Оценить:
 Рейтинг: 3.6

Танцы на льду

1 2 3 4 5 >>
На страницу:
1 из 5
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
Танцы на льду
Андрей Владимирович Кивинов

Улицы разбитых фонарей #21

Андрей Кивинов

Танцы на льду

После произвольной программы всегда идет показательная. И чтобы попасть во вторую, надо хорошо отработать первую. В очередной раз вынужден предупредить, что описанные события – плод фантазии и ничего общего с реальностью не имеют.

Здрассте… Вот такое неоригинальное начало. А зачем выделываться? Любят, знаете ли, некоторые: «Кровавая заря вставала над грязным городом, и бесконечным эхом разносилось по пустынным улицам карканье вечно голодных ворон. Дикий, душераздирающий вопль пронзил пространство пущенной стрелой, и те, кто его услышал, поплотнее закрыли окна, потому что такой вопль мог прозвучать только в самом запредельном кошмаре…»

Я, как видите, проще. Простой такой, нормальный мужчинка. Следующим неоригинальным шагом будет наше знакомство. Без всяких предварительных церемоний и комментариев. Без постепенного раскрытия характера и потаенных глубин души. Перебьемся. Душа у меня, наверное, есть, но раскрывать ее не стоит. Я-то в вашу не лезу. Да, так вот, звать меня Юрой, как Гагарина, фамилия Робингудов… Шучу, Иванов. От роду мне двадцать три, живу с мамой и папой, не женат, ориентация – без отклонений (сейчас данный пункт анкеты получил широкое распространение, поэтому я сразу ставлю все на свои места). Политически неграмотен. Вот уже десять дней, после окончания средней школы милиции, работаю во благо Министерства внутренних дел.

Три предыдущих года министерство вбивало в мою головушку азы криминалистики и оперативно-розыскной деятельности, уголовного и административного права, а в мое тело – основные теоремы рукопашного боя и строевой подготовки. Насколько удачно – покажет ближайшее будущее. На данный момент судить о моих академических способностях преждевременно.

Короче говоря, получив направление, я прибыл в территориальный отдел милиции уже в должности крутого, как мне казалось, оперуполномоченного уголовного розыска и был любезно встречен своими будущими коллегами. Всего лишь любезно, потому как в той же школе милиции и в многочисленных кинофильмах мне ни разу не намекнули, что, вливаясь в коллектив, необходимо проставляться, а я как идейно подкованный и твердо уверенный, что в наших органах служат сплошные трезвенники, не проставился.

Вообще в первые десять дней работы мои представления о людях нашей благородной профессии постепенно начали сползать в какую-то непонятную сторону. Вследствие того, что реальность, как оказалось, чуть-чуть не совпадала с тем, чем меня пичкали целых три года.

К примеру, опер Витька Черненко, к которому меня прикрепили как молодого специалиста и в кабинет которого я вселился, за десять дней появился в отделе всего два раза.

В первое появление он рассказал мне пару бородатых анекдотов, после чего исчез, предупредив, что, если его будут искать, он ушел в рейд.

Второй раз я застал его как-то утром по приходу на работу, Витька лежал на диване прямо в своем черном расклешенном пальто со следами ботинок в районе талии. Мне удалось рассмотреть, что следы оставлены продукцией фабрики «Ленвест». Кабинет пропитался гремучей смесью из Витькиного перегара, вони папиросных окурков и аромата разлагающейся дохлой мышки за батареей.

Вероятно, ночью Витька вернулся к порту приписки, чтобы отдохнуть и снова уйти в туман. «Корабли постоят и ложатся на курс…» Когда он проснулся, я осторожно спросил, в чем заключается суть его рейда. Черненко в ответ потряс головой, закурил «беломорину» и простонал:

– Все в нормале, старик, все в нормале…

В школе милиции нас учили, что, действительно, в самых благовидных целях рейды должны проводиться регулярно. При этом составляется адресная программа, производится расстановка сил и средств, ну и все такое прочее.

Витькина адресная программа была записана в его распухшем блокноте, потому как, уходя в рейд, он звонил по разным телефонам, спрашивая какую-то Люду.

Заглянувший следом за мной начальник отдела строго-настрого отчитал Черненко:

– Виктор Геннадьевич, это безобразие. Не к лицу сотруднику уголовного розыска матерно оскорбл ть дежурного офицера на пороге отдела. В следующий раз, если придешь ночью он тебя не пустит. И будет прав.

Витька слабо парировал:

– А к лицу дежурному офицеру наступать на руки сотруднику уголовного розыска?

Витька считался самым опытным опером в отделе, хотя ему не было и тридцати, а мои новые коллеги пояснили, что если Черненко ушел в рейд, то так оно и надо, не следует к нему приставать, Витька знает, что делает. Также мне сообщили, что он является тонким психологом и в «расколе» подозреваемых ему нет равных во всем министерстве. В данном, наверняка неоспоримом факте я еще не имел удовольствия убедиться, хотя страшно желал посмотреть, как работают настоящие профессионалы.

Впрочем, чтобы не утомлять вас длинной прелюдией об особенностях милицейской практики, я перейду сразу к теме, а мои открытия в реалиях профессии буду доводить по ходу. Это гораздо нагляднее.

Сейчас я трясусь на переднем сиденье БМП – боевой машины полиции, – в УАЗике то бишь, сжимая еще не озябшими пальцами короткоствольный десантный автомат и сурово глядя вперед.

Три минуты назад, зайдя в дежурную часть получить свой первый в жизни материал, я испытал принцип Судьбы. Наукой пока не доказано существование этого принципа, но он, несомненно, присутствует. К примеру, если ты дежуришь, но в нужный момент сидишь на горшке или вышел на обед – это не Судьба, а если не дежуришь, но заходишь забрать материал, это как раз она, Судьба. Именно в нужный момент – в тот самый, когда на пульте загорается лампочка ввиду срабатывания сигнализации в сберкассе.

А тут уж без разницы: дежуришь, не дежуришь, на горшке, не на горшке – автомат в руки и ура. Побыстрее. Подмога прибудет позже, а ты пока немедленно реагируй.

В любом случае я доволен. Это мой первый боевой выезд. И легкий мандраж охватил организм не от страха перед, возможно, вооруженным преступником, а от боязни сделать что-то неправильно и показать свою профессиональную несовместимость.

Автомат упирается откидным прикладом в колено и снимается с предохранителя. Я от всей души жалею, что меня не видят мои бывшие одноклассницы и подружки. Типаж – коммандо. Даже в армии я не выглядел так благородно.

Расстегнутая черная куртка, заправленные в высокие ботинки джинсы, шапочка на глаза и, конечно, боевое оружие настоящего мужчины. Классика в черном.

Прямо по газону водитель выруливает на финишную прямую.

– Прижмись, прижмись, – отрывисто бросаю я сержанту. – Спугнем! Надо по уму.

Сержант тормозит и выключает мигалку. Я выскакиваю на снег и, пригнувшись к земле, бегу мимо продуктовых ларьков к сберкассе. Главное – тактика. Неожиданность – сестра удачи. Сберкасса на втором этаже здания.

Я ловко, по-кошачьи перепрыгиваю через перила и, сбив железную урну, влетаю внутрь. Правая рука передергивает затвор, глаза адаптируются к полумраку.

Темп, темп. Но и голова тоже. Перед стеклянными дверьми стратегическая остановка. На секунду-другую. Выбор позиции и мишени для стрельбы. Мишени в зале не наблюдается. Не исключено, что мишень за стойкой – потрошит сейф. Поэтому еще раз спокойствие. Непринужденно толкаю дверь и захожу в зал рядовым, гражданским посетителем. Как насчет подписки на «Охоту и рыболовство»? Автомат не прячу – некуда. У крайнего окошечка стойки – очередь из старушек, за столиком – мужичок, плюющий в чернильницу. Щелканье калькуляторов, треск кассовых аппаратов, звуки радио.

Не убирая пальца со спускового крючка, подхожу к центральному окошечку. Женщина лет сорока виртуозно лупит пальцами по здоровому калькулятору. Заметив мою тень, протягивает руку в колечках к окошку:

– Давайте квитанцию.

Квитанции нет, есть автомат. Не дождавшись первого, дама поднимает голову и видит второе. Плюс шапка на глаза и классика в черном.

Я хочу шепотом спросить, где бандиты, но не успеваю.

Дама безразлично делает полоборота в кресле и кричит куда-то в открытую дверь:

– Маша! Опять сигнализация сработала! В конце концов, ты вызовешь когда-нибудь техника? Вы извините, молодой человек, Бога ради, замучали, наверное, вас.

Молодой человек слегка озадачен. С одной стороны, хорошо, обошлось без жертв, но с другой… Ладно б молодой человек был «в синей форменной фуражке с цифрой „три“ на медной бляшке», но ведь у нас «классика в черном». У молодого человека что, на лбу написана профессия? Получается, написана, несмотря на атрибутику. Прямо так и написана: Юра Иванов, оперуполномоченный уголовного розыска. Белым по черному.

– Молодой человек, вы платите или нет?

Я поворачиваюсь. Маленькая бабуля в огромных плюсовых очках протягивает к окошку квитанцию и пару червонцев.

– И уберите свой автомат.

«Нет, я не плачу! – кричит мой внутренний голос. – Я пришел рассказать о новой жевательной резинке „Спортлайф“ без сахара!»

Остальные в зале не обращают на меня ровно никакого внимания. Как будто и нет меня! Знаете, что хочется сделать? Если честно? Дать залп в оштукатуренный потолок и заорать:

«А ну, на пол, труха навозная! Ключи от сейфов на стойку! Живо…»

Из радио хрипит Луи Армстронг. Плавно и нежно. Песня про прекрасный мир. И волшебную любовь.

Я опускаю автомат и понуро бреду к выходу. Сержант уже подогнал машину к парадному подъезду. Урну кто-то поднял.

– Что, Юрок, опять у них ложный вызов?
1 2 3 4 5 >>
На страницу:
1 из 5