Стать Ведьмой. Школа. Героическое фэнтези

– Вот так. Поскольку нашей зверушке предстоит в основном работать в темноте, дадим ей глазки… И ушки… побольше. И нюх – получше… Вот смотри: я нервных окончаний в ноздрях делаю много, и сами ноздри – к мозгу поближе… Теперь – лёгкие: чтобы втягивать воздух… Годится. Ну, теперь только когти и зубы!

Когти выросли из кончиков пальцев, зубы – прямо из челюстей. Профессор перевернул кисть тыльной стороной, на которой обозначились набрякшие вены и сосуды:

– Теперь – желудочно-кишечный тракт… (Вот, кстати: для всего этого нужно как следует знать анатомию… И – не только человеческого тела…) Ага, порядок. – Сэра видела, что петельки кишок проходят, словно спутанное спагетти, по всей длине туловища, и выход для них профессор устроил не в самом конце его, а почти сразу за последней парой лапок – ну правильно, как у рыб… Или любых других позвоночных.

– На кровеносную систему нужно обратить особое внимание… Потому что дашь слишком большое сердце – и малышка будет искать, чего бы поесть, каждые десять минут: чтоб питать только его работу. А дашь маленькое – ходить… то есть – даже ползать не сможет – задохнётся! Кислород ведь, сели помнишь, разносится кровью. Ну, конечно, и питательные вещества тоже… – сердце профессор сделал с напёрсток, – Вот. Примерно одна шестидесятая от объёма тела. Ну, или от массы – кому как удобней считать.

Сэра придирчиво пронаблюдала, как сеть капилляров и сосудов потолще пронизала всё удлиненное тельце вплоть до кончиков когтей.

– И, так сказать, в завершение – кожа и шерсть! – они возникли под воздействием ладони.

– Видишь? Указательный – лично я применяю для костей. Средний – нервная система. Безымянный – кишки и… Хм-м… Выделительная система! Вот так. Мизинец – кровеносная… Н-да. Ты, если у тебя по-другому устроены… э-э… Нервы, можешь… э-э… использовать другие пальцы.

– Простите, профессор… А для чего – большой?       И локоть?

– Большой?… Э-э… – он словно замялся на секунду. – Ну, для половых органов. Но тебе пока это не нужно! Ты же не хочешь, чтобы выдуманные тобой монстрики ещё и плодились? Их обычно очень трудно убедить не… Хм. И отлавливать молодняк, если они… Ну, словом, пока лучше не пользуйся! Так, на чём это я…

– На шкуре и шерсти.

– А, верно. А шкура и шерсть – лучше всего делаются ладонью. Вот так… Всё. Теперь – оживление! – она про себя подумала, что очень ловко он отвертелся от объяснения функций локтя… Ничего – сама как-нибудь узнает! Видела же, что он… Пользовался.

Профессор Андервуд между тем опять взял в руки снова ставшее непрозрачным под шерстью туловище. Сэре показалось, что он сделал это не без трепета… Чёрт! Он, похоже, сдерживает свои отцовские эмоции! Словно перед ним не уродливая волосатая кишка с десятью лапами, а, а… Нежно любимая дочь!

Леший его задери, а может – так и есть?!

Интересно, если (Нет! Не если – а – когда!) ей удастся изготовить хотя бы что-то живое, не будет ли она сама испытывать нечто такое же?..

Но как узнать – не попробовав? А пока – посмотрим!

Профессор достал крохотный кривой, словно коготь велоцераптора (Ну, как тут не вспомнить культовый «Парк Юрского периода!»), ножичек с костяной рукоятью, и слегка порезал себе кисть у большого пальца:

– Для столь маленькой крысозмеи нужно совсем чуть-чуть – буквально каплю!

Он капнул стёкшей по кисти карминной капелькой на голову созданного монстра.

Сэра не могла не отметить, что шрамов от таких, явно частых, манипуляций, так много, что они буквально сливаются в белесоватые сплошные пятна на обеих руках…

А дороговато, похоже, обходятся «подсобные» зверушки!

– Я, Андервуд, приказываю тебе: оживи!

Секунды две ничего не происходило. Затем открылись щёлочки, а затем – и распахнулись во всю ширь чёрные бусины глаз размером с её ноготь! И вот уже существо, чутко прядая во все стороны волосатыми треугольными ушами, доверчиво лижет раздвоенным языком ранку, полностью уничтожая царапину на руке профессора, а тот блаженно улыбается, буквально лучась отцовской гордостью:

– Ах ты, моя маленькая! Ну, иди, иди к папочке! – малышка, словно и правда, понимая, полезла, цепляясь острыми коготками, по рукаву. А затем – разлеглась на спине профессора, свесившись по обе стороны шеи – ну прямо горжетка! Сэра-таки почесала затылок.

Сделанное профессором впечатлило её.

Судя по всему, профессор это понял. Потому что надулся, словно индюк перед новой индюшкой в птичнике:

– А теперь, уважаемая Сэра – подробней о технике. Вот другой кусок протомассы. Попробуйте-ка изготовить теперь вы… Любое животное, которое придумаете! Ну, или – для начальных занятий это допускается! – хотя бы любое из уже существующих!

Фиг вам, уважаемый профессор, из «уже существующих»! – думала она про себя, закусив от старания губу, и потея от усилий – протомасса оказалась далеко не столь пластична, как пластилин! – и тщательно вылепляя и тут же подправляя пришедший на ум образ.

Однако поскольку «ваянием» она никогда не занималась, сопение и чертыхания про себя хоть к чему-то ощутимо конкретному привели лишь через добрых полчаса.

От напряжения она вздыхала и поминутно утирала предплечьем пот со лба. Губы, как обычно делала, когда особенно старательно над чем-то работала, старалась не кусать: вредная привычка!.. А ещё приходилось шмыгать почему-то жутко зачесавшимся носом.

Профессор не вмешивался, иногда наблюдая за формируемым телом, а иногда подкармливая свою «горжетку» неизвестно откуда (Может – прямо из воздуха! – это же Авалон!) доставаемыми кусочками сахара. Зверушка тотчас принималась самозабвенно грызть их, даже зажмуривая от удовольствия глаза, и профессор щурился вместе с ней, довольно почёсывая пушистое коричневое брюшко.

Для удержания тонких кожистых крыльев Сэре всё равно пришлось использовать несколько прутиков из метлы, отдыхавшей в углу. Профессор ухмыльнулся:

– Не забудь пополнить новыми палочками! А то летать будет труднее…

– Так мне ещё придётся и летать на ней?!

– Придётся. Но уж этому тебя обучать, к счастью, буду не я… Не отвлекайся.

Снова сосредоточившись, она придала симметрию своему детищу. Словно в замедленном фильме оно всё отчётливей возникало перед ней: огромные передние лапы-крылья, на локти-колени которых можно было и удобно опираться при ходьбе, и по деревьям лазать (Вот: тут будут коготки!) тонкая перепонка, соединяющая полётную плоскость с задними, более короткими лапами. Мордочка нужна покороче… От плоского и хлопающего по воде хвоста оригинала она решила отказаться – он вряд ли поможет в полёте…

Сэра подумала, что, оказывается, вполне может понять мистера Андервуда – странная внешне, но вполне адекватная, и с юмором, зверушка, начала нравиться и ей…

Но вот её создание и готово. Профессор, увидев, что она удовлетворённо выдохнула и поставила скульптуру на центр стола, решил уточнить:

– Уважаемая Сэра… Для каких целей вы собираетесь использовать вашего… э-э Зверя?

– Я… э-э… Собиралась использовать его для «нанесения ущерба возможному противнику и его инфраструктурам», как это говорят военные… Ну, примерно так говорил наш военрук. Правда, его надо бы сделать раза в два побольше. Чтобы зубы, стало быть, могли перегрызать электрокабели, и… Ну, там, газовые трубы. Водопровод… Словом, всё, что можно перегрызть и испортить у врага в тылу! Чтобы заводы, делающее оружие, встали!

– Надо же… Хм. Ах, Сэра… Я вижу, пропаганда оставила-таки на тебе отпечаток. Это создание – должно действовать против тылов Армии США?

– Ну… Типа того. Да, я хотела бы навредить им посильней! Они вон что сделали – с Украиной, Ираком, Югославией… Цены на нефть занижают. Сволочи безнаказанные! Загребают жар чужими руками! – она приказала себе остановиться, и разжать кулачки. Но это оказалось труднее… В Донбассе всего несколько лет назад от обстрелов погибла её тётка – а она любила маленькую Евгению! То есть – действительно любила, а не делала вид – такие вещи всегда чувствуются… И когда та однажды гостила у неё целое лето, нежно баловала.

Не то, что родная мать!

Теперь профессор смотрел на неё. И совсем не так, как вначале. Пристально и словно проникая прямо в душу. И он первым отвёл глаза:

– Прости. Я видел смерть твоей тётки. Она глубоко опечалила тебя…

– Нет, профессор, не так! Она – пробудила во мне ненависть к!..

– Я понял, – он предостерегающе поднял руку, – Но! Имей в виду вот ещё что. Американцы сейчас на нашей стороне! Они-то как раз и помогают поддерживать тот Баланс, о котором тебе говорил уважаемый мэтр Администратор. То есть они – «плохие». Как и мы.

Однако! Это не помешает нам попробовать «довоплотить» твоё создание, и пробудить его к жизни! – он уже хитро улыбался, и даже потирал руки. – Я так чувствую, маленький диверсант получится что надо! Или… Это – самка?

Сэра удовлетворённо, с чувством добросовестно сделанного дела, рассматривала то, что сейчас, после почти двух часов осторожных манипулирований, и ежеминутных исправлений, лежало, наконец, на столе перед ними.

А жутковатенькая получилась штуковинка!

К бесхвостому, как у кургузой крысы, или, скорее, летучей мыши, тельцу, крепились перепончатые крылья, и немного непропорциональная голова: её пришлось сделать побольше, иначе там не поместились бы четыре огромных «долота» – мощные передние резцы, похоже, и впрямь смогли бы перегрызать всё, до чего добрался бы их обладатель!