие бродят.

– Будешь обижать старушку, обидится и съест. Ты же видишь, она тут в почёте: каждый межевой знает.

Ночной лес оказался весьма оживлённым местом, хоть и без разноцветных птичек, виденных днём. И теперь стало окончательно ясно: мы находимся не в своём мире, а в каком-то другом. То мы натыкались на коричневого толстого человечка, деловито свежующего белку; то на странное косматое существо, чем-то смахивающее на моего сонного посетителя; то на развалившегося поперёк ручья огромного зелёного старика, вычёсывающего косматую бороду от налипших листьев. Самое странное – на нас никто не обращал особого внимания: так, косились, и всё.

Рита была в полном восторге и подолгу рассматривала каждое встреченное существо, иронично комментируя их особенности. Я же только покачивал головой, пребывая в странном состоянии полусна-полуяви. Казалось, всё это – невозможно, невероятно. Однако тварюшки бегали вокруг нас, занимались своими делами и всячески развлекались. Их можно было рассматривать, ощущать мускусную вонь и даже потрогать.

Похоже, мы несколько перегрузились впечатлениями, и когда небо начало сереть, я ощутил дикую усталость и желание уснуть. Маргарита выглядела не лучше. Хорошо хоть холм, с домом Подорожника, находился не так уж далеко. Позёвывая, мы поднимались наверх, щурясь от слепящих лучей восходящего светила.

Хозяин дома уже ожидал нас около калитки, распространяя удушливую вонь от огромной самокрутки, исходящей сизым дымом. Кроме Подорожника, нас встречала давешняя птица, вроде сычик, косящая ярко-жёлтым глазом сквозь серые спутанные перья.

– А я ужо взволновался, – хм, а по виду и не скажешь, – утро на двор, а гости со двора. Не видать и не видать. А места тут безлюдные…

– Ну, это мы заметили, – я не смог удержаться от зевка, – зато весьма оживлённые. Уже кое с кем и познакомиться успели. Просто очаровашка. Вероникой звать.

– А, эта, – Подорожник поморщился, – вздорная баба. Сплетничать любит – хлебом не корми. Помнится, как-то, пару лет назад…

– Дед, – я махнул рукой, – ты прости, конечно, но мы немного подустали. Боюсь, я всё равно ничего не соображу. Как там наши полюбовнички, не думают просыпаться?

Старик попятился и бросил настороженный взгляд через плечо. Не дожидаясь окончания этих манёвров, Маргарита обошла его и, прикрывая рот ладонью, направилась за угол. Вид у неё был хоть и усталый, но крайне решительный. Ох, бедный Серёга… Кстати, нужно бы обдумать предстоящий разговор. Но в голову, как назло, ничего не лезло.

Стоило нам подойти к сараю, как дверь, тихонько скрипнув, отворилась, явив заспанное и слегка виноватое личико Веры. Увидев нас, она тотчас замерла, словно мышь, застигнутая котом в интимный момент поедания кусочка сала. Зелёные (да почему они такого цвета?!) волосы падали на красивую физиономию, а травяные глаза сверкали, словно два изумруда. Жена выглядела необычайно привлекательно. Морда Серёги смотрелась не так очаровательно, но весьма напоминала личико милого карапуза, изрядно напроказившего в отсутствие родителей.

Рита молча поманила супруга пальцем и пошла в сторону дома, даже не удосужившись проверить, следует ли благоверный за ней. Однако в её жесте оказалось столько властности, что муж и пикнуть не посмел, засеменив к супруге. На меня он косился с таким ужасом, будто опасался немедленной жестокой расправы.

Удивительно, но я не ощущал даже того слабого укола ревности, который присутствовал вечером. Поэтому я спокойно наблюдал за неверной, которая приближалась ко мне, пряча виноватые глаза. В её волосах торчали соломинки, отчего Вера напоминала то ли шаловливую школьницу, то ли какого-то лесного духа разврата.

– С добрым утром, – иронично поприветствовал я её, – как спалось на новом месте? С новым партнёром?

– Максим, – она подняла руку, словно защищалась от возможных обвинений, – я всё понимаю: вела себя, как настоящая блядь, но прошу – выслушай меня. Просто есть кое-что…

Хлёсткий звук оплеухи разнёсся в утреннем воздухе и Вера испуганно втянула голову в плечи, не рискуя оборачиваться. Я беззвучно хихикнул, мне-то было видно абсолютно всё и кивнул: продолжай мол.

– Макс, всё это началось после той ночи, когда мы попали сюда. Я тогда проснулась рядом с Серёжей, ну, с Сергеем, и ощутила его самым близким мне человеком. Ты прости, но с тобой такого никогда не было, а тут… И потом, в реке, когда мы купались, было так весело! Я совершенно забыла обо всём на свете, и этот поцелуй… Да, я понимала, нас могут увидеть, но мне было абсолютно плевать! Потеряла голову, как девочка! Да и вообще, всё казалось таким странным, словно я должна остаться в реке и жить там. Чудно?

Я только плечами пожал: вокруг и так сплошные странности, одной – больше, одной – меньше… Вера необычайно привлекательным движением отбросила прядь волос, упавшую на глаза, и прищурилась. Прежде это вызвало бы прилив желания, а сейчас… Ничего.

– Так и получилось: чем дальше – тем ближе мы становились с Серёжей, а вечером, когда вы спали… Ну, в общем, сдерживать оказалось некому, а хотелось просто невыносимо. Прости, пожалуйста. Если хочешь, можешь ударить, я не обижусь.

Я удивлённо уставился на неё:

– Это чего ты себе такого напридумывала? Я тебя хоть раз пальцем тронул?

– Ну, это, – она словно пыталась подобрать нужные слова, и вдруг её прорвало, – Максим, это ещё не всё. Понимаешь, я тебя бояться начала! Страшный ты стал.

– Ну, спасибо! – я даже хрюкнул, от изумления. – Это чего: рожу перекосило или прыщами обсыпало? Вроде всегда говорила, будто муж у тебя имеет единственное достоинство – симпатичную морду.

– Да нет, с внешностью всё в порядке, – она сделала попытку улыбнуться и вдруг начала плакать, покусывая пухлые губки, – даже лучше стал, хоть в кино снимай. Но вот посмотрю на тебя и аж в дрожь кидает. И Рита эта твоя, – угу, уже моя, значит, – тоже. Вроде как ещё позавчера могла спокойно её овцой назвать, а сейчас как зыркнет своими чёрными глазищами, так аж уписаться охота. И Серёжа говорит – холодом от неё тянет.

– Да? Хм, не замечал. Кажется, только лучше стала.

– А вы, с ней? – в глазах Веры был не вопрос – просьба. Как бы ей хотелось услышать, что мы тоже переспали, и я даже поразился, насколько Марго оказалась права. – Нет?..

Подошёл Сергей, прижимая ладонь к пылающей щеке, и стал в сторонке, выжидающе глядя на меня.

– Бить будешь? – поинтересовался он с такой странной интонацией, что я едва не расхохотался.

– Тебе мало? – хмыкнул я. – Вернись, попроси ещё. Марго, как я погляжу, сегодня в ударе.

– Ну, и дальше-то как? – подошёл Подорожник, посасывая кусок чёрного сухаря. – Нет, понимаю, не моё это дело, просто не хотелось бы видеть смертоубийство какое… Вон та дамочка – ух и сердитая, того и гляди – загрызёт!