Аврелион

Аврелион
Анатолий Мусатов

Это первая книга из тетралогии фантастического романа-саги о будущем человеческой цивилизации середины третьего тысячелетия. Ни Бог, ни дьявол, ни все мыслимые сценарии гибели человеческой цивилизации не могли отобразить того масштаба Апокалипсиса, который навис над ней дамокловым мечом. Все меркнет в сравнении с тем ужасом, который уготовил себе сам Человек. Могущественные Консорциумы, поделившие Землю на сферы влияния, ведут беспощадные войны за природные ресурсы Луны и Марса. И расходным материалом в противостоянии их главарей служат остатки тех, кто сам был властителем Земли. Преодолевая невероятные трудности, главный герой Пэр и его единомышленники вступают в неравную схватку с силами технократической расы мутантов. Они стремительно и безжалостно уничтожают последних представителей людей. Пэр и его друзья понимают, что победы в этом противостоянии достичь нелегко. Но, в случае их поражения, перед теми, кто еще недавно был Человеком, неотвратимо разверзнется пропасть Небытия…

Анатолий Мусатов

Аврелион

Глава 1

Тьма была осязаема. Казалось, ее непроницаемый мрак, как тисками, сдавливает голову. Постепенно из нее стали проступать пятна неясных свойств и очертаний. Пэр знал, что глаза его открыты. Он попытался приподнять голову, но не смог этого сделать. Пэр напрягся в попытке поднять руку. Он инстинктивно хотел ощупать пространство вокруг себя. Это было напрасно. Пэр с ужасом понял, что у него нет тела. Его великолепного торса с прекрасно развитыми бицепсами, которыми так восхищалась Мисса. Он понял, почему он не может управлять своим телом.

Волевым усилием Пэр подавил смятение. Было и еще одно странное, непонятное ощущение. Он ясно осознавал свое «Я». В этом «Я» Пэр чувствовал всего себя сразу. Он – это «Он». У него не было ни малейших сомнений в этом. Но то, что его «Я» разделяло это темное пространство с кем-то еще, Пэр был убежден. Пространство было чужим, мертвенно-холодным и давящим.

Через непроницаемую оболочку, где находилось только его сознание, ничего постороннего, что стало бы для Пэра знаком извне, не поступало. Он понимал, что жив. Вопрос был в том, почему ничего не видит, не слышит и не ощущает. Он мог только мыслить.

Это состояние было похоже на сон. Из темницы надо найти выход. Он есть, а сил и возможностей двигаться нет. Ничто не слушается. Вспыхивающие и гаснущие во мраке проблески, бледно светящиеся нити и пятна, завораживали, гипнотизировали. Они не давали сосредоточиться на главном, – спокойно осмыслить ситуацию. Без этого невозможно было найти что-то основательное, с чего можно было бы начать анализировать свое положение.

Внезапно Пэр почувствовал, как это темное пространство перемещается. Пространство приняло положение, подобное стоящему человеку. Пэр, ощущая биение чужого сердца, напряжение мускулов, даже, как ему казалось, ток крови в жилах, совершенно не владел этим телом. Именно так бывает в бесконечно длящемся кошмарном сновидении. Напрягая все силы, стараешься убежать, но не можешь пошевелить и пальцем.

Пэр не стал упорствовать в желании немедленно проснуться. Ему было понятно, что это не сон. Приказав себе замереть, он не пытался овладеть вместилищем своего сознания. Главным было остаться собой. Невероятным усилием воли Пэр заставил подчиниться беспорядочный поток мыслей. Прежде всего он сказал себе:

– Я Пэр, интеллакт из Аврелиона…

Потом, осознав эти слова и не найдя в них противоречия с тем, что он знал о себе, добавил:

– У меня есть друг Крит и Мисса…

И тут, словно мощный грозовой поток ливня с разверзшегося небосвода, на него обрушились воспоминания о его жизни, в которую он сейчас тщетно пытался вернуться…

Среди ветвей олеандрового дерева, покрытых густой зеленью, скрывался искусно сделанный помост. Два подростка прилаживали в развилке меж ветвей большую плетеную корзину.

– Знаешь, Крит, я сегодня поднял несколько раз тот камень, который лежит у дома Колона.

Стройный, хорошо сложенный мальчик, с оливкового цвета глазами не смотрел на своего друга. Он знал, что Крит не позавидовал ему. Его друг ничуть не сомневался в правдивости его слов.

С месяц назад они заключили пари. Тот, кто первым сможет поднять круглый камень, лежащий у порога учителя Колона, будет весь месяц старшим в их отношениях. Камень был большим и совершенно круглым, весом в треть каждого из них. Выиграть пари было непростой задачей.

И вот сегодня Пэр, – так, между прочим, – сказал о своей победе. Крит с достоинством принял свое поражение. Он не стал требовать сделать то же самое в его присутствии. Крит и так бы поверил. Пэр был и сильнее его, – на чуть-чуть, но сильнее, – и умнее. В Репетитории, где они проводили учебные часы, а потом долго и усердно зубрили полученные на уроке задания, Пэр вполовину быстрее всех заканчивал свой урок. Он даже намеренно тянул время, чтобы усыпить бдительность учителя. Как только это ему удавалось, Пэр прикрывал своей сенсорной панелью видеодатчики и перекидывал Криту написанную от руки шпаргалку. Только таким архаичным способом можно было обойти хитроумные системы слежения.

Пэр действовал так в своих интересах. Ему нужен был Крит. Без него проводить время было скучно. Сам Крит, конечно, справился бы с уроком. Но час или полтора без друга Пэру казались потерянным временем.

Его живой ум постоянно требовал загрузки какой-нибудь идеей, решения какой-либо головоломной задачи. Неделю назад он ни с того ни с сего вдруг объявил Криту, что уходит в Лес. Дескать, он хочет потеряться и посмотреть, что из этого выйдет. То есть, он сам выйдет из Него, или его Лес опять выведет на место, с которого он начал в Него заходить.

Вот потому-то они сейчас на этом высоченном олеандре прилаживают уже третью корзину. В нее они собрались складывать провизию и отдыхать на пути к вершине этого гигантского дерева. Пэр все обдумал, для осуществления своей авантюрной затеи. Криту он объяснил, что прежде, чем идти в Лес, надо обозреть с высоты дерева все стороны Леса. Может, где-нибудь и покажется в нем просвет.

Подъем на дерево требовал некоторых затрат. Необходимо было смастерить несколько корзин, которые следовало разместить на разной высоте. Пятидесятиметровое дерево с участками гладкого, без единого сучка ствола, мог лишить сил любого, если не принять мер для спокойного и правильного подъема. Пэр и Крит обрыскали все окрестности в поисках необходимой оснастки. Крючья и мотки веревки они достали быстро. Хуже дело обстояло с провизией. Еда, конечно, была, но ее нельзя было унести просто так. Смеси и пасты требовали особой посуды. В конце концов, Пэр сообразил, что большие судки и прочую тару можно прекрасно заменить обычными скарановыми пакетами. Они были стерильны, крепки, вместительны и полностью прозрачны. Если под раздаточный рожок подставить судок, обтянутый таким пакетом, то видеодатчик не разглядит подмену. И совершенно беспрепятственно выдаст всю порцию прямо в пакет. Так можно набрать еды на несколько дней. И унести из гастория, обмотав вокруг себя.

Укрепив корзину, мальчики осторожно присели на развилке, опасаясь соскользнуть с гладкой, шелушащейся коры. Крит удовлетворенно вздохнул:

– Ты, Пэр, все-таки сумасшедший! Я бы никогда не смог предпринять что-то подобное. Но мне нравиться! Нравиться даже просто сидеть на такой верхотуре. Это ж надо, так все устроить! Тебе, наверное, даже не страшно?

– Нет, – рассеянно ответил Пэр, занятый в это время какой-то мыслью. – Слушай, Крит. Нам так и за два дня не добраться до верха. Надо поставить автосканы коммуникаторов на «сон», а самим остаться здесь. И до темноты мы сможем подняться еще на два яруса ветвей.

– Боги Лакки! Нас все равно обнаружат! Это нарушение распорядка! Мы поплатимся за это! Ты забыл, наверное, что Наваждение, которое Лес насылает на тех, кто хочет пройти через него, непреодолимо?

– Наваждение может сбить с пути только того, кто идет в Лес просто так, для любопытства. А я придумаю что-нибудь такое, чему Наваждение не сможет помешать.

– Это невозможно, Пэр! Сколько раз нам жрецы на уроках Творения говорили об этом. И всегда предупреждали о бесполезности таких попыток…

Но вдруг глаза его округлились от того, что он вдруг увидел за спиной друга глубоко внизу. Прикрыв рот ладонью, будто боясь, что его услышат, Крит проговорил:

– Пэр, смотри! Синеволосые! Опять идут!

– Где? – Пэр развернулся в направлении вытянутой руки друга и, прищурившись, пробормотал:

–Точно, они. Пришли за едой и элем. Они всегда приходят за ними, когда пьяные. Слышишь, как орут?!

– У них разве нет своих пищевых терминалов?

Пэр отрицательно помотал головой:

– У них все есть. В тех округах их даже больше, потому что там живут одни мегалоны.

– А-а, – протянул Крит. – Я слышал тоже, но не понимал, как это связано с их налетами. Ты откуда знаешь?

– Мне очень давно говорила мама, когда была еще со мной. Они бандиты. Им все равно, какая причина для таких налетов. Но главная, – это эль. Им нужно его раза в три больше, чем нам – интеллактам.

– Пэр, что же нам сейчас делать?

Пэр нахмурился:

– Сидеть здесь и не двигаться. Что мы можем сделать против таких амбалов. Все равно, боги Лакки их остановят, если мегалоны возьмутся за оружие.

– Но им и так никто противодействовать не будет. Они ведь только грабить пришли!

– Ты, Крит, ошибаешься. Им не только грабить нужно, – еду там, или эль. Они по природе злые. Им всегда хочется драться. Потому они будут драться.

– Почему ты так говоришь? Откуда ты знаешь об их природе? Нам в Репетитории об этом никто не говорил.

– Знаю, – мрачно пробормотал Пэр. – И это неважно, откуда я знаю. Просто это так есть на самом деле. Я думаю, боги Лакки сказали мне об этом во сне. Вон, смотри!

Пэр указал на закипевший внизу людской водоворот. Синеволосые выделялись из прочих не только необычным цветом волос, ростом, но и мощным сложением торса. Они шутя разбрасывали немногочисленных отчаянных смельчаков, пытавшихся остановить бессмысленный погром имущества и строений, попадавшихся мегалонам на пути.

Огромный мегалон, окруженный свитой более мелких сотоварищей, захватив в обе руки двух интеллактов, тащил их по мостовой. Покрытая мелкой шершавой крошкой из скарана, словно множество хищных зубов, сдирала кожу с несчастных. Их вопли не достигали ничьих ушей. Все, кто мог, давно попрятались по укромным убежищам, сооруженным именно для таких случаев.

– Боги Лакки!.. – прошептал Крит. – Что же гвардия? Почему ее нет?

– Боги Лакки не дадут нас в обиду, – прошептал Пэр, бледнея от сознания своей беспомощности.