Волк голодным не заснёт. Повесть

Волк голодным не заснёт. Повесть
Анатолий Николаевич Самоваров

Четверо друзей, следуя своей традиции, отправляются на охоту. В лесу случайно попадают на странный обьект и решают своими силами обследовать его. Но всё оказалось не так просто, как думали искатели приключений.

Волк голодным не заснёт

Повесть

Анатолий Николаевич Самоваров

© Анатолий Николаевич Самоваров, 2022

ISBN 978-5-0059-2083-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Предисловие.

Декабрьским утром, когда окрестность земная ещё не успела толком сбросить с себя покрывало ночи, возле магазина, расположенного в самом центре посёлка, уже толпились люди, обсуждали новости, делились мнениями о текущих делах и произошедших событиях в стране и в мире. Благо, что зима ещё не в полной мере заявила о своих правах, словно сомневаясь в необходимости своей миссии. Даже снежное покрывало выглядело скудным, словно дырявое одеяло, не сумевшее должным образом спрятать от глаз людских краски минувшей осени. Но селяне знали, что в эту пору, как ни крути, в любой момент зима может показать свой норов. Тогда уже долго не потопчешься на открытом воздухе, а до весны далеко.

Кремнёв тем утром спешил в город, чтобы успеть на планёрку в редакцию газеты «Крик души», где он работал собкором. В магазин заглянул попутно, чтобы купить кофе. Он торопливо шагал к своему Фольксвагену мимо мирно беседовавших селян, как вдруг внимание его привлёк голос молодого мужчины, который, попыхивая самокруткой, рассказывал своим землякам:

– Тихо было, как в храме. За день так находился по лесу, что ноги гудели…

Кремнёв узнал в рассказчике земляка Сергея Привалова. В своё время Привалов с женой Тамарой работали в посёлке на кирпичном заводе. Тамара занимала должность бухгалтера, Сергей трудился слесарем-электриком. Когда завод постигла участь банкротства, Приваловы занялись предпринимательством. На дому открыли цех по пошиву меховых шапок и шуб. Но случилась беда. Врачи поставили Тамаре страшный диагноз, и от предпринимательства осталась только лисья шапка, которая красовалась на голове Сергея. Жили Приваловы тем, что Сергей ходил по шабашкам в качестве электрика, сварщика, плотника и каменщика. Ведь нужно было ещё поднимать дочь, которая заканчивала школу и готовилась поступать в университет. Увлечение охотой Сергей тоже не забывал, хоть в последнее время всё реже выходил в лес.

– Ближе к вечеру хотелось упасть под деревом и уснуть, -продолжил свой рассказ Привалов.

– Ты суть давай, -поторопил рассказчика Фёдор Матвеевич Егоров, худощавый старик, который слыл когда-то в посёлке заядлым охотником.

Привалов хмыкнул в ответ и продолжил:

– Решил я выбраться на знакомую поляну и передохнуть. И вдруг невдалеке, где просека поворачивает вправо, на Медвежью лапу, заметил я что-то непонятное, похожее на большой валун. А когда этот валун зашевелился, не по себе как-то стало. Всякого повидал на охоте, но так мутно на душе не было. Хоть и сумеречно было, но разглядел я: вроде похожий на волка, но шибко большущий. Взял я ружьё на изготовку. А зверюга смотрит на меня, глаза сверкают. В голову всякое полезло. Ладно, думаю. Поставил ружьё к берёзе, а сам за нож взялся. Смотрим друг на друга. А волчара-то как зарычит, а потом повернулся и в один миг скрылся в чаще. Схватил я ружьё, но не пальнул, что-то удержало меня.

– Н-да, -поцокал языком Егоров.-Бывают такие видения, когда устанешь.

– Не иначе оборотень, -резюмировала аптекарша Надежда Спирина.

– И такое может быть, -вздохнул Фёдор Матвеевич.-Я прежде с лешими встречался в лесу. Вот тоже случай был…

– Вот оно, знамение, -привлёк вдруг к себе внимание долговязый мужчина в длиннополом пальто. В посёлке Михаил Пугин слыл человеком с приветом. После нескольких попыток обзавестись семьёй, на женщин больше не заглядывался, считая семейную жизнь обузой, мешающей продвижению вперёд прогрессивной мысли. Выйдя на пенсию, Пугин пристрастился к познанию мира через религиозное учение. Много читал, совершал паломничества по святым местам. Удивительного в этом ничего нет. Реформы, проходящие в стране, вывернули жизнь наизнанку. Прежняя идеология отвергнута, новую каждый придумывал себе сам. Пожалуй, ни одна эпоха не рождала в стране столько поэтов, писателей, других представителей Богемы, как первая половина 21 века. Оно и понятно, многим хотелось, хотя бы в виртуальном пространстве, создать свой мир, чтобы спрятаться от действительности, которая нередко бывает пострашнее всякого вымысла.

– Не волк это, а знак свыше, -простерев руку к небу, заявил Михаил.-Близится конец света. Свершится предначертанное. Живые позавидуют мёртвым. Только смиренным и кротким Всевышний распахнёт врата Царствия Небесного.

К подобным речам Михаила в посёлке уже привыкли. Кремнёв почувствовал, как к сердцу подступил неприятный холодок. По дороге в город он вспоминал события минувших дней, и какой-то ужас вперемешку с восторгом овладевал его сознанием.

Глава 1

После полудня погода испортилась. Всего лишь несколько часов назад было тихо. Лес радовал глаза и сердце красками задумчивой осени. Солнечные лучи, пробиваясь меж облаков, заставляли искриться лужи на лесной дороге.

И вдруг небо потемнело. Усиливающийся ветер раскачивал кроны деревьев, шуршал опавшей листвой, гоняя её по неприметным тропам. Лес наполнился скрипом покачивающихся сосен, треском ломающихся сухих сучьев, каким-то писком, стоном и другими непонятными звуками.

УАЗик трясло на вымоинах, и Грушин, сидевший за рулём, то и дело переключал передачи, то разгоняя машину, то притормаживая. Выражение его лица, обрамлённое аккуратной чёрной бородой, говорило, что он спокоен, так как давно привык к таким дорогам, с лужами, ухабами и вымоинами. Егерь уверенно вёл внедорожник, и эта уверенность передавалась Кремнёву, сидевшему рядом. Было видно, что эту дорогу в последнее время мало использовали. Об этом говорил и нетронутый бурьян, и орешник, так что машину с обеих сторон царапало ветвями.

– Нам дороги эти позабыть нельзя, -напевал Грушин и вдруг озабоченно произнёс.-Лишь бы дождя не было. Развезёт дорогу так, что до утра выбираться будем.

– Разгонит ветер все тучи, -с уверенностью сказал Кремнёв.-Не будет никакого дождя.

– По-нашему не бывает, -подал голос с заднего сиденья Геннадий Скобцев, поправив надвинутую на брови вязаную шапку.-Как в небесной канцелярии решат, так и будет.

– Нам лишь бы отсюда выбраться, а там будь что будет, -вступил в разговор Евгений Батов, проведя широкой ладонью по непокрытой лысой голове.

Вдруг машина резко остановилась. Невдалеке, возле поваленного дерева, странного вида мужчина, стоя на коленях, что-то укладывал в небольшой рюкзак. Завидев внедорожник, он быстро поднялся и бросился на утёк.

– Что ещё за снежный человек? -проворчал егерь и бросися за беглецом. Следом поспешил Кремнёв, за ним Батов со Скобцевым. Незнакомец, ловко петляя меж деревьев, уходил от погони, а вскоре и вовсе исчез из вида. Лишь когда охотники оказались на открытом месте и взору их предстали две большие избы с примыкавшими к ним надворными постройками, они остановились.

– Сектанты, -сердито буркнул Грушин и хотел повернуть обратно. В эту минуту на крыльце одного из строений, где только что скрылся беглец, появился человек в распахнутом полушубке. Высокий, плечистый, чёрная с проседью борода лопатой. На голове, поверх чёрной шевелюры, красовалась серого цвета меховая шапка. Завидев вооружённых людей, бородач уверенной походкой зашагал в их сторону.

– Мир вам, добрые люди, -первым заговорил бородач, простерев руки к небу.

– Вам тоже мира и добра, -сказал егерь.-Судя по всему, ваш человек убегал от нас. Вот только непонятно, зачем убегать-то было?

Бородач усмехнулся и внимательно посмотрел на незваных гостей. Он чем-то напоминал цыганского барона. Широкие штаны, заправленные в высокие кожаные сапоги. Поблёскивающая в ухе серьга; золотые коронки, которые при каждой хитрой усмешке назойливо бросались в глаза собеседника.

– Браконьерством мы не занимаемся, -снова заговорил бородач.-А человек наш опята собирал. Пугливый он, больной. Вы уж извините, что в гости не приглашаю. День у нас сегодня такой.

Егерь лишь покачал головой и повернулся в сторону чащи.

– Давно они здесь живут? -с любопытством спросил Кремнёв, когда охотники уже подходили к машине.

– Года два или три, -как-то неопределённо произнёс Грушин.-Место это называется Алёшкин хутор. В советские времена здесь был лагерь для совхозного скота. А когда совхоз развалился, хутор этот забросили. Но свято место не бывает пусто. Поселились здесь сектанты. Чем занимаются, можно только догадываться. Жалоб на них не поступало, так что нет оснований устраивать здесь обыски и проверки. Хотя самый главный у них, Еремей, с богатым криминальным прошлым. Думаю, все секты живут по одному сценарию, разница лишь в нюансах. Кстати, неплохая для тебя тема.

– Тема, -усмехнулся Кремнёв.-Неплохо они здесь устроились. Курорт.

Грушин промолчал. Перекинул ремень карабина с одного плеча на другое. Уже возле машины о чём-то задумался, но, взглянув на потемневшее небо, быстро занял место за рулём.

Дорога, после крутого поворота, потянулась наверх, на высокий холм, заросший смешанным лесом. В памятные 90,когда сельское хозяйство умирало на глазах, лес в районе оставался единственным, пожалуй, средством пополнения бюджета, а проще говоря, выживания. Лес-наше богатство-многие тогда восприняли как нечто личное и… обогащались. С каждым годом лес редел, и всё, что в нём обитало, теряло численность. Моторизованные, хорошо вооружённые отряды охотников, если их так можно назвать, со всех сторон ринулись в леса района за добычей. Настоящие-то охотники из местных всё реже выходили в лес: для одних, на фоне творящегося беспредела, охота утратила свою привлекательность. Для кого-то это стало слишком дорогим увлечением. Если ещё не так давно в этих урочищах стадами обитали сохатые, олени, косули, не говоря уже о зайцах, кабанах и лисицах, то за последнее время численность их заметно убавилась. Егерь Николай Грушин пытался бороться с беспределом в лесных урочищах. Юрий Кремнёв, работавший собкором в одной из газет, не мало опубликовал материалов о браконьерстве. Но всё это было каплей в море беззакония. Одно время Грушин даже решил сменить профессию, но не смог. Лес притягивал его своей необычайной силой. Каждая тропа здесь с детства была знакома. Не смог Грушин бросить эти дубравы и рощи, ведь вся его жизнь прошла здесь. Отец его после войны начинал егерьствовать. Нередко рассказывал он Николаю были и небылицы, услышанные в своё время от старожилов, как охотились в этих краях ещё при царе. Всё это впиталось в кровь.

Кремнёв по заданию редакции однажды побывал с Грушиным на охоте. Понравилось так, что вступил журналист в общество охотников.

Геннадий Скобцев работал в леспромхозе водителем. Потом закончил техникум, получил должность механика. На базе развалившегося леспромхоза коммерсант со стороны открыл частную фирму по пререработке древесины. Штат сотрудников сократил, но Скобцева оставил как классного спеца.

Евгений Батов, учитель физкультуры в школе, проводил в свободное время тренировки по вольной борьбе. Евгений и сам не помнит, с каких пор он стал увлекаться охотой. «Родная природа обладает большой силой, -сказал он однажды Кремнёву, когда тот собирал материал для очерка.-Стоит только раз прикоснуться к ней душой, не отпустит.»

И ведь не жажда добычи гнала этих людей в лес, а что-то труднообьяснимое. И в этот раз охотники ничуть не переживали, что возвращаются домой с пустыми руками. И Грушин, решивший сократить путь, повёл УАЗик по холму, который исстари жители посёлка называют Медвежьей лапой. И хотя издалека этот холм мало чем напоминает лапу медведя, а больше его голову, название так прочно вошло в обиход местных жителей, что никто не обращает на это внимание. Подняться по крутой, извилистой дороге, да спуститься, а там вдоль лесополосы через поле, и до посёлка рукой подать.

На самой вершине холма ветер с такой силой раскачивал молодые берёзы и осины, что они становились похожими на изгибающихся в причудливом танце неких существ. Словно души грешников пытаются оторваться от земли, но тяжкий груз деяний не отпускает их. Возвышаясь над ними, прямо у края дороги, оказывает стойкое сопротивление ветру могучая сосна. Казалось, что её не возьмёт никакой шторм-так прочно она здесь обосновалась. Она напоминала одинокого стражника, следящего с высоты холма за порядком в лесу. Много всего, должно быть, повидала на своём веку эта сосна.

И вдруг под сильным порывом ветра сосна накренилась и сначала медленно стала заваливаться на бок, а потом в считанные секунды с грохотом, как сражённый великан, рухнула поперёк дороги.