Иллюзия

– Поступать.

– А друг у тебя что, немой?

– Да.

Начал дакать, переключиться сложно. «Власть» подозрительно оглядела Малышева.

– То есть нет, но он – молчун, – исправился Забаровский.

– Дача ложных показаний… – Лейтенант вернулся к паспортам.

– Просто оговорился.

– Пройдемте.

– Куда?

– В отделение.

– Зачем?

– Писать заявление. Вас же ограбили?

– У нас поезд через час.

– Поедете на следующем.

– Товарищ лейтенант, мы погорячились, нам показалось… – залепетал лидирующий.

– Что за детский лепет?! – искренне возмутилась милиция. – В отделение.

– За что? У нас же нет никаких претензий.

– Нападение на должностное лицо при исполнении, нарушение порядка в общественном месте, дача ложных показаний… – инкриминировал страж порядка.

– Да я оговорился, машинально… Товарищ лейтенант, ну простите нас на первый раз… Через час уедем, и поминай, как звали!

– Вы что думаете, Москва – это место, где можно бегать и орать, что вздумается?! – наорала «власть». – Москва – это столица нашей Родины! Место образцовой культуры и морали! Зарубите себе на носу!

Нравоучительная лекция растянулась на четверть часа, юноши молча внимали.

– Ладно, на первый раз прощаю. – Лейтенант подустал, вернул паспорта. – Но больше мне не попадайтесь.

Ребята понуро смотрели вслед вальяжно удаляющемуся «закону».

– Нда уж. – Руслан вздохнул. – Вместо того, чтобы ловить преступников, милиция чуть нас не загребла.

– Каких преступников? Могли бы выиграть видик…

– Вот, дурья башка! Ты так ничего и не понял? Тебя же развели! Это чистой воды кидалово. Видел, как они дружно смотались? Ты со своей астрологией совсем с ума сойдешь, жизни не замечаешь.

Верный друг почесал затылок, поморщил нос.

– Ладно, пойдем.

Они побрели к вокзалу.

– А вот интересно, – пытался сгладить Малышев, – если бы им попался миллионер, хватило бы у них денег его кинуть?

– На миллионера может быть и не хватило. Эх, Глеб, какой же ты, в сущности, ребенок! – Забаровский сердился, но сочувствовал. – У тебя деньги остались?

– Две тысячи. И это на все время.

– Что-нибудь придумаем, моя мать поможет. Не робей, прорвемся! Ну, куда ты снова пошел?

Увлекающийся приятель буквально добежал до бомжеватого старьевщика, разложившего истрепанные книги.

– Опять литература? – разочаровался ведущий, догнав ведомого.

Малышев, словно реликвию, сжимал потрепанную книжку в рассыпающемся переплете, будто горный воздух вдыхал помойный запах обложки.

– Ты еще встань на колени и помолись на нее.

Глеб пальцем провел по латинской надписи «Адемарус».

– Уверен, что тот?

– Абсолютно! Смотри года… тысяча девяностый… девяносто четвертый. Любитель истории пролистнул страницы. – Сколько стоит?

– Пять тысяч, – заломил цену продавец, видя крайнюю заинтересованность.

– У меня осталось только две. – Одержимый достал вспотевшие бумажки из заднего кармана.

– Значит, положь обратно.

Лоточник протянул руку к книге, но Малышев прижал бесценный «огарок» к груди, точно дитя, схватившее в магазине заветную игрушку.

– Брось, Глеб. – Приятель потянул за локоть. – У тебя и так денег нет, а еще жить…

– Руслан! – взмолился товарищ. – Займи мне три тысячи, пожалуйста!

– У меня тоже негусто. Как отдавать будешь?

– Заработаю!

«Заработаю» звучало, как «украду». Малышев не вспомнил про родителей – сами сводили концы с концами.

– Ладно, дай-ка мне эту книженцию.