Лекарики

– Мизинцы.

– Да, ноги.

– Ноги, которые ходят по тому, что изображает глобус.

– Без них голова не ходит. И не варит.

– Run, Forrest, run.

– Вот, вот.

– А вы говорите: реклама плохая!!!! Какая фантазия, какой слог, какие мысли….

От смерти не уйдешь

Степановне в этот день не везло с самого начала. Во-первых, она проспала. Это с ней бывало крайне редко. В её-то возрасте вообще не спится, а тут какой-то леший уши берушами заткнул и бабулечку сладкими снами усыпил. Во-вторых, ещё с вечера она приготовила целую корзинку товара, который нужно было реализовать на рынке, а он стал жухлым и непрезентабельным, что сильно расстроило Степановну. В-третьих, силы куда-то подевались, дряхлое тело не хотело слушаться хозяйку, а нужно было большой путь преодолеть, чтобы к торгашкам в ряды успеть…

Степановна много суетилась, не поела, кофию с утра не выпила, давление не измерила, таблетки не приняла, схватила корзинку и побежала. Но недолго её путь простирался, до первой дороги, где она, не заметив трактора, прямо ему под колёса угодила. Лежит на дороге, в небо смотрит, облака считает, а под спиной что-то тепленькое льётся. В эти минуты Степановна мысленно перебрала все свои вещи в шкафу, убрала в доме, вынесла курам зерна, собрала яблоки с земли… «Убирать в доме перед дорогой – плохой знак», – подумала она.

Очнулась она, когда её тело подняли и положили на носилки. Кто-то рядом произнёс: «Не жилец бабулька, сдохнет, не довезём.» После этих слов Степановне стало не по себе. Она возмутилась, мысленно конечно: «Бедолага, я тебя ещё переживу!»

Боли она не чувствовала и вообще мало понимала, что с ней происходит. Изредка открывая глаза, видела мелькающие лица молодых девах в разных нарядах малинового и светло-зелёного цвета, от них пахло спиртом и лекарствами. Степановна слышала вой сирены над головой. Нервные потуги молодой фельдшерицы, которая пыталась попасть иглой в вену, не увенчались успехом, хитрые артерии постоянно от острой красавицы убегали…

«Где моя корзинка?» – вдруг сознание Степановны очнулось. Но над головой был белый потолок, рядом стояла капельница с большим количеством разноцветных пузырьков, и больше никого. Бабулька решила крикнуть, но кроме хрипа у неё ничего не получилось. Ещё она поняла, что на ней нет одежды. «Спёрли, гады», – вспомнила она цитату из любимого кинофильма. На её хрип пришла какая-то внешне не очень красивая барышня в белом халате, вся побитая временем, высохшая и неухоженная.

– Очнулись, слава богу, – прошептала она. – Сейчас доктора позову.

Деряблая удалилась, а Степановна вновь начала прощупывать своё тело: «Руки не двигаются, ноги тоже. Видимо, дело швах. Куда меня в этот раз занесло…» В этот момент над ней наклонился бородатый мужчина в белом колпаке, молодой, черноглазый.

– Будем готовить к отправке в краевую клинику, долго она не протянет, – прошептал он.

Степановна открыла глаза и подумала: «Ещё один провидец, если бы ты знал сколько всего я пережила…»

Её везли на скорой помощи с мигалкой в столицу края. Она лежала, не чувствуя тела, руки и ноги были неподвижны, она мысленно прощалась с этим миром, чтобы встретиться с другим, в котором уже давно пребывали её родные матушка с батей, любимые дети, подруги, в этом мире от Степановны осталась только корзина… «Кстати, а где корзина, – вновь промелькнула мысль у бабульки, – слямзили, эх зря старалась, отбирая лучшие огурчики и яблочки…»

В этот самый момент в скорую помощь на полном ходу врезался грузовик. Степановна летела в волшебном белом пространстве, ей было легко, вокруг были родные любимые лица, которые держали веточки сирени и махали ей вслед. Запах весенних ароматов и невесомость дарили бабулечке блаженство и счастье…

Во всех новостных лентах было написано: «В девять часов вечера на трассе автомобиль скорой помощи попал в аварию. Семидесятилетняя пенсионерка, которую, ранее сбил трактор и которой требовалась срочная врачебная помощь, в аварии не выжила». От смерти, как говорится, не уйдёшь.

Весёлая фамилия

В одной конторе работал простой русский мужичок Иван с фамилией подходящей, Дондебор. Обитатели давно привыкли к его неоднозначной интерпретации семейного достояния. Иван же занимал такую должность, что без него иногда работа просто вставала намертво. Именно поэтому Дондебор пользовался популярностью среди приходящих и уходящих посетителей, которые не могли выучить эту сложную фамилию.

Кто-то даже завёл специальную тетрадку, в которой фиксировал все предлагаемые варианты. В списке их было около тридцати.

Этот кто-то вывешивал на двери офиса бумажки, на которых писал: «Дондебора не будет до пятницы. Дондебор отсутствует. Дондебор выехал на объект». Но никто эти писульки не читал, и в двери то и дело появлялись личности, которые спрашивали:

– Кто из вас Бомбардир?

– Мне нужна подпись Бракодела…

– Как я могу увидеть Даздрамага?

– Во сколько вернётся Волгадон?

Как вы понимаете, весело было слышать различные трактовки фамилии чиновника, кто-то пополнял свою тетрадку новыми записями, другие просто развлекались, отрываясь от рутинной работы и обсуждая очередной шедевр народного творчества.

Так повторялось каждый божий день. Кто-то в очередной раз, не выдержав склонения фамилии Ивана, написал большой плакат: «Выучите для начала, как зовут начальника – Дондебор, затем заходите!»

Один бедолага минут пятнадцать ходил по коридору, учил-учил, запоминал-запоминал, а в офис зашёл и с перепугу выпалил:

– Я к Драбадану, можно?

Жир-трест

Четыре часа в электричке от Владикавказа до Минеральных Вод, наверное, совсем небольшое время по сравнению с жизнью нашей Вселенной. Особенно оно быстро пролетает, когда наблюдаешь за людьми, которые уникальны не только внешне, но и в поведенческих и бытовых вещах.

Мне повезло, время пролетело быстро, потому что передо мной сели бабушка с внуком, лет десяти. Картина, как говорил один художественный персонаж, маслом. Мальчик был чрезвычайно толстым, мы таких в школе называли жир-трест. Он действительно был слишком пухлым для своего возраста, не таким ужасным, каких много в Америке, но и по нашим меркам уж очень выпадал из общих трендов. Первоначально мне подумалось, что у мальчика какая-нибудь болезнь, но это оказалось не так.

Ещё поезд не успел тронуться с места, как во рту у паренька появился чупа-чупс, конфета, размеры которой отличались от маленьких, их можно встретить в любом кукольном продовольственном магазине. Она была раза в три больше. Мне, большому дяде, понадобилось бы часа три, чтобы её съесть, не меньше. Но нашему герою это удалось сделать за считанные минуты.

Как только палочка от съеденной конфеты очутилась в руках у бабушки, наш мальчик принялся употреблять толстую российскую пиццу. Вот за что я люблю наш общепит – это за обилие жирного майонеза и толстое-толстое тесто. Огромная по размерам пицца была аккуратно предварительно разрезана на кусочки, ровно на такие, что аккурат вмещались в чреве проголодавшегося, видимо, ещё до рождения, мальчугана. Также, как и с чупа-чупсом, с итальянским пирогом наш герой управился быстро. А поезд, наконец, тронулся. Пассажиры прильнули к окнам, горы на горизонте опоясались красно-бордовыми одеяниями. Закат был великолепен и как всегда неповторим. Наслаждение получали каждую минуту от заострённых вершин и отблесков угасающего солнца, от белоснежных, нетронутых, девственных гор, которые в закатном сиянии казались ещё более загадочными и неприступными, от красоты горизонта, который дарил удивительные рериховские пейзажи. Горы окаймлялись всеми оттенками красного цвета. Нежно-алые и розовые доминировали над кумачово-кровавыми и тёмно-бордовыми. Как это ни парадоксально, ни один фотоаппарат, ни одна фотография не может передать великолепия окончания этого январского дня. Сознание туманилось от первозданности и непорочности природы, чистоты и благородности Кавказского хребта.

Но наш герой не обращал внимания на буйство красок за бортом, у него был свой план.

Без передышки и отдыха мальчик принялся есть бутерброды, которые в большом количестве были разложены бабушкой перед внуком. Это был белый хлеб, на котором уместились кругляшек варёной колбасы и квадратный ломоть сыра. Сверху этой пирамиды возвышалась бахрома петрушки.

Я себе и представить не мог, что такой огромный бутерброд можно съесть двумя укусами, но нашему гиганту чревоугодия это было как-то просто, обыденно. Мне кажется, если бы его включили в сборную России по поеданию американских бургеров, то мы бы победили за явным преимуществом, а пищевая промышленность западной империи прекратила бы своё существование. Описать процесс употребления бутербродов очень сложно. После каждого парень облизывал пальцы, видимо, это был какой-то особый ритуал, потом вытирал руки влажной салфеткой и продолжал трапезу.

Постепенно за окном стемнело. Изредка мелькали вдали огоньки посёлков и небольших городов. В вагон входили новые пассажиры, места постепенно заполнялись, но одно действо оставалось постоянным.

Наконец-то бутерброды закончились, и в руках мальчугана появилась полуторалитровая бутылка какой-то жёлто-синеватой сладкой воды. Отхлебнув залпом половину, толстячок потянулся за мандаринами. Какая же трапеза без новогоднего деликатеса? Быстро очищая, он минут за пять уничтожил дюжину, оставив горку оранжевых шкурок. Томно вздохнул, обычно так делают после того, как насытились вдоволь, и потянулся за подарком, который стоял около окна.

Красивая, украшенная праздничными узорами и атрибутами картонная коробка была разорвана и из неё была извлечена огромная шоколадка. По своим размерам она вмещала штук пять обычных. Аккуратно, отламывая по кубику сладкой молочной вкуснятины, мальчик протянул ещё минут десять. Потом принялся за конфеты. Не торопясь, размеренно, разворачивая обёртку, рассматривал содержимое, которое через несколько секунд исчезало. Новогодний подарок закончился быстро, и тридцати минут не прошло. Рядом с горой оранжевых шкурок мандаринов, появилась ещё одна вершина из обёрток конфет. Бабушка быстро всё прибрала в целлофановый пакет.

Мальчишка потянулся, зевнул, осмотрелся по сторонам. Мне показалось, что всё, феерия чревоугодничества завершена! Как я ошибался!

Толстячок пошарил у себя в карманах, достал большой кулёк с небольшими круассанами и быстро их употребил. Потом из кармана он извлёк пакетик с мармеладками, которые в течение пары минут также были съедены. Только после этого он посмотрел на бабушку и произнёс:

– Можно поесть теперь чего-нибудь существенного.

Овации. Занавес!

Я или ты?

Элона Маска знают все. А вот девушку по имени Илона можно встретить только на просторах российской действительности.

Сразу отмечу – красавица, со светлыми длинными густыми волосами, голубыми, как озёра, глазами, с прекрасной фигурой и богатым папой.