Рассказики-2. Разные истории

Стон ужаса пронесся над строем, а полковник, видимо желая добить подчиненных, неумолимо продолжил: -Трое обнаруженных с заболеванием пояснили, что они сначала сомневались, но девочка угостила их самогоном, и они решили, будто она не заразная…

От таких новостей количество нарушений сразу уменьшилось, как и число желающих ходить на дискотеку. Только Сидоров продолжал постоянно посещать сие злачное место. И однажды, возвратившись из увольнения, сказал Иванову: -Ты помнишь ту блондинку, с которой я в баре познакомился?

– Ага, шикарная телка!

– Так вот, она от тебя беременная.

– Как это!?

– А вот так! Ты же сам просил хоть разок ее за тебя поиметь! Получи…

Такой вот стал солдат Сидоров. Мог и за себя постоять и за друга полежать. Но, если на старуху бывает проруха, то и «деды» попадают в беды.

Заступил Ваня в караул, склад с просроченными консервами охранять. Вокруг колючая проволока, прожекторы светят, на плече автомат, к автомату штык прилажен. Еще бы – стратегический запас оберегал! Вот и гулял вокруг склада согласно Уставу. Но до поры. Потому что заранее уговорился с девицей о свидании. И в назначенный час она явилась.

После короткого приветствия парочка решила приступить к действию, ради которого встретилась. Но как? Часовой покинуть пост не может, а девице лезть через проволоку явно не с руки, вернее, не с ноги. Только воина родной советской армии, решившего совокупиться и имеющего такую возможность, даже атомная война не остановит! Ваня поставил девицу в согбенном виде нижней частью к колючке, а сам, благо расстояние между проволоками позволяло, пристроился со своей стороны. И процесс пошел на загляденье!

Но в самый разгар процесса на пост прибыл проверять командир роты с разводящим.

Преодолев вызванное увиденной картинкой изумление, капитан рявкнул нечто матерное. Девица сорвалась с рабочего органа и ударилась в бега, на ходу поправляя одежонку. А Ваня, выдергивая сей орган из глубин женского тела, напоролся на шип. Ох, какая ужасная картина: часовой орет, кровь хлещет, проверяющие в прострации, вдали девка визжит!

Однако пришли в себя, медиков вызвали. И ничего страшного не случилось: кровь остановили, орган заштопали. Хотя у хирурга руки от смеха дрожали, и косметического шва не получилось. Слегка искривилось достоинство. Ну, да не помеха в деле…

Когда через месяц Ваню выписали из лазарета со славой лубочного героя, он прямиком отправился на гауптвахту. Сначала возражал, утверждая, будто Устав не нарушил – не ел, не пил, не курил, не читал и ничего, противоречащего Уставу, не делал. На это командир полка заявил, что Устав категорически запрещает часовому отправлять естественные надобности. И тут нечего было ответить, надобность и впрямь вполне естественная.

Об одном попросил Ваня: -Разрешите взять в камеру гитару.

– Ты, Сидоров, случаем не сбрендил? —удивился полковник.

– Я читал, что Лермонтов на гауптвахте писал стихи и играл на гитаре.

– А мне плевать, что там зэкам в других зонах позволяют! Шагом марш!

Но и под арестом Сидоров начудил. Пришел на гауптвахту дежурный по полку с проверкой, а ему навстречу выбежал часовой.

– Ты куда? —поймал его за рукав дежурный: -Что с тобой?

– Да Сидоров, сука, спросил из камеры: -«Хочешь, такой анекдот расскажу, что обделаешься?», -попытался вырваться часовой.

– И что? —удержал его дежурный.

– И не обманул, сука!

Поэтому начальник гауптвахты выпустил Сидорова раньше срока по амнистии. А куда пристроить старослужащего? Точно не в караул. И усадил командир роты «дедов» за бумажную работу – корректировать личные карточки военнослужащих. Это такой листок, на который записываются все поощрения и взыскания. Обычно начальникам лень заполнять карточки, но нужно. Вот и усадил командир воинов, чтобы хоть что-то записали. А они дали волю фантазии! Себе Сидоров записал «Строгий выговор за невосторженный образ мыслей», «Замечание за плохую погоду во время хозработ» и «Благодарность за просто так». Вот порадуются проверяющие, если когда-нибудь будут эти бумажки читать!

Но завял Сидоров от канцелярщины, загрустил, забыл про дискотеку. И стал полковник замечать, что повел себя Ваня весьма странно: бродил хмурый по части, поднимал каждую бумажку, читал и выбрасывал, бормоча: -Не то.

Через неделю отправили Ваню к психиатру. Тот долго не думал и выписал справку об освобождении от службы. Взял солдат справку, улыбнулся и заявил: -Вот то! —да отправился домой. Кстати, на три месяца раньше срока.

Ехал он в поезде, дремал на верхней полке, а в купе еще находились две женщины и сынок одной из них, акселерат семнадцати лет. Парень постоянно щебетал, как купит себе воинские атрибуты – пилотку, ремень, ботинки, галифе, да каким красавцем станет. Надоело Ване и он свесился с полки: -Не парься! Скоро тебе все это выдадут, и будешь красивым солдатиком. А сейчас не мешай дембелю спать!

Ехал, ехал поезд и остановился на станции, где военный комендант любил задерживать военнослужащих за малейшее нарушение формы одежды. Особо обожал дембелей, которые традиционно украшают одежду разными излишествами. Задерживал, доставлял в комендатуру, а там изгалялся, заставляя выполнять различные невыполнимые работы и требуя привести форму в надлежащий вид. Как следствие, испорченная одежда, опоздание на поезд и отравленная радость от увольнения со службы. Вот такой был комендант.

Ничего не подозревающий Сидоров вышел из вагона подышать воздухом и тут же был задержан комендантом, естественно, за нарушение формы одежды. Но коменданту было скучно измываться над одним солдатиком, ведь время массового увольнения со службы еще не наступило, а он привык иметь дело с большим количеством задержанных. До отправления поезда оставалось минут 40, от комендатуры до станции бегом 10 минут, и решил комендант дать простое задание, хотя тоже невыполнимое. Предложил он Сидорову двумя ведрами наполнить 200-литровую пожарную бочку. Колонка, где можно было взять воду, расположилась в 5 минутах ходьбы, плюс время на заполнение ведер. Короче, никак не успевал солдатик выполнить задание. Но комендант дал слово офицера, что отпустит Ваню, если бочка наполнится.

Взял Сидоров ведра, комендант спокойно сел попить чайку, но через 20 минут солдатик прибыл с докладом о выполнении задания. Отставил комендант недопитый чай, выглянул с недоверием в окно, а там и впрямь вода аж выливалась из бочки, отражая солнечные лучи. Пришлось выполнить слово офицера, отдать документы. С тем Сидоров отправился далее в сторону дома.

А комендант, забыв про чай, уставился на бочку, гадая, как смог солдат ее наполнить, пока не увидал голубя, который перешел бочку вброд, лишь чуть замочив ножки. Такого мата давно не слышали сотрудники комендатуры! Оказалось, находчивый солдат просто перевернул бочку и налил воды на днище. Но из окна сей фокус было невозможно распознать. Дернулся комендант, но вдали послышался гудок отправляющегося поезда.

С той поры бочку врыли в землю, и комендант лично контролировал процесс ее наполнения. Но я верю, что еще найдутся хитрецы, которые опозорят мизантропа.

А Сидоров благополучно доехал до дома и заявил встречающим соседям: -Сходил я в армию, отдал долг Родине и решил более в такие долги не влезать!

И потекла его спокойная гражданская жизнь. Вернулись другие дембеля с разных концов страны. Отпили, отъели их возвращение, все успокоилось. Но иногда вспоминалась им служба. Тогда бабушки на скамеечке делились наблюдениями за внуками.

– Мой служил в ВДВ, -сообщает одна: -Пришел здоровый, мускулистый, выпьет бутылку, разобьет ее об голову – все ему нипочем.

– А мой в спецназе служил, -делится вторая: -Утром с 6 часов пробегает 3 километра, потом 300 раз отжимается и начинает кирпичи руками крушить.

Третья плечами пожимает: -Я даже не знаю, где мой служил… Утром встанет, какую-то тряпку на крыше поднимет, подержит руку у виска, покурит и опять ложится спать. Вечером тряпку снимает…

УТРЕННИЙ ТРАМВАЙ

Видимо, много читать зарубежных авторов вредно. Как-то искажают они родную капиталистическую действительность, представляют ее через розовые очки за тысячу долларов. Лично мне, судя по их описаниям, казалось, будто там, за далеким бугром, вечное лето, маленькие тихие залитые солнцем городки, магазины без очередей, бары с холодным пивом, вежливые шерифы, а, самое главное, не нужно торопиться на работу в набитом народом общественном транспорте. Постоянные каникулы, житуха! Наши российские реалии являют слишком резкий контраст. Отечественные писатели, хоть и стараются чуточку смягчить окружающий мир, остаются все же реалистами. Антураж мешает пустить фантазию вскачь. Мы, обычные люди, в нем живем. Очень хочется надеть розовые очки и вдруг оказаться в другом мире, сочиненном. Но…

Поэтому хоть зимой хоть летом, поневоле приходится рано вставать и ехать горбатиться на чужого дядю. При социализме вроде сам был хозяином – что ни сделал, все твое, для себя сотворил. А нынче трудишься только за деньги, без задора. На субботник – по приказу, не по велению сердца. Грустно.

С этой грустью на душе наш герой, бывший полковник Соколов, солнечным летним утром вместо того, чтобы на красной «Феррари» умчаться по гладкому шоссе к загородным пляжам, где ласкать взор загорелыми девицами да ублажать грудь шведским пивом, плотно привычно позавтракал да пошагал строевым к остановке трамвая, который должен доставить его по месту любимой работы. Помните, он ведь служит гинекологом. Мечта сбылась, но российские реалии помешали достичь полного кайфа. В районной поликлинике вместо юных красавиц обследовались, как правило, прокисшие, а то и совсем заплесневелые «ягодки». Когда же наступала пора ежегодного осмотра школьниц и студенток, прием брал на себя главный врач. Обидно…

Другой бы и обиделся да махнул на пляж, но только не Соколов. Во-первых, он на долгой военной службе усвоил это дурацкое слово «НАДО!». Тому, кто такое слово выдумал, надо руки оторвать вместе с языком! Заставляет оно вместо прибрежного ароматного ветерка дышать безвкусным ионизированным воздухом медицинских палат. Во-вторых, ему не на чем лететь по шоссе. Нет ни «Феррари» ни даже «Оки». Не заработал. Посему придется лезть в трамвай. А, в-третьих, он сам любит потолкаться с утра, вместо физзарядки, для поднятия тонуса. Но, главное, в-четвертых, можно поговорить с людьми, послушать, чем они живут, исполниться народной мудрости. Без сего как быть?

Вышел отставник на улицу. Глядь – бабка пирожки продает, приятные на вид.

– Пирожки у вас свежие? —просто поинтересовался.

– С мясом! —отрезала бабка и взором показала, чтобы шел туда, куда направлялся.

С тем и пошагал Соколов к остановке, а навстречу двигалась группа бритоголовых парней в кожаных куртках. И на их пути у дверей «Гастронома» стоял щупленький негр да спокойно, ни о чем не подозревая, пил молоко из пакета. Так жадно пил, что белая струйка текла по груди.

– «Что сейчас будет?!» -с ужасом подумал Соколов, ускоряя шаг: -«Прибьют!».

А компания бритоголовых равнодушно прошла мимо негра. Только один повернул голову и спокойно констатировал: -Не поможет.

Негр не расстроился, вытер рукой молоко и стал голосовать проходящим машинам.

Остановилась тачка с двумя кавказцами: -Садись, брат, подвезем!

– Не-е! Я с черными не поеду!