Звёзды в сточной канаве

И когда офицер предложил пройти в его купе и откупорить что-нибудь ещё, я с радостью откликнулся на его призыв.

Он пытался позвать и Михаила, но тот отказался:

– Я спать. Лёха, может тебе тоже хватит? А то тебя уже штормит конкретно. И время уже не детское, прибытие не проспи.

– Это от шатания на стыках рельс качает, – возразил я, хотя уже и вправду едва держался на ногах.

Я исхитрился повернуть часы так, чтобы на них попадали лучи света от фонарей, освещающих пути. Прибываем ровно в девять. Часы показывали полвторого, время московское.

– Нормально! – повысил я голос на Михаила и широко махнул рукой, – истинный русский офицер может до четырёх утра бухать, а к семи быть гладко выбритым на поднятии флага!

– Ты, вроде, матросом служил, а не офицером – заметил Миша, поудобнее растянулся на полке и сладко зевнул.

– Ну что за люди, лишь бы до столба докопаться, – притворно возмутился я со смехом, – ладно, будь здоров, не кашляй.

И отправился в соседний вагон вслед за полицейским.

В его купе на нижних полках неуклюже развалились тела ещё двоих его сослуживцев, заливисто похрапывая.

– Ну и как с такими бухать? – показал на них старший лейтенант, – а ты молодец, крепкий, настоящий русский мужик, – тут он ещё раз похлопал меня по плечу, а затем открыл бутылку неизвестно чего.

Следующий кадр, который я помню – это рассвет.

Прямой солнечный луч в окне резанул мне глаза.

Поезд тормозил в городских кварталах.

– Надо отлить, а то на станциях запирают, – всколыхнулась первая мысль, отчего я подорвался так резко, что ударился головой о верхнюю полку, и похмельная головная боль резко отозвалась в обоих висках.

Только тогда я сообразил, что в литовском поезде установлены биотуалеты, работающие вне зависимости от остановок.

Напротив меня Михаил уже заправил постель и сидел за столиком, разгадывая сканворды.

– Что за станция такая? – спросил я у него ещё заплетающимся языком, смутно припоминая его предупреждение о том, что я рискую проспать прибытие. Вроде, для Москвы домики вокруг бедноваты.

– Вязьма, – спокойно ответил он, – так что ты ещё успеешь позавтракать.

Но я отправился не завтракать, а курить, что всегда перво-наперво делал, когда вставал с бодуна.

На фоне пейзажей центральной России фрагментарно проплывали перед глазами события вечера и ночи.

Я хорошо помнил, как мы с Мишей пили Старку за Игги Попа, а потом и за всех панков в целом.

Тусовку в середине вагона, справлявшую день рождения подруги, я тоже помнил более-менее прилично. А вот дальше помнил смутно.

Начинало подташнивать.

Выбросив бычок в форточку, я спросил у Миши:

– В котором часу я лёг спать?

– Когда подъезжали к Смоленску, – ответил он, прихлёбывая чай из характерного железнодорожного стакана в металлическом подстаканнике, – я слегка задремал, потом проснулся, а тебя всё ещё нет. Уже волноваться начал, что ты не вернёшься – сначала налакался скверного ирландского джина, а потом почти на два часа пропал, когда пошёл с ментами пить винище.

От воспоминания о том, как я с полицейским добавлял, мне резко поплохело.

Я нагло отхлебнул почти половину стакана чая у Михаила, чтобы заглушить сушняк, и опрометью выбежал из вагона.

Хорошо, что туалет оказался свободен, иначе мне бы пришлось блевать в окно.

Да, похоже, выпитое с ментами и впрямь было лишним. Миха, умный человек, вовремя остановился и лёг спать – теперь как огурчик. А мне и впрямь лучше чего-нибудь поесть.

В отличие от внутрироссийских поездов, вагон-ресторан не закрывался ни на час, и даже в шесть утра продолжал работать, хотя посетителей почти не было. Я проглотил яичницу с трудом и не устоял перед соблазном заказать 150 грамм бренди – так, чисто символически, только здоровье поправить. А после того, как за час с небольшим до прибытия сдал постель, на посошок ещё соточку водки с селёдкой.

Это вернуло меня к жизни после вчерашнего, и я снова болтал на все лады о любимых рок-группах.

Расставаясь на Белорусском вокзале, мы с Михаилом сцепили руки по-панковски и выразили надежду, что когда-нибудь я угощу его виски в калининградском рок-клубе «Кури Бамбук».

* * *

Так, вход в метро. Станция Белорусская-радиальная. А мне нужна Белорусская-кольцевая. Гостиница в переулке, параллельном Арбату. Пересесть на синюю линию на Киевской. Нет, сначала выйти из метро на Киевской, чтобы зайти в «Перекрёсток» прикупить чего-нибудь поесть.

Пока я ходил по супермаркету, наступило время, когда разрешено продавать алкоголь, и я после недолгих раздумий доложил в корзину два стограммовых шкалика с коньяком, один из которых вылакал прямо в вестибюле станции Арбатской.

Отель держали иностранцы, и они частенько давали подработку в виде дежурства у стойки администратора своим согражданам.

Вот и на этот раз при заселении пришлось объясняться по-английски.

Впрочем, я настолько хорошо знаю язык, что для меня это и с похмелья не проблема.

Получив ключи от номера, я краем глаза заметил, что дежурный администратор посмотрел на свои часы и присвистнул, увидев в такую рань подвыпившего постояльца:

– Russian crazy.

Место проведения конференции оказалось неподалёку, у метро Смоленская.

Я пошёл пешком, чтобы хоть немного протрезветь, но вместо этого посетил кафе «Синий троллейбус», до которого у меня так долго не доходили руки.

Мостовая Арбата под моими ногами приятно покачивалась вправо-влево. У стены Цоя сидели ярко разукрашенные панки, как оказалось, из Кирова. Чуваки, я с вами! Ещё раз за Игги Попа, богатырский глоток прямо из горла.

* * *

Конференция по мобильным приложениям для управления серверными платформами собиралась в актовом зале одного из частных ВУЗов в центре Москвы. Арендовать такое место было непросто, и организаторы внимательно следили, чтобы всё прошло без сучка, без задоринки.

– Паша, проверь, все ли регионы подтянулись, – сказал председатель помощнику, всё ещё затягивая с командой на открытие, щадя опаздывающих.

– Все, Валерий Феликсович, – уверенно заявил Павел, – даже делегат из Симферополя уже здесь.

– Ты и из Крыма делегата пригласил? – удивился председатель, – так что даже я не в курсе. Когда успел?